У последней черты. Записки русского инженера на берегах Каспия

У последней черты. Записки русского инженера на берегах Каспия
Евгений Осипов

Молодой человек, инженер по образованию, прибывает по служебным делам в южный мегаполис – Баку. Здесь в силу разных обстоятельств, он оказывается на самом острие межэтнических противоречий. Герой – человек мирного времени, ему не знакомы ужасы, по сути дела, гражданской войны. Найти своё место на таком изломе истории, сохранить честь и достоинство русского человека, придти на помощь товарищам в трудную минуту – это становится главным для него в стремительно меняющимся окружающем мире.

У последней черты

Записки русского инженера на берегах Каспия

Евгений Осипов

Танюше любимой

посвящает автор

© Евгений Осипов, 2024

ISBN 978-5-0064-4430-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

Теперь, когда прошли годы и все былое словно подернулось серой пеленой забвения, а участников тех событий, как сказал поэт Пушкин, одних уж нет, а те далече, наконец, настал момент, когда можно без риска для автора и, тем более, для уважаемого читателя, вспомнить эти драматические события, пока они окончательно не канули в реку забвения – Лету. Тем более, что они уже не снятся мне больше по ночам и стираются в моей памяти.

Все мы с вами живём в привычном для нас мире. Нас окружают знакомые и родные люди. Многие из них нас любят и заботятся о нас. Резкая же смена окружающей действительности, когда ты не по своей воле оказываешься в совершенно другом, не знакомом тебе мире, не знаешь живущих там людей, не понимаешь их языка и не можешь, даже одномоментно, предсказать их намеренья и поступки, короче говоря, не понимаешь, что у них на уме – то по неволе происходит своеобразная интерференция твоих представлений о мироустройстве и приобретённых ранее навыков. Что ещё вчера казалось не заслуживающим особого внимания, сегодня становится главным фактором твоего выживания.

Окружающие, эти новые для тебя люди – и не хорошие, и не плохие, а просто другие. За ними интересно наблюдать, постигать их мировоззрение и обычаи, дружить с ними, если всё это происходит в мирной жизни, не на изломе истории. Тогда в один момент вся мирная жизнь заканчивается и люди внезапно начинают преследовать друг друга по национальной принадлежности ни за что ни про что. Это очень неприятно, противно и я бы даже сказал – мерзко.

У тебя, друзья мои, привыкшего к мирной жизни, на глазах начинаются разворачиваться жуткие картины национальной неприязни, погромов и убийств. Люди делят землю, забывая, что на могилу им не потребуется больше двух квадратных метров. Не дай Бог оказаться свидетелем, а ещё хуже – невольным участником такого рода событий.

Мирный город в считанные мгновения превращается в какое-то зазеркалье со своими законами и нравственными нормами. Ты ходишь среди этих людей, ещё вчера милых и приветливых, и не понимаешь, как такое возможно. Почему они не протестуют и не призывают к порядку погромщиков и убийц. Более того, ты и сам помалкиваешь и чуть ли не киваешь им одобрительно головой. Прекрасно понимаешь, что следующим, если что не так, будешь ты сам.

Вот и ходишь по улицам такого города, изображая случайного прохожего. Сначала сам трясёшься от страха быть убитым, а потом успокаиваешься и видя, что тебя пока не трогают, даже начинаешь аккуратно беседовать с погромщиками, изображая полное неведенье причин происходящего. И даже чуть ли не высказывая одобрение их, якобы, вынужденным действиям. Жестоким убийцам. Страшно!

Но так уж устроен русский человек, что если пошлёт ему Бог в трудную и опасную минуту товарищей, то плевать он хотел на все опасности и невзгоды. Ещё вчера, запуганный внешними страшными обстоятельствами и не уверенный в себе, он приободрится, запоёт песню и пойдёт вперед на неприятеля. Русские не сдаются, спасайся, враг, кто может!!

Глава первая

В путь

Январским тёмным вечером, наскоро простившись с домочадцами, я шагнул во вьюжестую черноту ночи. Мела пурга, снежные заряды били мне в лицо, словно пытались меня остановить. Во внутреннем кармане моего пиджака, помимо командировочного удостоверения и тощей денежной суммы на командировочные расходы, лежал довольно объемистый пакет из оберточной бумаги, туго перетянутый бечевкой и украшенный пятью сургучными печатями.

Его всучил мне в последний момент директор нашего института – Иван Иванович Иванов, знатный ракетостроитель. Его, уважаемый читатель, ты конечно помнишь. Его имя гремело в нашей стране на излете Перестройки.

– Евгений! – набычившийся словно бык и тяжело расставив ноги, бросив на меня мутный взор, говорил Иван Иванович, – будешь на заводе в свободное от основной задачи время занеси этот пакет, вот, по этому адресу. Это личное, – и директор показал мне почтовую открытку с адресом.

Я не удивился, так как знал от коллег, что в этом южном городе у Иван Иваныча проживает прежняя супруга и, по-моему, взрослая дочь. Видимо, хотел что-то ценное передать прежней семье, что отправлять почтой, на закате Перестройки, было рискованно. И было понятно, что первым делом надо завести пакет по указанному адресу, а уж потом согласовывать технические вопросы и принимать сварочное оборудование у заводчан.

На Курском вокзале в Москве было суетно и многолюдно, но Советская власть была еще крепка и поезд Москва – Баку подали вовремя. Заняв свое место в купе, я осмотрелся. Судьба свела меня с весьма примечательными попутчиками.

Центральное место в нашем временном коллективе занимала дама бальзаковского возраста, довольно приятной наружности и очень доброжелательная, куда-то ехавшая по своим делам.

