Палач. Найти себя

Эри хотела заметить, что до ночи еще далеко, и они могли бы продолжить путь, а на ночлег остановиться ближе к Ие. Но, натолкнувшись на красноречивый взгляд Хэша, не обещавший ничего хорошего, промолчала. Испуганная женщина попятилась и что-то хотела ответить, но от ужаса у нее пересохло горло, и голос отказался повиноваться. Наконец, справившись с собой, она пролепетала.

– Если только в сеннике, господин р'хате. Другого места у нас нет. У нас дома бабушка больная. Умоляю, не делайте нам ничего дурного!

– Сойдет, – кивнул Хэш. – Проводи. И принеси ужин.

Хозяйка все еще скованная ужасом, попятилась, крепко сжимая руку сынишки. Хэш видел, что она кого-то скрывает. И этого кого-то она видимо боится больше, чем Наказующего. Вскоре женщина привела их к небольшому сараю, стоявшему на отшибе, вдалеке от основных построек. Сарай был от пола до потолка набит душистым сеном. Забравшись на самый верх, Хэш помог залезть и Эриане. Хозяйка оставила их и пошла в дом, торопливо, почти бегом. Растянувшись на сене, Хэш прикрыл глаза, вслушиваясь в то, что творилось вокруг. Из дома не доносилось ни звука. Вокруг тоже не было ни души.

– Зачем мы здесь, Дан? – тихо спросила Эриана.

– Здесь кто-то из повстанцев, – ответил Хэш и заглянул ей в глаза. – С этой минуты начинается моя работа. А потому предупреждаю сразу, Эри, не вздумай им помогать. Любое твоё действие, не согласованное со мной – это лишние жертвы, которые будут на твоей совести. Если я берусь за дело, то можно уже считать, что они мертвы. У меня ошибок не бывает, если только я сам того не желаю. А я в данный момент не намерен подставляться. Ясно?

– Более чем, – нахмурилась Эриана и отвернулась, пряча слезы.

Хэш потянулся к сумке и принялся переодеваться. Пара минут и его стало трудно разглядеть даже на расстоянии шага. Эри хмурилась и невольно наблюдала за ним, не в силах отвести взгляда. В каждом движении палача было что-то завораживающее.

– И впрямь, словно змея! – вздохнула Эриана, словно очнувшись. – Так кобра завораживает свою жертву перед тем, как убить! Не ведаешь ты еще всей тяжести того, что творишь. Знаешь, а я буду молиться за тебя. Я не хочу, чтобы ты оставался таким, Даэнир! Творец может все! Значит, сможет и эту твою Печать разрушить.

– Ты не сердишься? – осторожно спросил Хэш.

– Нет, не сержусь. Ведь бесполезно сердиться на лед за то, что он холодный и на пламя, за то, что оно обжигает. Дан, если тебе будет плохо, ты только скажи, ну как заклинание, всего несколько слов: Господи, помилуй и спаси меня, грешного! Поверь, в минуту опасности Господь поможет!

– Я привык полагаться на себя, Эри, – ответил Хэш. – Но за понимание и поддержку спасибо! Жди меня здесь, что бы ни случилось и что бы вокруг ни происходило! Даже если, к примеру, сарай загорится, жди здесь. Сможешь? Не забоишься?

– Хорошо, Дан, я буду ждать. Я верю тебе.

