Пётр Великий в жизни. Том второй

Записки дюка Лирийского и Бервикского во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла короля испанского. 1727—1730 годов. СПб., 1845. С. 203

«Его Величество на месте своём садиться не изволил, а изволил стоять и объявил, что Его Величество, по имеющейся своей любви и почтенно к Ея Величеству, Государыне бабушке своей, желает, чтобы Ея Величество, по своему великому достоинству, во всяком удовольствии содержима была, того бы ради учинили о том определение и Его Величеству донесли. И объявя сие, изволил выйтить, а Вице-Канцлер, Барон Остерман, оставаясь, объявил, что Его Величество желает, чтобы то определение ныне же сделано было. И по общему согласно определение о том учинено. И с тем определением к Его Величеству ходил Вице-Канцлер, Барон Андрей Иванович Остерман, и, пришед, объявил, что Его Величество всё то опробовать соизволил и повелел с точным объявлением к Ея Величеству от Верховнаго Тайнаго Совета ехать двум персонам, а именно: Князю Василью Лукичу Долгорукому и Князю Дмитрию Михайловичу Голицыну, сего же дня, при том Его Величеству донесть, что ежели ещё и сверх того изволит чего требовать, то Его Величество по особливой своей любви и почтению учинить изволит».

Выписка из журнала Верховнаго Тайнаго Совета 9 Февраля, 1728 года. Цит по: Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Повременное издание. 1865. Июль – Сентябрь. Книга третья. Часть V. Москва. 1865. С. 2

Как только Петр II прибыл в Москву, он посетил её, но не впал в доверие к ней, на что она надеялась из-за крайнего желания руководить им. В то же время он выделил ей 60 тыс. руб. ежегодного пенсиона, жилье во дворце и прислугу обоего пола, чтобы прислуживать ей.

Хакобо Фитц Джеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика. Донесение о Московии в 1731 году. С. 85

…Министры этого юного государя, зная честолюбие и беспокойный характер этой женщины, сумели так повернуть дело, что заставили её продолжать вести прежний образ жизни и оставаться монахиней в одном из московских монастырей, откуда она могла выходить лишь время от времени, чтобы нанести церемониальный визит своему внуку. Для расходов ей назначили пенсию в 60 тысяч рублей, которая тщательно выплачивалась вплоть до её смерти. Она недолго пользовалась этими деньгами, так как Пётр II, её внук, заболел оспой и умер в начале третьего года своего царствования.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 125

Один случай еще более охладил их друг к другу: 24-го марта 1728 года подкинуто было письмо на имя государя, в котором выхваляли поступки князя Меншикова, находившагося уже в ссылке; по строжайшем розыскании оказалось, что оно было написано духовником царицы-бабки. Виновник подвергся жестокому наказанию, и с того же времени Авдотья Фёдоровна почти вовсе не являлась уже ко двору. В официальных известиях сохранилось только сведение, что она присутствовала при обручении Петра II с княжною Долгоруковою… Что же касается до Евдокии, то ей уже было под шестьдесят лет. Измученная заключением, истомлённая горем, она тяготилась шумом придворной жизни, скучала по монастырской келье; ненавистен ей был и Петербург, создание рук человека, ей не любезнаго. Вот почему она поспешила в Москву, где и поселилась в Вознесенском девичьем монастыре… Пророчество разстриги Досифея как бы оправдалось: инокиня Елена снова с именем Евдокии объявлена царицей. Надо думать, что отец ея, Фёдор Лопухин, окончательно вышел тогда из ада.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. С. 262-263

Но вот настал 1730 год, и Царице Евдокии Фёдоровне суждено было ещё раз в жизни перенести тяжкую потерю – потерю её внуки и покровителя, Императора Петра II, скончавшагося 19 Генваря этого года.

Дубровский Н. Последние годы жизни царицы Евдокии Фёдоровны. С. 7

В январе 1730 года, при одре умершаго государя, несколько партий спорили о том, кому передать престол. Одна из них стояла за царицу Евдокию.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. С. 264

Так сбылось пророчество Досифея!

Есипов Г.В. Освобождение царицы Евдокии Фёдоровны. С. 189-190

Бабке покойного царя, действительно предлагали корону, но она отказалась под предлогом глубокой своей старости и болезней.

