Любовь и диктатура

В 1910 г. она приезжает в Париж, и здесь происходит её знакомство с Лениным. В кафе на avenue d’Orleans его часто видят в её обществе.

Валентинов Н. С. 33-34

Крупская тепло писала о переезде подруги в автобиографическом очерке «Инесса Арманд» (1926 год): «Зимой 1911 года она с детьми поселилась в доме рядом с домом, где мы жили тогда. Мы виделись каждый день. Инесса стала близким нам человеком. Очень любила её и моя старушка-мать. Инесса умела всегда её разговорить…».

В. Мельниченко. Я тебя очень любила (правда о Ленине и Арманд). М.: Воскресенье, 2002, с. 123

Сохранился рассказ большевички Елены Власовой о встрече Ленина с Инессой Арманд. Власова, знавшая Инессу по совместной работе в Москве, была поражена происшедшей в ней перемене: «В мае 1909 года я её снова встретила уже в Париже, в эмигрантской среде. Первое, что у меня вырвалось при встрече, это возглас: «Что с вами случилось, Инесса Федоровна?». Инесса грустно ответила: «У меня большое горе, я только что похоронила в Швейцарии очень близкого мне человека, умершего от туберкулёза». Глаза Инессы были печальны, она очень осунулась и была бледна. Я поняла, что об этом больше говорить не следует, – Инесса страдает…»

Б.В. Соколов. Арманд и Крупская: женщины вождя. – Смоленск: Русич, 1999, с. 105

…Она была настоящей французской красавицей: тонкое, овальное лицо, волнистые волосы, умный лоб, широко поставленные и широко раскрытые глаза, изящно изогнутые брови, сильный нос, чувственный рот и округлый подбородок, говорящий о страсти и решительности.

Л. Фишер. С. 115-116

Не исключено, что в советские времена фотографии Инессы при воспроизведении в печати специально ретушировали, чтобы сделать её менее красивой и таким путём положить конец слухам об отношениях между ней и Лениным. Она действительно была красавицей – длинные, волнистые золотисто-каштановые волосы, высокие, четко выраженные скулы, нос с лёгкой горбинкой, восхитительно чувственные ноздри, чуть выдающаяся вперёд верхняя губа, белые ровные зубы, роскошные тёмные брови и изящная фигура, сохранившаяся даже после пяти родов.

Р. Сервис. Ленин / Перев. с англ. Минск.: ООО «Попурри», 2002, с. 225

Одни в Париже и в Лонжюмо считали её красивой, другие только «еле хорошенькой», указывая, что лицо у неё ассиметричное и слишком длинное, а рот слишком широкий. В общем, её любили, но говорили, что в партии она выдвигается только по протекции: неожиданно в неё влюбился Ильич! Главный спор в сплетнях шёл преимущественно о том, «живёт» ли он с ней или же роман платонический?

М.А. Алданов. Самоубийство. М.: ТЕРРА, 1995, с. 126

В 1911-1912 гг. внимание, которым её окружает Ленин, всё время растёт. Оно бросается в глаза даже такому малонаблюдательному человеку, как французский социалист-большевик Шарль Рапопорт: «Ленин, – рассказывал он, – не спускал своих монгольских глаз с этой маленькой француженки» («avec ses petits yeux mongols ilepiait cette petite francaise»).

Валентинов Н. С. 33-34

Намёк на особые отношения Ленина и Арманд можно найти и в воспоминаниях Лидии Фотиевой, ставшей после Октябрьской революции секретарём Ленина. Во время одного из посещений парижской квартиры Ленина Фотиева обратила внимание, что Надежда теперь спит в комнате матери, а не в супружеской спальне.

Р. Сервис. С. 226

Вызывает любопытство и то, что Инесса Арманд, являвшаяся временами чуть ли не членом семьи Ленина, была в его письмах к родным фигурой умолчания: в них её имя не упоминалось ни разу (!). Крупская коснулась имени Арманд один только раз, однако, не назвав её имени: в конце 1913 года Надежда Константиновна написала в письме к матери Ленина, что вместе с ними на концерте была «одна наша знакомая». Значит, было что таить от матери и свекрови…

В. Мельниченко. Я тебя очень любила (правда о Ленине и Арманд). М.: Воскресенье, 2002, с. 7

Крупская, в особенности после того, как заболела, но и до этого, вряд ли могла возбудить романтические чувства.