– Наталья, – представилась она.

Следующим украшением нашего купе, я говорю без всякой иронии, был громила – матрос, ехавший в сторону Каспийского моря, чтобы занять свое штатное место механика на рыболовецком траулере в порту, который телеграммой ему укажет капитан. Матрос был в гражданской одежде, но все равно выглядел очень мужественно. А главное, я даже под страхом смерти не смог бы себе представить, что уже на другой день этот человек спасет мне жизнь. Звали его Боря. Так он нам представился.

Четвертым нашим попутчиком был худощавый юноша – студент какого-то бакинского вуза, с сильно восточной внешностью, в каникулы наведывавшийся в Москву. Юноша был, как говорится, весь из себя и по-русским говорил правильно, и без малейшего акцента. Его звали Рустам.

Всю дорогу мы беззаботно резались в карты, конечно, в дурака. Матрос был, где-то, мой ровесник и мы сразу с ним подружились. Не знаю как это вышло, но он показал мне свой паспорт. Я узнал, что он откуда-то с Урала, недавно женился на москвичке, она прописала его в своей квартире и теперь он едет на Каспий зарабатывать ей, по всей видимости, на шубу и обстановку в квартире. Наша дама оказалась тоже в курсе его дел и только качала головой.

Студент оказался говорливым юношей и вскоре мы уже знали до подробностей как тусуется золотаябакинская молодежь, и какие у него планы на будущее – довольно оптимистичные. Но не нами сказано, что человек предполагает, а Господь располагает.

А сейчас мы весело ехали навстречу кровавой круговерти и вполне себе благодушествовали.

На Тихорецкой мы вышли с моим матросом из вагона перекурить и размять ноги. Смеркалось. Высокие пирамидальные тополя, обрамлявшие перрон, упирались своими острыми вершинами в лазоревое, уже здесь похожее на весеннее, небо. Сумеречная тишина радовала свой ненавязчивостью и близостью.

Поезд дёрнулся и рулетка Судьбы закрутилась, шарик помчался, скача по лузам, деля нас на удачливых и неудачливых, на живых и на мертвых. Мы поспешили к своему вагону. Дальнейшие события уложились в несколько секунд, но все происшедшее представилось мне как в замедленной киносъемке.

Вдоль перрона с отчаянным криком бежала молодая женщина с тяжелой сумкой.

– А-а-а! Помогите! – кричала она и, видимо, из последних сделала рывок в нашу сторону.

Ее преследователь не заслуживает отдельного описания – громила с бандитской мордой и явной тягой к вседозволенности.

Поскольку представителей закона здесь явно не просматривалось, как-то так само собой получилось, что когда эта парочка поравнялась с нами, я непроизвольно сделал подножку этому мерзкому грабителю. Он перевернулся в воздухе и упал на спину. Быстро, с кошачьей ловкостью, вскочил, в руке блеснул длинный нож.

Когда я был еще студентом, один наш преподаватель, участник войны с Японией на Дальнем Востоке, вспоминал, что когда врываешься во вражеский блиндаж с автоматом и наводишь его на врага, то человек вздрагивает и невольно замирает.

Тоже случилось и со мной. Блестящее лезвие стилета меня словно загипнотизировало. Время остановилось. Но сосредоточив все свое внимание на мне, грабитель совершенно оставил без внимания моего друга-матроса.

Раз! И его железный кулак опустился на голову нападавшего грабителя. Тот ничком упал и затих.

Поезд тем временем набирал ход и мы не стали ждать окончания этой схватки, а прямо на ходу погрузили наш боевой трофей в вагон вместе с ее сумкой. Мой матрос еще успел прихватить и оружие нашего неприятеля – стилетообразный нож.

– Рузанна, – представилась нам эта восточная красавица, еще не достигшая бальзаковского возраста. Симпатичная и стройная девушка: светло-синие глаза, черные ресницы и брови в разлет, красиво и по моде одетая, с чувством собственного достоинства, Рузанна сразу потянула на украшение нашего коллектива. И мы с товарищем поспешили пригласить ее в наше купе.

Проводница вагона, добродушная русская женщина, ставшая невольной свидетельницей всего происшедшего, отнеслась к Рузанне с пониманием и позволила ей ехать пятой в нашем купе, взяв с нее какую-то символическую плату.

Черная южная ночь накрыла нас своим покрывалом и при тусклом свете поездного светильника, наша Шахерезада начала свое повествование.

– Я родилась и выросла в Баку. Это мой родной город. Моя мама русская, а отец армянин. Мы жили очень хорошо. Мама никогда не работала, отец нас всем обеспечивал. Он работал в одном из республиканских министерств. У нас была шикарная квартира в центре города.

– Теперь все рухнуло. Появилась межнациональная вражда, жить по-прежнему стало невозможно и даже опасно. Мы переехали в Ростов, поменяли квартиру. Конечно, не такую шикарную, но тоже ничего.

Мы с Борей немного выпили водочки – все-таки не малый стресс и игра в карты возобновилась с прежнем энтузиазмом под рассказы Рузанны о ее бакинской жизни, так нелепо прервавшейся.

– Моя подруга, – продолжала Рузанна, – сделала шикарный ремонт своей квартиры. Мастера привозила из Ашхабада. Он сделал что-то невероятное, просто прекрасное. Я тоже собиралась поехать за ним, чтобы пригласить к себе, но тут все пошло кувырком. Надо было спасать свою жизнь.

«Да, – подумалось мне, – Рузанна первый встретившийся мне осколок армяна-азербайджанского конфликта из-за Нагорного Карабаха, армянского анклава на территории Азербайджана».