Записки дюка Лирийского и Бервикского во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла короля испанского. 1727—1730 годов. СПб., 1845. С. 226

Феофан Прокопович, другой современник, утверждает противное. «В пользу Евдокии, говорит он, подан был только один голос. Но и это предложение, как непристойное и происшедшее от человека, корыстей своих ищущаго, самим молчанием притушили». Вполне доверять архиепископу, писавшему эти строки по воцарении уже Анны Ивановны, также трудно… При торжестве коронования герцогини курляндской присутствовала и царица Евдокия. Она сидела в особо устроенном месте, откуда, как она и желала, посторонние не могли её видеть. По окончании церемонии, императрица подошла к ней, обняла, поцеловала и просила ея дружества. Обе плакали навзрыд. По отъезде государыни, толпа придворных кинулась к Евдокии с поздравлениями. Она их ласково выслушала. «Много говорила со мною, – пишет леди Рондо, – много насказала любезнаго и звала к себе ко двору. Вообще, как видно, царица не забыла ни аристократической вежливости, ни приёмов придворной жизни. Она толста, но, несмотря на лета, на ея лице остались следы прежней красоты. Евдокия держит себя важно, величественно, но всегда вежливо и ласково. Ея живые глаза как бы проникают в сердце того, с кем она говорит».

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. №10. С. 264

Пережив своих гонителей, она пребывала в московском Новодевичьем монастыре, и там проводила остатки дней своих в молитве и благотворении, не вмешивалась в придворныя дела…

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна. Стлб. 548-549

Прожила она после этого мало вследствие той огромной боли, которую причинила ей потеря внука. Она, казалось, переживала это горе сильнее, чем все прежние свои несчастья…

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 123

Авдотья Фёдоровна Лопухина скончалась 27 августа 1731 года, на 62 году от рождения, в Москве, где и погребена в Вознесенском девичьем монастыре. Она пережила своих недоброжелателей, гонителей, врагов; пережила и всё то, что было дорого ея сердцу: сына, друзей, любимаго человека, которому в злополучное время ссылки отдала своё сердце; наконец, своих внуков: Петра и Наталью.

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. С. 264

1731 году, Августа в 30 день, Алексей Андреев сын Лопухин сказал: «Государыня, де, Царица Евдокея Феодоровна от сея временныя в вечную жизнь отыде сего Августа в 27 число, в первом на десять часу по полуночи; а до кончины, де, своей была в памяти, и говорить перестала только за час, или меньше, до кончины, и тогда, де, приобщилась Святых Тайн, и при самой, де, Ея Государыни кончине был отец Ея духовный, Андроничья монастыря Архимандрит Клеоник, да Доктор Тельс, который обнадёживал, что у ней, Государыни, пульс хорош; при том же были женския персоны и Новодевическая Игумения…».

Показания в Канцвлярии тайных розыскных дел завдывающаго Канцелярией Царицы Алексея Лопухина. Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Повременное издание. 1865. Июль – Сентябрь. Книга третья. Часть V. Москва. 1865. С. 22

Находилась рядом с нею и верная слуга Царицы, Карлица Агафья. Это та самая Карлица, которая находилась при Царице безсменно с самаго того времени, когда Пётр I, разорвав самовластно брачный союз свой с Евдокиею Фёдоровною, сослал её в Суздальский монастырь и велел постричь в монахини.

Дубровский Н. Последние годы жизни царицы Евдокии Фёдоровны. Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Повременное издание. 1865. Июль – Сентябрь. Книга третья. Часть V. Москва. 1865. С. 7-8

Она была похоронена без больших церемоний в том же монастыре, где она и умерла, а не в обычном месте погребения царей и цариц.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 123

По случаю погребения тела Царицы была учреждена печальная Коммиссия, в которой главным распорядителем был Статский Действительный Советник Василий Никитич Татищев (известный собиратель Российской Истории), которому, по приказанию Генерала Ушакова, было выдано, того же 27 Августа, из суммы, оставшейся после Царицы, 2 432 рубли [на поминальные раздачи]. Тело Царицы похоронили в самой церкви Новодевичья монастыря, называемой Пресвятой Богородицы Смоленской, у втораго столпа с правой стороны, где также покоится прах Царевны Софии Алексеевны. Вот что говорит в немногих словах, поставленная над гробницею усопшей Царицы Евдокии Фёдоровны, позднейшая надпись: «Лета 7239, а от Рождества Христова 1731 году, преставися, Августа 27, раба Божия, благоверная Государыня Царица и Великая Княгиня Евдокия Феодоровна, урождённая Лопухина, супруга Императора Петра Великаго, от коего родились Царевичи Алексей и Александр Петровичи. В иноческий образ пострижена она в Покровском девичьем монастыре, что в Суздале, 1695 года, а в 1727 году, по Указу внука своего, Императора Петра II-го, переведена в сей монастырь, где и погребена в 60 лето от рождения, и тезоименитство ея 4 Августа».