Хэш спрыгнул на землю, и исчез из вида, еще не достигнув ее. Бесшумно приблизившись к дому, он услышал сдавленные рыдания хозяйки, умолявшей кого-то уйти и сердитый мужской голос, ворчавший, что он готов встретиться с кем угодно и выпустить ему кишки. Хэш притаился у входа и терпеливо принялся ждать свою жертву. Из разговора Хэш понял, что мужчина и есть один из повстанцев. Он, то успокаивал женщину, то угрожал, то пытался подкупить, но она стояла на своем и просила его уйти, чтобы не сочли ее виновной в укрывательстве преступника. Хэш тихо вздохнул и поморщился, всей душой желая женщине убедить повстанца. Иначе ему придется убить и ее и всю семью, давшую приют мятежнику. Наконец, мужчина выдал пару крепких и весьма пикантных выражений, круто развернулся и направился к двери. Хэш вздохнул и замер. Повстанец вышел, хлопнув дверью, и направился к таверне. Хэш тенью последовал за ним. Он мог бы убить его прямо здесь, но не стал. Тогда непременно возникли бы вопросы к хозяйке дома, а ее Хэш убивать не хотел. Проследовав за жертвой до таверны, он небрежно вытащил нож, но помедлил, желая убедиться, что повстанец в этой деревне только один. И оказалось, что медлил он не зря. В трактире мятежник подсел к двум молодым парням, что пили пиво, приветствуя их как старых друзей. Он рассказал им о том, что в доме его подруги остановились палачи, и что из-за этого зазноба выгнала его на улицу. Речь его была щедро пересыпана бранью, и в его отношении к женщине сомневаться не пришлось. Очень скоро Хэш выяснил, что двое других тоже мятежники. Все они приняли разумное решение убраться из селения, пока палач до них не добрался, и, выпив еще по кружке пива, расплатились с трактирщиком.

Покинув таверну, все трое направились в лес, рассуждая о том, как было бы хорошо, если бы император Докарий внезапно заболел и сдох, а вместе с ним и его палачи. Слушать их более Хэш не стал. Быстро догнав их, он шагнул навстречу. Два легких движения и двое уже хрипели, скорчившись на земле. Небрежно оттерев нож об одежду одного из них, еще живого, судорожно открывавшего рот, чтобы вздохнуть, он повернулся к третьему.

– Ну, привет, герой! – чуть насмешливо сказал он. – Что же ты женщину свою не бережешь совсем? Видно, не нужна она тебе. Теперь придется и ее убить. Сядь!

Повстанец, тот самый, что ушел от хозяйки дома, где остановились Хэш и Эри, дрожа как осиновый лист, сел на землю. Хэш опустился рядом с ним и показал нож.

– Ты уже мертв. Но, у тебя есть выбор. Ты можешь поговорить со мной по душам, рассказать о других мятежниках, о ваших планах, ответить на мои вопросы. Тогда я убью тебя быстро. Или ты можешь продолжать быть героем. Тогда я тоже тебя убью, но не сразу. Сначала отрежу тебе палец. Тебе какой больше нравится? Этот? Или этот?

– Я не стану ничего говорить! – взвыл мужик и попытался плюнуть в лицо. Не попал.

– Хорошая попытка! – рассмеялся Хэш. – Ну, да, ты сам этого захотел…

Хэш снял маску-капюшон и улыбнулся. От этой улыбки пленник заплакал. Связав его, Хэш уже не торгуясь, вонзил нож в тело жертвы. И тишину леса разорвал отчаянный крик, полный боли и муки. Очень скоро приговоренный был готов на все, лишь бы поскорее закончились его мучения. Он рассказал об отрядах повстанцев, рассеянных по деревням и селам, о кузнеце, тайком от властей снабжавшем повстанцев оружием, об их планах, о нападении на тюрьму в Ие. О главаре повстанцев по имени Арий и о том, что он скрывается в лесах между Ией и Атвой, где расположился целый лагерь, и сосредоточились самые главные силы повстанцев. Узнав все, что нужно, Хэш оборвал жизнь несчастной жертвы, вытер тщательно нож и, обыскав трупы, забрал у них деньги.

Вернувшись в сарай, он обнаружил, что Эриана не спит. Она стояла на коленях в дальнем углу сенника и шептала слова молитвы, от всей души моля Господа, чтобы Он просветил заблудшего Хэша и вывел его на путь истинный. На щеках ее блестели слезы. Наемник подумал, что, пожалуй, зря взял ее с собой и что сейчас она начнет плакать и отговаривать его или проситься назад.

