Упреки и очарованье
Не победит душа моя.
Ее бы мог покинуть я.
Но, милой видевши рыданья,
Не мог не осушить я век.
Край дальний, пропади навек
Для милой страх в твоем названьи!
А ты, не ведавший укор
Любовниц и их опьяненья,
А ты, не знавший подчиненья
Слезам любимой до сих пор,
Ступай! Я вслед пошлю моленья!
Будь мудрым ты, храня себя,
Объездив дальние просторы,
От слабости той, от которой
Лечиться не желаю я!
Моя смерть. <Ма mort>
Моя наперсница святая мысли хмурой.
Кто песней легкою и сладкою такой
Способна разогнать недуг печали мой
Которым жизнь мою усыпали Амуры.
О лира верная! – ленивою рукой
Могу сладчайший звук я извлекать порой.
Ты трогательнее звучи сегодня в гимне
И о любовнице, что нет здесь, говори мне.
Когда, любимая, в объятиях твоих
Аккордом сладостным я слух твой забавляю
И в час, когда, вином одушевлен, ласкаю
Я прелести твои и воспеваю их,
Коль в сладостном бреду свой взор разгоряченный
На друга милого уронишь нежно там,
Коль удостоишь ты мои улыбкой стоны
И более того, – коль лира упоенно
И так беспомощно падет к твоим ногам, -
Что мне тогда до всей оставшейся вселенной,
Что мне тогда умов взыскательных совет
И мненье публики, что строго непременно,
Тогда любовник я, и вовсе не поэт.
И снова тяжкая тогда мне лишь обуза,
И слишком яркий свет – страшит отраду нег
Пусть я – ничто, смеясь благословляет муза
И все грядущее, и настоящий век.
О нет – всю жизнь свою не думаю упиться
Надеждой глупою я после смерти жить,
Настанет день, и рок приказ отдаст закрыть.
Любезная, – мои ослабшие ресницы.
Обнявши милого, поддержишь в этот час
Его бессильную ты голову руками,
И мой тогда едва полуоткрытый глаз
Наполнит до краев угаснувшее пламя.