Дубровский Н. Последние годы жизни царицы Евдокии Фёдоровны. С. 10-11

Где стояла келия, в которой монахиня-царица Евдокия, бабка Императора Петра II, принимала послов увенчаннаго внука? Это в точности неизвестно. Но сохранилась повесть о христианской доблести схимонахини Елены и двух ея келейниц, рядом с нею похороненных; доселе между монахинями ходит разсказ о том, как праведницы появляются и ныне, – то на церковной паперти, то на монастырских стенах. Оне молятся за любимую обитель, и в тяжёлые дни не раз приходили ей на помощь… Бывали игуменьи, который угнетали их безжалостно; иныя обращали в келии холодныя башни, где хранится теперь разная рухлядь, содержали там провинившихся в жестокие морозы и приковывали их цепями к стене; другия преследовали их рядом ежедневных притеснений, – тогда Елена становилась защитницей беспомощных. Раз она явилась со своими келейницами к Московскому Архипастырю, поклонилась ему большим поклоном и просила заступиться за угнетённых. Разсказывают также, что во время чумы от многочисленнаго штата сестёр осталось всего семь монахинь. Умерших хоронили наскоро вне обители; около стен и до сих пор ещё показывают их могилы, заросшия травой, и в церквах, и в келиях раздавался с утра до ночи стон, которому вторил плач Елены и ея прислужниц. Оне стояли коленопреклонёнными на монастырской ограде, плакали и молились, перебирая четки, а когда выносили умерших за ворота, напутствовали их молитвой: «со святыми упокой». А в 1812 году, лишь перешёл неприятель за нашу границу, каждый день после солнечнаго заката, стали появляться святыя женщины на ограде обители; их стоны потрясали могильные камни и такая скорбь выражалась на их плачущих лицах, что сестры обители глядели на них со страхом и, ожидая грядущих бед, стояли на коленях и молились до зари. Видят их иногда и в мирное время, но теперь они покидают свои могилы лишь для того, чтобы полюбоваться на обитель. Случается, что в светлыя ночи, лишь пробьёт полночь на стройной колокольне, подымается тихо массивный камень, покрывающий все три могилы. Елена и келейницы покидают свои гроба, отыскивают глазами те места, где стояла их келлия и маленькая деревянная церковь, в которой оне так усердно молились несколько столетий тому назад: поклонившись на все четыре стороны, подымаются оне на ограду. Схимницу игуменью легко узнать по золотому кресту блестящему на ея груди и по длинной ея мантии, и всю ночь, как неподкупные часовые, ходят оне вдоль монастырских стен. Их святыми молитвами процветает обитель. Сохранил её Господь и в грозную годину 1812 г., и сестры живут спокойно за их ходатайством пред Богом и покровительством Царицы Небесной.

Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. М. 1885. С. 112-113

Умирая, она говорила: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастия земнаго!»

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. С. 264

Книга пятая

Глава VI. Сказка о ливонской золушке

Из дневника читателя

Из любопытства, скорее всего для личной надобности, решил я некоторое время назад подробно вызнать детали житейского пути некоторых великих персонажей истории. И тут обнаружилась обязательная закономерность, над которой стоило подумать. Иисус Христос, Чингис-хан, Пётр Великий, Наполеон, Гитлер, Ленин, Сталин – все оказались и выросли сиротами, а именно – безотцовщинами. Всех их отличала сильная и безотчётная привязанность к матерям. И все они стали необычайными личностями, каждый из которых менял под себя картину мира. О чём это говорит?

Надо думать, что отцовское воспитание обрекает действовать даже и великую личность в рамках традиций и добиваться успеха в рамках существующего порядка. Отец в воспитании больше опирается на собственную волю, и это формирует особый характер наследника. Мать действует только любовью, а это воспитывает в ребёнке неограниченное своеволие. Маменькины сынки, с детства не приученные к порядку, не встречавшие с детства отпора, выросши, вынуждены действовать, сообразуясь исключительно с собственными представлениями о том, как и что надо делать. У них нет отцовского опыта, нет опоры на традицию, они живут и действуют вне устоявшихся границ и условностей – вот в чём счастливая и трагическая суть безотцовщины. Пётр Великий стал сиротой (безотцовщиной, опять же) в четыре года. Кроме того, обстоятельства его жизни и его воспитание с этой же поры совершенно вышли из тех рамок, которые полагаются царскому сыну, даже, если его права на престол весьма смутны. С четырёх лет возраста он полностью уже оторван от всяческого обычая. Систематическое образование его надо признать столь же не основательным, каковым оно было, например, у Иисуса Христа. При определённых обстоятельствах и дарованиях это, разумеется, может сделать великого человека дерзким и безоглядным реформатором. Но петровские реформы, конечно, далеко не столь безошибочны, однозначны и вечны, как те, которые заповеданы нам Святым Писанием.