Л. Фишер. С. 122

Наружность Инессы, её интеллектуальное развитие, характер делали из неё фигуру, бесспорно, более яркую и интересную, чем довольно-таки бесцветная Крупская. Ленин ценил в Инессе – пламенность, энергию, очень твердый характер, упорность.

– Ты, – писал он ей 15 июля 1914 г., – из числа тех людей, которые развертываются, крепнут, становятся сильнее и смелее, когда они одни на ответственном посту.

Валентинов Н. С. 33-34

Совершенно неожиданной показалось мне одно ленинское сравнение, которое вычитал я в полном его собрании. Говоря о диалектической вершине соответствия красоты и целесообразности, он приводит в пример женскую грудь. Значит, он в этом деле всё-таки понимал толк… Знал, о чём говорит… Может быть, именно грудь Инессы имел он в виду?

В. Брусенцов. Ленин. «Простор», 1993, № 11, с. 165

Недаром тогда бытовала шутка, что товарищ Инесса являет собой редкостный случай полного единства формы и содержания и в качестве такого примера должна быть включена в программы по диалектике.

Е.Я. Драбкина. Зимний перевал. – М.: Политиздат, 1990, с. 27-28

Американский писатель Джон Стейнбек, побывавший в Музее В.И. Ленина в Москве после войны, обратил внимание на множество ленинских фотографий в экспозиции: «Его фотографировали везде, в любых ситуациях, в разном возрасте, будто он предвидел, что в один прекрасный день будет открыт музей, который назовут Музеем Ленина». Фотографий сохранилось действительно немало – свыше 440. Больше половины из них относятся к периоду, когда в жизни Ленина присутствовала Инесса Арманд. Однако нет ни одной фотографии, где они были бы запечатлены только вдвоём – он и она. Впрочем, и наедине с Крупской Ильич сфотографировался только в 1922 году в Горках, во время болезни.

Мельниченко В. С. 318

Он восхищался её знанием иностранных языков, в этом отношении она была для него незаменимым помощником на международных конференциях в Кинтале и Циммервальде в 1915 г. и на первом и втором Конгрессе Коминтерна в 1919-м и 1920 гг. Он доверял и её знанию марксизма: в 1911 г. в партийной школе в Longiumeau (около Парижа) поручил ей вести дополнительные, семинарские занятия с лицами, слушающими его лекции по политической экономии. Наконец, Инесса была превосходная музыкантша, она часто играла Ленину «Sonate Pathetique» Бетховена, а для него это голос Сирены. «Десять, двадцать, сорок раз могу слушать Sonate Pathetique, и каждый раз она меня захватывает и восхищает всё более и более», – говорил Ленин.

Валентинов Н. С. 34

«История социалистического движения в Бельгии – 3 лекции; читала их эмигрантка Инесса, оказавшаяся очень слабой лекторшей и ничего не давшая своим слушателям.

Инесса (партийный псевдоним, специально присвоенный на время преподавания в школе) – интеллигентка с высшим образованием, полученным за границей; хотя и говорит хорошо по-русски, но, должно думать, по национальности еврейка; свободно владеет европейскими языками; её приметы: около 26-28 лет от роду, среднего роста, худощавая, продолговатое чистое и белое лицо; тёмно-русая с рыжеватым оттенком; очень пышная растительность на голове, хотя коса и производит впечатление привязанной; замужняя, имеет сына 7 лет, жила в Лонжюмо в том же доме, где помещалась и школа; обладает весьма интересной наружностью…».

Донесение сек. сот. в Московское охранное отделение. Цит. по: Мельниченко В. С. 129

Внешность Инессы была особенно выигрышной на фоне внешности жены Ленина. Она также описана одним из слушателей школы в Лонжюмо, по совместительству подрабатывавшим в Московском Охранном Отделении: «Вся без исключения переписка школьников с родными и знакомыми велась через “Надежду Константиновну”, жену Ленина, тесно соприкасающуюся с ЦО (Центральным Органом, в то время – газетой “Социал-Демократ”. – Б.С.) и исполняющую как бы обязанности секретаря редакции. Письма “Надеждой Константиновной” пересылались в Бельгию и Германию и оттуда уже направлялись по назначению в Россию. Письма из России также направлялись в указанные выше местности, пересылались оттуда к ней и здесь уже распределялись между адресатами учениками. Имеются основания думать, что корреспонденция негласно просматривалась, и таким образом осуществлялся контроль за сношениями школьников.

Приметы “Надежды Константиновны”: около 36-38 лет от роду, выше среднего или даже высокого роста, худощавая, продолговатое бледное с морщинками лицо, тёмно-русая, интеллигентка, носит причёску и шляпу; детей не имеет; живёт с мужем и старухой матерью в Лонжюмо».

