У последней черты. Записки русского инженера на берегах Каспия

– Рузанночка, – вступила в разговор наша дама, – а у тебя есть муж, дети? Где они?

– Я не замужем. Мой жених несколько лет назад погиб при странных обстоятельства. Мы с ним отдыхали в Дагестане, в красивом уединенном месте. Купались, бродили по берегу, любовались звездным небом. Мы были счастливы. Ничто не предвещало нам беды, – продолжала Рузанна. – В какой-то момент я отошла, Володя остался на берегу. На море было небольшое волнение. Откуда взялась эта страшная волна – непонятно!

Из глаз Рузанны брызнули слезы. Мы все обратили свои взоры на нашего матроса.

– Да, – подтвердил Боря, – бывает, Каспий не предсказуем. Слишком много крови пролилось на его берегах. Другой раз так тряхнет наш траулер, что мало не покажется. А ты что молчишь, Рустам. Страшен тебе Каспий?

– Да нет, зачем его бояться, – начал Рустам, – Каспийское море – ласковое море, Бакинская бухта для меня, что дом родной. Я вырос в Черном городе, мои родители – нефтяники. Мы с ребятами могли так далеко заплыть от берега без всякой лодки, что возвращались уже ночью, плыли на свет огней города. Мы брали с собой воду и что-нибудь перекусить.

От изумления, мы все замолчали. Этот худощавый юнец сразил нас наповал своим рассказом.

– А вы, Наталья, к кому едете? – спросила Рузанна.

– Я еду к дочери, она замужем за военным моряком, живут в военным городке неподалёку от Баку. И к внукам, конечно. Очень за них тревожусь, опасаюсь каких-нибудь неприятностей.

– И совершенно напрасно, – стал успокаивать её Борис, – вояки не дадут в обиду свои семьи. Я служил здесь в армии и положение дел знаю не понаслышке.

– Между собой армяне и азербайджанцы могут ссориться из-за Карабаха сколько им угодно, конечно. без погромов и кровопролития. Центральная власть за этим зорко следит. Но если они сунутся бесчинствовать в город, в военные городки – конец. Разнесут в пыль и прах, полетят клочки по закоулочкам, ничего не останется. Таков уж русский человек – может долго терпеть обиды, но за жен, детей – убьет и ничего с ним не поделаешь.

– А много ли советских войск в Баку и вообще в Азербайджане? – спросила Наталья.

– Да не мало, территория республику большая. Только в самом Баку, в Сальянских казармах, расквартирована 295 Херсонская мотострелковая дивизия, где я служил механиком-водителем танка. А еще войска стоят в Гяндже, в Нахичевани, в Ленкорани. Пограничники, летчики, моряки Каспийской флотилии, много военной техники.

– Одним словом – навалом, враг не пройдет, – уверил нас Борис.

– А где служит ваш зять?

– Он моряк, капитан третьего ранга, командир дивизиона гидрографических кораблей Краснознамённой Каспийской военной флотилии. Они стоят здесь же, в Бакинской бухте, – пояснила Наталья.

Тут не вытерпела и в разговор вступила Рузанна:

– Наш Баку – многонациональный город и все мы здесь прекрасно уживались. И русские, и евреи, и татары, и курды, и армяне, и, конечно, азербайджанцы. Никто ни у кого не спрашивал какой он национальности.

– Все началось в конце позапрошлого года. Карабахские армяне после страшного землетрясения в Армении, погубившего цветущий край, обездолившего много людей, стали требовать у Центральной власти, чтобы их Нагорно – Карабахскую автономную область передали в состав Армении. В столице края – Степанакерте, прошли многолюдные митинги с такими требованиями. Никто армян там не обижал и не преследовал. Мы все жили одной семьей. В самом Ереване азербайджанцев было едва ли не больше, чем самих армян. Но и там прошли миллионные митинги в поддержку.

– Ну и пошло-поехало. Национальный вопрос сразу обострился. Азербайджанцев стали изгонять из Армении. Сразу появились беженцы. Порой обездоленные люди шли пешком через горные, заснеженные перевалы. На них страшно было смотреть. В каких-то немысленных пальто, разутые, раздетые и сильно озлобленные.

– В конце того же года, жилищные конторы потребовали, чтобы все жители города заполнили анкеты для получения талонов на приобретение продуктов в магазинах. В этих анкетах, помимо адреса проживания, требовалось указать и национальность членов семьи. Не надо говорить, что все эти данные сразу оказались в руках экстремистов из Народного фронта.

Мы все впервые это услышали. Взглянули на Рустама, но он промолчал и отвел глаза. Видимо, мыслями был далеко, где- то в своей молодежной тусовки.

– Один раз вечером, – продолжала Рузанна, – отец пришел с работы и сказал нам с мамой, что армяне, работавшие в Баку-торге, стали уезжать в Россию. Нам это известие было как снег на голову, но выбирать не приходилось. Лучше самим спокойно, загодя уехать, чем потом бежать неизвестно куда и неизвестно в чем. Папа нашел работу в Ростове-на-Дону, мы сделали обмен квартиры и переехали в Ростов.