Вот и вышло так, что Пётр, когда приспело ему время действовать, ещё не оплодотворён знанием. И действует он, как гениальный неуч. Не его беда, что первыми его учителями, разбудившими его сознание, оказались немцы, кочевые рыцари гешефта, носители суррогатной культуры, вроде Франца Лефорта. Птенец открыл глаза и это первое, что запечатлелось в его девственном сознании. По закону природы и человек, и зверь, и птица родным почитают то, что воспринято первым после прозрения. Остальное будет всегда отдавать чужбиной. Первым осознанным открытием Петра стала Немецкая Слобода. Она и почудилась ему родиной. Россию он откроет для себя потом и это открытие его ужаснёт. Россия навсегда останется ему чужбиной. Он будет всю жизнь строить для себя новую Россию. Но он будет строить её для себя и для собственного удобства. У него никогда не возникнет мысли, что у народа тоже есть право жить на собственной родине, обустраивать её для себя и по собственным представлениям, осуществлять, наконец, свою собственную миссию среди других народов. Он всегда будет чувствовать неудовлетворение оттого, что так и не сделал из России сплошной Немецкой Слободы.

Не удивительно, что никто так и не понял, чего же хотел Пётр. Какую Россию он видел в собственных снах наяву? В своих творческих замыслах он был не мастер, но копиист. При упорстве, оказывается, и тут можно достичь значительных результатов.

Многажды гадали историки, почему он не оставил завещание. Хотя непреложных знаков, что это пора сделать, было у Петра предостаточно. Никто так и не догадался, куда двигаться после Петра. Оставаться той Европой, какую он себе придумал? Никакой программы дальнейшего развития России после Петра не осталось. С тех пор, как он узнал, что, точно, умирает, ярче всего проявилось его малодушие. Великий циник и кощунственный лицедей, он стал самым униженным богомольцем о спасении собственной души. В этих запоздалых хлопотах о личном спасении перед лицом Господа он о державе не вспомнит. Он не оставил никакого связного завещания о России, скорее всего потому, что ничего связного в этом отношении у него не было и в воображении. В этом смысле он похож на другого патологического властолюбца – Ульянова-Ленина. Человек, в очередной раз изломавший великую страну ради химерических достоинств социалистического интернационала (никто и теперь не может объяснить себе, что же это такое), нигде и ни разу не объяснил, хотя бы самому себе, что это за политический мираж.

Из той химеры, которую в непомерном напряжении строил народ при Петре, хотя бы флот вышел и русский страх Европе, а из ленинской химеры не вышло ничего ровным счётом, кроме крови и хаоса. Народ же и тогда и далее не понимал, что же выйдет из его, петровых, непомерных усилий. Он должен был жить десятилетиями в смертной истоме бессмысленных надсад. Видимо, это и есть высшая форма презрения к собственному народу. Ничего путного, кроме общих неубедительных дифирамбических слов, о целях его бесспорно необычайного царствования не сказали даже самые великие историки.

На смертном одре, если верить Пушкину, он мучительные вынашивал мысли о новой мести и новых походах. Ему нужно было отомстить коварным бухарцам за смерть князя Бековича, первого русского исследователя Каспия и смежных территорий, и персам, которые наказали Петра за его же собственное безрассудство Прутского похода.

Прутский поход был после Полтавы и сильно подкосил всесветный воинский авторитет Петра. Нового русского генералиссимуса из него не вышло. И теперь повторение другого персидского похода стало его личным перед самим собой обязательством. Опять война, опять беда и кровавая жертва народом. И так далее без конца. Он хотел посеять и укрепить в мире русский страх. Я верю, что именно об этом было бы его завещание, сумей он сформулировать свои последние мысли. Недаром по белу свету до сей поры гуляют его подложные завещания, от которых веет теми страхами и той жутью.

Завещания не оказалось, но подспудный план Петра осущетвился. Немецкая Слобода восторжествовала. В самом извращённом и непотребном виде. Самая тупая и бесчувственная неметчина окопалась вскоре после его смерти в Кремле во главе с Анной Иоанновной и светлейшим конюхом Бироном и стало русскому человеку ещё горше и беспросветнее, чем при Петре.

Подлинной гениальности, при которой избранные Богом идут дальше известного образца, у Петра не было. Если, опять же, сравнивать Петра с Христом, то разница между ними в том, что Христос не нуждался в учителях. Наоборот, диктатура школьного знания в его случае могла подавить и унизить полёт творческой воли и божественной сути его учения. Созидательная воля Петра не могла выйти за рамки, указанные учителем. Он всю жизнь учился, но мудрецом так и не стал. Недаром, слово «учитель» было главным в его словаре. Чтобы понять, в частности, что такое корабль, ему надо было собственными руками сделать его, по голландскому, например, образцу. Когда Генри Форда спрашивали, как же это он взялся делать автомобили, если ничего в них не понимает, он мог ответить – зато я понимаю в людях, которые понимают в автомобилях. Пётр такого о себе сказать не мог. Он хотел понимать в кораблях, но не брал на себя труда понимать в людях. Волю массы он заменил собственной волей. Деспотия при Петре раздвинула свои пределы настолько, что парализовала движение народного духа.