Выходит, что в Лонжюмо Крупская занималась почти тем же, что и агенты-провокаторы Охранки: перлюстрировала письма слушателей.

Б.В. Соколов. Арманд и Крупская: женщины вождя. – Смоленск: Русич, 1999, с. 107-108

– Хорошо помню Инессу Арманд. Нерусский тип. Миловидная женщина. По-моему, ну так, ничего особенного… Ленин обращался с ней очень нежно.

В. Молотов. Цит. По: Чуев Ф. И. Молотов: Полудержавный властелин. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2000. С. 273

Член парижской группы большевиков, скрипач-любитель Гречнев-Чернов об этом времени вспоминал: «Когда она опускала пальцы на клавиши и начинала играть, вы сразу же чувствовали – это настоящий поэт рояля. Так тонко, трепетно ощущались ею дух, стихия, внутренний ритм исполняемого произведения. Виртуозно, с суровым вдохновением исполняла она сонаты Бетховена, притом не только Патетическую, Лунную, Апассионату, но и другие, порой читая их с листа».

Мельниченко В. С. 123

Инесса была хорошая музыкантша, сагитировала сходить всех на концерты Бетховена, сама очень хорошо играла многие вещи Бетховена. Ильич особенно любил «Sonate pathetique», просил её постоянно играть, – он любил музыку.

Н.К. Крупская. Воспоминания о В.И. Ленине в 10 томах. М.: Издательство политической литературы. 1989-1991. (Далее – ВоВИЛ), т. 2, с. 175

А.С. Гречнев-Чернов оставил ещё одно свидетельство об этих же днях: «В Париже, недалеко от улицы Толбияк, идущей прямо к парку Монсури, жила Инесса Фёдоровна Арманд, одна из активных работников партии. Она сняла комнату у находящегося в эмиграции уральского рабочего И.П. Мазанова. Я знал Мазанова по нелегальной работе в Донбассе. Посещая земляка, я довольно близко познакомился с И. Арманд. Этому помогли наши совместные занятия музыкой: я играл на скрипке, а она на рояле, который брала напрокат. Играла она много, хорошо владела техникой игры и обладала чувством настоящего музыканта. Владимир Ильич охотно слушал нашу игру. Он часто приходил к И.П. Мазанову, которого знал по ссылке в Сибири. С Инессой Арманд, которую Владимир Ильич очень ценил как работника, его также связывали дружеские узы. Иногда с ним приходила и Надежда Константиновна. Играли мы самые разнообразные вещи: и ноктюрны Шопена, и сонаты Бетховена; играли Моцарта, Баха, Венявского, Шумана, Шуберта, вариации Берио. Владимир Ильич усаживался в кресло позади рояля и молча слушал. Владимир Ильич очень любил музыку и понимал её. Он восторгался отдельными местами из сонат Моцарта, где торжественно и величественно звучали аккорды, он увлекался сонатами Бетховена, любил бурного и темпераментного Баха, спокойную, душевную музыку Шопена, Шуберта, Шумана, высокую технику вариаций Берио. Некоторые вещи, такие, например, как ноктюрн Шопена в ми-бемоль или “Легенда” Венявского, он просил повторять».

Б.В. Соколов. С. 115-116

Пожалуй, лучше всех сказала о себе сама Инесса Фёдоровна в одном из откровенных писем к своей старшей дочери: «Знаешь ли, я скажу про себя – скажу прямо – жизнь и многие жизненные передряги, которые пришлось пережить, мне доказали, что я сильная, и доказали это много раз, и я это знаю. Но знаешь, что мне часто говорили, да и до сих пор ещё говорят? “Когда мы с вами познакомились, вы нам казались такой мягкой, хрупкой и слабой, – а вы, оказывается, железная” … Неужели на самом деле каждый сильный человек должен быть непременно жандармом, лишённым всякой мягкости и женственности? – По-моему, это “ниоткуда не вытекает”, по выражению одного моего хорошего знакомого… Наоборот, в женственности и мягкости есть обаяние, которое тоже сила…».

В. Мельниченко. С. 122

В 1921 г. современник вспоминал: «Как сейчас вижу её, выходящую от наших Ильичей. Её темперамент мне тогда бросился в глаза… Казалось, жизни в этом человеке неисчерпаемый источник. Это был горящий костёр революции, и красные перья на её шляпе являлись как бы языками этого пламени».

Л. Фишер. С. 117