– Эри, не спишь? – тихо спросил он, давая понять девушке, что вернулся.

Эриана торопливо вытерла слезы и тихо, но твердо ответила.

– Не сплю. Тебя, вот, жду. Ты голоден? Вот, поешь. Это хозяйка дома принесла.

Эриана быстро расстелила на сене плащ, развернула сверток и принялась раскладывать еду, стараясь не запачкать плащ. Быстро взобравшись наверх, переодевшись и убрав рабочий костюм, Хэш подсел к импровизированному столу. Закончив с едой, Хэш убрал остатки, и завернулся в плащ. Но спать не хотелось. Эриана тихонько отползла обратно в дальний угол и принялась снова за молитву, почти беззвучно перебирая губами.

– Дан, ты спишь? – тихо позвала она, неожиданно прервав свою молитву.

– Еще нет, – вздохнул Хэш и сел, безошибочно отыскав взглядом подругу.

– Я хочу спросить. Ты только не сердись, ладно? – она смущенно улыбнулась.

– Валяй, спрашивай, – вздохнул наемник.

– Ты, ведь, сейчас кого-то убил, да?

Хэш всмотрелся в девушку. Лицо ее было хмурым, серьезным и немного тревожным, но не было и намека на слезы или упрек. Наемник вздохнул и проворчал.

– Да. Только зачем тебе это?

– Я хотела помолиться за их души, – просто ответила девушка. – Они, ведь, тоже заблудшие и не ведают, что творят. Там, за чертой, им, наверное, нелегко придется.

– Ох, Эри, им уже все равно. Они мертвы.

– У Господа все живы, – убежденно сказала Эриана. – И они тоже. Впрочем, в чем-то ты, наверное, даже облегчил их участь на Великом Суде. Мученическая смерть смывает многие грехи.

Она умолкла, погрузившись снова в молитву. Завернувшись в плащ, Хэш принялся размышлять над ее словами, пока не уснул. Утром, он обнаружил, что Эри по прежнему стоит на коленях в углу сарая, перебирая губами молитвенные слова.

– Ты что всю ночь не спала? Эри, радость моя, я не собираюсь из-за тебя задерживаться!

– Прости, Даэнир, – она улыбнулась ему, бодрая и ничуть не сонная. – Я же говорила, что обузой не буду. Если надо идти, я готова.

– Сначала надо позавтракать, – сказал Хэш. – И не думай на этот раз отказываться!

Он сам разложил еду, достал из сумки хлеб и сыр и принялся резать их на аккуратные ломтики. Эриана нахмурилась и тихо попросила.

– Дан, ты не мог бы воспользоваться другим ножом? Я не смогу есть если пищи коснулся этот. Он в крови. Ты им людей убиваешь.

– Откуда ты знаешь, что этим? – удивился Хэш, внимательно осматривая нож. – Он же чистый.

– Он в крови. Ты ее смыл, но духовный след все равно остался.

– Ладно, – убрав пыточный нож, Хэш достал из сумки другой и протянул его Эриане. – Этот подойдет?

Девушка протянула руку, коснувшись оружия, и улыбнувшись, кивнула.

– Да. Этот годится. Даэнир, не сердись, что я так привередничаю, но я по-другому не могу. Убийство это грех. Страшный и тяжкий грех, который ничто не может оправдать.

– Я не сержусь, – проворчал Хэш, нарезая в отдельную кучку остатки сыра и хлеба. – На тебя вообще невозможно сердиться. Давай, ешь и нам пора отправляться. Да, и вот еще… – он достал из сумки свою сменную одежду и протянул её Эри. – Переоденься. Мне снова придётся уйти.

Он принялся за еду, и девушка на этот раз присоединилась к нему. Потом они собрали вещи и покинули сарай. Во дворе они столкнулись с хозяйкой дома. Женщина была бледна, а на щеках застыли две мокрые дорожки. Эриана тихо вздохнула и спросила.

– Дан, тот, кого ты убил, был из этого дома, да?