Пораженный всем услышанным, я вышел коридор. Стемнело. За окном мелькали огни каких- то строений, проносились полустанки. Мужчина из соседнего купе закурил, прямо в вагоне.

– Ну начинаются восточные штучки! – заругалась наша проводница.

Глава вторая

В южном мегаполисе

Невероятно солнечным утром, на фоне сверкающих снежных вершин Кавказа, мы медленно ехали по Закавказью. Все для меня было необычно: и пастухи с отарами овец, и каменные азербайджанские дома, и «Волги», на фоне трущобного вида домиков. А главное – необозримый простор Кавказских предгорий в одну сторону и ощущающаяся морская ширь – в другую. Жизнь нас радовала, хотелось надеется на лучшее.

– А вы, Евгений, к кому едите в Баку? Вы как-то скромно, всё помалкиваете, – неожиданно с улыбкой спросила Рузанна.

Читатель, конечно, помнит, что эта юная красавица примкнула к нашей компании не сразу и, отнюдь, не по своей воле, и не могла слышать моего сдержанного рассказа о себе. Да и похвастаться, прямо скажем, было нечем.

Еще год назад, я мог бы рассказать ей, что наше режимное предприятие занимается конструированием и стендовыми испытаниями космической техники. Что мы задействованы в космической программе подготовки полета на Марс. Что мы хотим построить в австралийской пустыне, на мысе Кейп-Йорк, космодром.

А теперь, вследствие Перестройки и обновления нашего социалистического отечества, обо всем этом пришлось забыть. Флёр несбыточного упал с наших глаз. И даже дорогостоящее оборудование для уникальной турбо-эксгаустерной станции, приобретенное нами за золотые переводные рубли в одной из промышленно – развитых стран нашего социалистического лагеря, пропало где-то на подъезде к железнодорожной станции Чоп. И куда оно подевалось – никто не знает, а спрашивать боятся.

– Вы знаете, Рузанна, – начал я, – еду в командировку на Бакинский завод тяжелого электросварочного оборудования. По профессии, я инженер-электрик. Нашему оборонному предприятию поручили выпускать, по конверсии, одноразовые иглы для медицины. Я еду на завод заказывать сварочную линию.

– Из металлической полосы мы будем сваривать трубку. Прокатывать ее до нужного диаметра и изготовлять одноразовые медицинские иглы.

– А, вы, Рузанна, кто по профессии? – поинтересовалась Наталья.

– Я – историк, закончила исторический факультет Бакинского университета. Работала в Архиве Музея истории Азербайджана. Сейчас, конечно, не работаю. В Баку еду заканчивать оформление документов по обмену квартиры. Отец поручил. Надо еще и на кафедру зайти, и в Архиве побывать.

– Занятно, – сказал Боря, – и вытащил из-под дивана трофейный нож, отнятый накануне у бандита, про который мы совсем забыли.

– Хорошая у тебя получилась поездка. Может, возьмешь на память?

Рузанна явно смутилась.

– В Тихорецк я заезжала к подруге, но не застала её дома. Подождала немного и пошла на вокзал. Рассчитывала сесть на ваш поезд. Билетов не было и я пошла по перрону. Дальше вы знаете.

– В портфеле – не сданные книги из университетской библиотеки, моя диссертация, рецензии на нее. А этот бандюга решил, что у меня в сумке ценности. Много стало беженцев, вот они и промышляют.

– В самом Баку вечером стало небезопасно. Под видом сторонников Народного фронта Азербайджана, могут скрываться отпетые уголовники.

– А что за народный фронт?

– Общественная организация, пообещавшая защищать национальные интересы Азербайджана. Возникла после известных событий в Нагорно – Карабахской автономной области. В оппозиции к действующей власти.

– Там беженцы из Армении, недовольные жизнью люди, у кого нет работы, примкнувшие хулиганы и откровенные бандиты.

– Да куда уж нам без хулиганов, – усмехнулся Борис.

– Отбирают квартиры у бакинских армян, – продолжала Рузанна, – грабят, беспредельничают. Власти борются, но как-то вяло. Все словно чего- то ждут.

– Лидер у них – говорливый местный интеллигент, в прошлом диссидент, якобы, борец с Советской властью – Абульфаз Эльчибей. А по жизни – тихий, скромный человек, кандидат исторических наук, филолог, переводчик с арабского. Кстати, выпускник нашего Бакинского госуниверситета.

– Вы будите, ребята, смеяться, но ближайший сподвижник Эльчибея тоже выпускник нашего исторического факультета – Исса Гамбар.

– Не буди лиха – пока тихо, – задумчиво произнесла Наталья.

На подъезде к Баку – бакинский лес, как назвал его Рустам. Это невообразимое количество отработавших свое нефтяных вышек. Для меня это зрелище было крайне удивительным.