Левая сторона души. Из тайной жизни русских гениев

26 мая 1859 г.

…Встал в 5, сам распорядился, и всё хорошо – весело. Её нигде нет – искал. Уже не чувство оленя, а мужа к жене. Странно, стараюсь возобновить бывшее чувство пресыщения и не могу. Равнодушие трудовое, непреодолимое – больше всего возбуждает это чувство…

Перед самой свадьбой, восемнадцатилетней невесте своей Соне Берс, он покажет дневник своих молодых грехов. Цель казалась вполне благородной – невеста должна знать всё о своём избраннике, каким бы жестоким это «всё» ни было. Ему надо было очистить себя от душевного мусора. Тридцатилетний мужчина как следует не рассчитал своего порыва. Удар был слишком силён.

Тут надо выписать из «Анны Карениной»:

«Левин не без внутренней борьбы передал ей свой дневник. Он знал, что между ним и ею не может и не должно быть тайн, и потому он решил, что так должно; но он не дал себе отчёта о том, как это может подействовать, он не перенёсся в неё. Только когда в этот вечер он приехал к ним перед театром, вошёл в её комнату и увидел заплаканное, несчастное от непоправимого, им произведённого горя жалкое и милое лицо, он понял ту пучину, которая отделяла его позорное прошедшее от её голубиной чистоты и ужаснулся тому, что он сделал…».

Опрометчивым шагом этим Толстой добился лишь того, что проснулась в Софье Андреевне лютая ревность, которая закончится, в конце концов, известным расколом семьи.

«…Читала начала его сочинений, и везде, где любовь, где женщины, мне гадко, тяжело, я бы всё, всё сожгла. Пусть нигде мне не напомнится его прошедшее. И не жаль мне было трудов его, потому что от ревности я делаюсь страшная эгоистка. Если б я могла и его убить, а потом создать нового, точно такого же, я и то сделала бы с удовольствием».

И вот он в том же «Дьяволе» пишет:

«…одно, что не то, что отравляло, но угрожало их счастью, была её ревность, которую она сдерживала, но от которой она часто страдала».

Через несколько месяцев после свадьбы Софья Андреевна увидит свою предполагаемую соперницу. Аксинья будет прислана в барский дом мыть полы.

«Мне кажется, я когда-нибудь хвачу себя от ревности, – вскипит опять молодая жена, – “Влюблён, как никогда”. И просто баба, толстая, белая, – ужасно. Я с таким удовольствием смотрела на кинжал, ружья. Один удар – легко. Пока нет ребёнка. И он тут, в нескольких шагах. Я просто как сумасшедшая. Ему кататься. Могу её сейчас же увидать. Так вот как он любил её. Хоть бы сжечь журнал его и всё его прошедшее».

Были ли основания для продолжающейся ревности? Скорее всего, да. В том же «Дьяволе» есть такое описание:

«Под Троицин день Лиза решила, что надо сделать хорошую очистку дома, которой не делали со святой, и позвала в помощь прислуге двух подённых баб, чтобы вымыть полы, окна, и выбить мебель и ковры, и надеть чехлы… Не успел он надавить на дверь, как она сама отворилась, и нос с носом он столкнулся с шедшей ему навстречу с ведром, подоткнутой, босоногой и с высоко засученными рукавами бабой. Он посторонился, чтобы пропустить бабу, она тоже посторонилась, поправляя верхом мокрой руки сбившийся платок.

– Иди, иди, я не пойду, коли вы… – начал было он и вдруг, узнав её, остановился.

Она, улыбаясь глазами, весело взглянула на него. И обдёрнув паневу, вышла из двери.

“Что за вздор?.. Что такое?.. Не может быть”, – хмурясь и отряхиваясь, как от мухи, говорил он себе, недовольный тем, что он заметил её. Он был недоволен тем, что заметил её, а вместе с тем не мог оторвать от её покачивающегося ловкой, сильной походкой босых ног тела, от её рук, плеч, красивых складок рубахи и красной паневы, высоко подоткнутой над её белыми икрами…».

Дальнейшие выборки из дневников его молодости сделаны не для того, чтобы унизить великую жизнь. Эти выписки нужны только для того, чтобы показать, против чего боролся, от чего страдал и хотел избавиться, бессильно восставал Толстой даже тогда, в молодости, когда жил всем этим. Всякий упрёк в смаковании слишком интимных подробностей, отвергаем мы по тем же мотивам, которые имел в виду сам Толстой. Ему не раз приходила мысль уничтожить эти дневники. Но всякий раз спасала их вполне трезвая мораль:

«…А, впрочем, пускай остаются мои дневники, как они есть, из них видно, по крайней мере, то, что, несмотря на всю пошлость и дрянность моей молодости, я всё-таки не был оставлен Богом и хоть под старость стал хоть немного понимать Его».

4 апреля 1952 г. На Кавказе.

…О срам! Ходил стучаться под окна Касатки. К счастью моему, она меня не пустила.

7 мая…

…Мне необходимо иметь женщину. Сладострастье не даёт мне ни минуты покоя.

15 мая 1853 г.

В эти семь дней ничего не делал. Был у Касатки – пил несмотря на то, что несколько раз хотел перестать… Хочу приняться и вступить опять в колею порядочной жизни – чтение, писание, порядок и воздержание. Из-за девок, которых не имею, и креста, которого не получу, живу здесь и убиваю лучшие года своей жизни. Глупо! Господи, дай мне счастья.

22 мая…

Два раза имел Касатку. Дурно. Я очень опустился…

29 мая…

Ходил к Касатке, хорошо, что она не пустила.

11 августа 1853 г.

…Горло болит. Но завтра буду писать. Касатка наградила меня каким-то Меркурием, чему я очень не рад.

14 августа…

…Болезнь стала рублей 8 – 15.

13 сентября 1853 г.

Утром была тоска страшная, после обеда ходил… поймал отвратительную девку. Потом пришла мысль «Записок маркера», удивительно хороша.

23 сентября…

Только два последние дня писал понемногу «Отрочество». Коли приняться, то можно кончить в неделю. Вчера был у девки Аксиньи, которая очень понравилась мне, отдал ей последние деньги и хочу взять её в станицу. Завтра поеду к ней и сделаю ей предложение.

26 сентября…

Ничего не делал, нынче написал только маленькую главу, шлялся мимо девок. Глупо!!!!

29 сентября 1853 г.

Утром написал главу «Отрочества» хорошо… Был у Аксиньи. Она хороша, но не так нравится мне, как прежде. Предлагал ей взять её. Она, кажется, согласится…

3 декабря 1852 г.

…Ранки заживают. Я уверен, что они были для того, чтобы я не искусился на Пакуньку. Благодарю тебя Боже, не остави меня.

19 апреля 1853 г.

…Посылал Ванюшку к Пакуньке без успеха.

27 апреля 1853 г.

Встал рано, писал мало и дурно спал после е…

18 апреля 1853 г.

После обеда был у Епишки и говорил с Саламанидой, груди у неё подурнели; однако она мне ещё очень нравится. Впрочем, всё юное сильно действует на меня: каждая женская голая нога, мне кажется, принадлежит красавице.

26 августа 1851 г.

…Целый день ничего не делал… Шлялся вечером по станице, девок смотрел. Пьяный Япишка вчера сказал, что с Саламанидой дело на лад идёт. Хотелось бы мне её взять и отчистить…