У последней черты. Записки русского инженера на берегах Каспия

Иногда на пути мне попадались влюблённые парочки. Одну такую гуляющую пару, я стал обходить. Это был здоровенный верзила, заботливо поддерживающий за талию хрупкую девичью фигуру. Я уже завершал свой манёвр, когда меня окликнули:

– Женя! – произнёс женский голос.

– Евгений – добавил мужской.

Сказать, что я удивился – ничего не сказать. Впервые в жизни был в Баку, знакомых здесь не могло быть по определению. Хотя встретить можно кого угодно и где угодно.

Как-то в Москве днём, зашёл в полупустой вагон метро и нос к носу столкнулся с сотрудником нашего отдела, вальяжно развалившего на диванчике и возвращающегося из дневной командировки.

– Евгений, – вместо приветствия произнёс Саша Щербина, – поехали в Сокольники пиво пить!

Вот какие бывают неожиданные встречи. Тысячу лет езди по Москве на метро и не встретишь коллегу по работе, а поедешь с женщиной, не обязательно с любовницей, кто только вас не увидит! Моя супруга всегда смеялась над этим обстоятельством.

Обернувшись, увидел своих старых знакомых, которых встретить не предполагал. Это были мои недавние попутчики – Борис и Рузанна. По их счастливому виду всё с ними было понятно или как бы воскликнул Александр Сергеевич Пушкин, ввиду памятника которого мы встретились:

Узнают коней ретивых,
По их выжженным таврам.
…… … … …..
Я любовников счастливых
Узнаю по их глазам:
В них сияет пламень томный —
Наслажденья знак нескромный.

На Боре была та же одежда, в которой он сюда явился: чёрные брюки, но тщательно отутюженные, начищенные до блеска полуботинки, на голове – морская фуражка с крабом, а из-под куртки выглядывала полосатая матросская тельняшка. Серые глаза светились радостью, жизненной энергией, но взгляд был томным, а движения лихорадочные.

«Да, – подумалось мне, – ловко обработала его наша подруга, наш боевой трофей.»

Вид Рузанны совершенно преобразился. На ней была красивая кожаная куртка с меховыми отворотами, удлинённая плиссированная юбка, из-под которой выглядывали чёрные сапожки, несомненно югославского производства, давняя мечта моей жены. Головного убора на ней не было, а из-под шарфика выглядывали жёлтые янтарные бусы. Она имела вид деловой, уверенной в себе и удовлетворённой происходящем, женщины. Впрочем, пламень томный, наслаждений знак нескромный, тоже присутствовал в её глазах.

– Куда держим путь, молодые люди, – был первый мой вопрос.

Вместо ответа Боря махнул рукой куда-то вперёд, а его подруга весело ответила:

– Гуляем!

И быстро ухватила меня под руку.

– Женя, пойдёмте с нами, прогуляемся, погода хорошая.

И мы все вместе пошли вдоль набережной. В нескольких словах я рассказал где устроился. О вчерашней схватке в «Апшероне» и сегодняшнем происшествии с водителем автобуса, я скромно умолчал.

Сообщил своим новым друзьям, что на вторник приобрёл билет на самолёт и что моя командировка успешно подходит к концу. Все задания своего руководства я выполнил. В выходные дни хочу просто побродить по городу, посетить местные музеи. В первую очередь – музей истории Азербайджана и знаменитую Девичью башню, символ Баку.

– Вот это правильно, – сказала Рузанна и весело переглянулась с Борей. Вам там понравится.

И мы пошли дальше вместе, гулять! Выяснилось, что Борис всё ещё ждёт телеграмму от капитана своего рыболовецкого судна, а Рузанну он вчера случайно встретил в городе, когда возвращался с телеграфа, куда ему до востребования должно было прийти ожидаемое телеграфное сообщение.

Оказалось, что Боря по-прежнему проживает в гостинице «Баку», только на четвёртом этаже. Удивительно, что мы не встретились. Рузанна пока помалкивала о себе, но живо обсуждала увиденное по дороге.

Так мы и шли вдоль берега моря по проспекту Нефтяников. Вечерело, солнце стало садиться за горизонт, становилось холодно. Я не спрашивал, куда мы идём. Довольный, что встретил знакомых людей, с которыми можно просто поболтать.

Наконец, уже в сумерках, мы вышли к огромному трёхэтажному зданию с большими куполами, занимавшему целый квартал.

Музей истории Азербайджана

– Музей истории Азербайджана. Я здесь работала раньше в Историческом архиве, – сообщила Рузанна, – а сейчас сдаю дела. Он находится на первом этаже здания, а выше располагаются экспозиции музея.

– Какое интересное здание, что-то в итальянском стиле?

– Вы правы, Евгений, это особняк бакинского нефтепромышленника, миллионера и мецената Гаджи Тагиева. Его главный фасад действительно создан в торжественных формах Итальянского Ренессанса. Здание построено ещё конце прошлого века российским архитектором польского происхождения – Гославским Иосифом Викентьевичем. В нём более ста комнат, уникальная отделка стен и потолков мрамором, ценными породами дерева. В музее представлена история Азербайджана с древнейших времён и до наших дней. Завтра вы можете его посетить, хотя бы ради того, чтобы увидеть дворец Тагиева изнутри, оценить его роскошные интерьеры.

– Что вы, Рузанна, я большой любитель истории и с удовольствием посещу завтра ваш музей. Мне сказали, что здесь есть картина «Александр Македонский в древнем Азербайджане». Я даже сегодня приобрёл на книжном развале «Историю Александра Македонского», так меня это заинтересовало.

– Ну не знаю… А художественное полотно с таким названием действительно висит прямо напротив входа, мимо не пройдёте.

– Мне разрешили пожить несколько дней на моём рабочем месте, поспать на диванчике в коридоре, пока сдаю дела. В добавок, здесь безопасно – за стеной, в вестибюле музея находится вооружённая охрана.

– Спасибо, ребята, что проводили, жду вас завтра. До свиданья!

И Рузанна скрылась за своей служебной, но высокохудожественной деревянной дверью, а мы с Борисом, по вечерним улицам, отправились к себе в гостиницу «Баку». Идти было недалеко. Центр азербайджанской столицы представлял из себя очень компактную городскую историческую агломерацию, наполненную красивыми зданиями необычной архитектуры.

Сначала мы шли молча. Я ждал, что Боря сам внесёт ясность во всё происшедшее. Так оно и случилось.

– Евгений, ты, конечно, догадался, что мы с Рузанной встретились не случайно. Она попала в трудную жизненную ситуацию и обратилась ко мне за помощью. Пришла вчера утром ко мне в гостиницу. Она знала где я буду временно проживать, пока меня не вызовут на траулер. Ей подсказали на стойке регистрации, где проживаёт русский матрос. И вот она, со слезами на глазах у меня.

– Неужели попала в лапы бойцов Народного фронта, – вырвалось у меня, – так она на армянку и не похожа, уж скорее на еврейку, хотя тоже не очень!

– Когда беженцам из Карабаха или просто жителям сельской местности, хочется обосноваться в столице, отжать у кого-нибудь квартиру, то подозрение на армянские корни оказывается как нельзя кстати.

– Так она же с родителями поменяла свою роскошную квартиру в центре города на наш Ростов-на-Дону, помнится мне.

– Да, верно, но у неё есть ещё своя квартира, неподалёку от родительской, только маленькая, однокомнатная. Нам она хвастаться ею не стала, скромно умолчала. Соседи, конечно, знали, что у неё отец армянин и как только она третьего дня объявилась, сразу сообщили куда надо.

– Это куда же? – спросил я.

– Как минимум в районный штаб народного фронта, а скорее всего, своим родственникам. Квартирный вопрос портит людей не только в Москве, но и здесь, в Баку.

– Внаглую захватывать квартиры опасаются, хочется легитимно, чтобы с документами, вроде, сами поменяла на их деревенский домик.

«Хочется – перехочется», – вспомнил шутку я, а вслух сказал, – теперь понятно, почему она скрывается в здании музея и спит на диванчике в своём архиве.

– Рузанна мне доверилась, а тут и ты нам попался на бульваре. Одна боится ходить по городу, я её сопровождаю, – не без гордости пояснил Борис. – Ходит по каким-то обменным конторам, хочет тоже поменять свою квартирку на наш Ростов-на-Дону.

Так за разговорами, мы незаметно и дошли до нашего временного жилища – гостиницы «Баку». Я предложил Борису подняться ко мне в номер и попить чаю с азербайджанской похвалой, что нами и было сделано.

Соседей-нахичеванцев на месте не оказалось. Видимо, не все свои дела дедушка и внучок завершили в городе. Из-под кровати торчали их баулы, а в углу комнаты, за плательным шкафом, виднелся свернутый в рулон ковёр.

Мы с товарищем расположись за столом, я принёс из буфета чайничек, и мы стали чай, непринуждённо беседуя. Мне давно хотелось расспросить Бориса о его жизни на Урале и как он попал в Москву.