Ирий. На стыке миров

Ворон, забыв про Грома, тут же подлетел к Толе.

Чтобы быть к птице ближе, тот опустился на землю и протянул руку. Вороново крыло скользнуло меж пальцев. Чёрные перья оказались глянцевыми, прохладными на ощупь, но мягкими.

Немигающие бусинки глаз смотрели твёрдо. Провалившись в них, Толя не увидел ни тени сомнения. Душа словно успокоилась, приняв решение.

– Я клянусь помочь этому магу проникнуть в мир, где он был рождён.

– Взамен обязуюсь взять ворона с собой.

Рукопожатие стало крепче. В воздухе материализовалась яркая, тонкая, энергетическая нить, обвивающая руку и крыло.

– Однажды я попрошу тебя выполнить мою просьбу, не касающуюся магов, – продолжил Толя. – Пообещай выполнить её любым способом, независимо от последствий.

– Что-то, не связанное с магией? – удивился ворон. – Касающееся человеческого мира?

– Да.

– Пожалуй, тогда это не будет противоречить магическим законам, и мне не придётся нарушать договор с хозяином. – Крыло в руке дрогнуло. – Обещаю.

Энергетическая нить, сделав три оборота, вспыхнула на мгновение и исчезла.

– Ох, не пожалеть бы нам, – вздохнул за их спинами призрачный конь.

Глава 2

Ночь тихо опустилась на горы, утопив в своей темноте каждый закоулок.

От горного ручья потянуло сыростью, из лесного мрака выполз туман и стал медленно подбираться к поляне, словно крадущийся зверь.

Ели глухо шумели, недовольно размахивая лапами, как сварливые старухи на рынке. Робкие осинки дрожали от ночного прохладного ветра, не решаясь вмешиваться в разговор старших. Они лишь несогласно качались из стороны в сторону.

Старый филин изредка ухал, прислушиваясь к недовольному ворчанию ёлок, да вращал огромными глазами от возмущения: «Вздорные бабы!» Наконец, не выдержав их трескотни, филин расправил крылья и перелетел поближе к поляне, любопытно пялясь на яркое пламя костра, горевшего под скалой. Возле него лежал человек. Закинув руки за голову, он смотрел вверх.

«Жаль, сегодня месяц, а не луна», – думал Толя. Он не знал, почему ночь ему нравится больше. Возможно, за тишину и покой. Суета его утомляла.

Вдруг вспомнилось: Лада любила закаты и рассветы. Порой жалела, что не может запечатлеть красоту природы в картинах или на фотографиях. Толя всегда поражался её умению находить прекрасное даже на серых, городских улицах.

Они как-то поспорили: без чего мир не смог бы существовать. Без луны или без солнца? Каждый приводил кучу аргументов, а когда они закончились, спор превратился в баталию тюками с сеном. Толя рассмеялся, вспомнив разгорячённое от возмущения лицо Лады, усыпанное сухой травой.

Всё решил её отец, услышавший их разговор.

– Разве можно разлучить луну и солнце? Они – две стороны одного целого. Как правая и левая рука, как лицевая и изнанка, как мама и папа… Понимаете? Без одного нет другого. Вы можете писать правой рукой, держать в ней ложку, но, чтобы играть в мяч или поднимать тяжести, нужны обе руки.

«Хороший мужик был, – подумал Толя. – Жаль: рано ушёл».

Он снова поднял глаза к небу, в который раз удивляясь, насколько оно здесь близко.

Звёзды, разбросанные чьей-то щедрой рукой, поблёскивали то тут, то там. Кое-где звёздная горстка казалась гуще, отчего свет образовывал белёсую дымку. Месяц, гордо выставив рог, уселся на тёмное облако, словно пастух, караулящий стадо.

«Было бы здорово: просто жить здесь, – подумал Толя. – Под этим огромным, перевёрнутым океаном над головой. Свободно дышать, не думая об опасности. Слушать птиц и болтать с деревьями вместо постоянных опасений попасться „ищейкам“. Размечтался», – тут же одёрнул он сам себя.

Вообще-то, ему надо было спланировать стратегию возвращения на родину, но ночь завораживала и убаюкивала. Тем более шумная парочка оставила его на некоторое время. Гром умчался в свой призрачный табун, а ворон полетел на доклад к Евдокии. Оставалось надеяться, что Хей действительно сохранит их появление в тайне от ведуньи.

Толе не хотелось связываться со старухой. Он не боялся её. Нет. Чувствовал: в случае необходимости его сила легко справится с её магией. Но что-то внутри него дрожало при каждой встрече с Евдокией, словно забытое воспоминание, скрытое в глубине сознания. Это настораживало.

Толя снова попытался сосредоточиться на завтрашнем дне. Сейчас, когда появилась возможность пересечь границу, он неожиданно растерялся.

Всю жизнь его учили бороться с трудностями, но ещё ни разу эта борьба не имела явного финала. И вот, наконец, завтра откроется портал. Страшно! Не потому что там опасно, а из-за… Толя даже сам себе не мог объяснить: откуда взялся страх.

Как всегда в редкие минуты сомнений он достал нательный талисман. Плоский, лунный камень размером с пятирублёвую монетку. Прохладный и шелковистый на ощупь. Веселина говорила: это подарок матери. Защитный артефакт.

На камне выгравировано священное древо Мира, растущее в обе стороны: тьмы и света. После разделения Ирия дерево раскололось, превратившись в священный кипарис, оставшийся на Хвангуре, и священную берёзу, растущую ему навстречу, в Березани.

Толя провёл пальцем по кресту Сварога, наложенному поверх изображения дерева, словно печать. Каждый раз, поглаживая талисман, он чувствовал, как мысли приходят в порядок, в голове проясняется, и возвращается уверенность.

Толя никогда не доставал его при посторонних, интуитивно пряча от чужих глаз. Только Веселина и Лада видели лунный камень, но в отличие от «берегини» подруга не знала его истории.

Как любой оберег, талисман нельзя было отнять у хозяина. Только он сам мог отдать его следующему избраннику. Никакой особой силы Толя в нём не ощущал, но иногда камень излучал живое тепло, словно домашний питомец, согревающий в трудные времена и холодные зимы.

Сейчас при свете луны оберег едва заметно мерцал. Месяц отражался от поверхности камня, казалось: внутри зажглась маленькая звёздочка. Грани креста Сварога, наоборот, потемнели, стали глубже.

Зачем мать оставила ему этот талисман? За всю жизнь он ни разу не проявил себя. Может быть, ещё не время?

Поглаживая оберег, Толя снова сосредоточился на предстоящем переходе. Первостепенной задачей являлось посещение деревни фей-хранительниц, откуда происходила Веселина. Там хранилась книга, оставленная ему родителями. Её содержание никто не видел, поскольку завещанный фолиант открывается только истинному хозяину.

Толя надеялся с помощью книги выяснить тайну своего рождения, а также усилить врождённую магию. В отличие от «берегини» его сила не таяла в зависимости от времени проживания в мире людей, однако он чувствовал, что находится в «режиме ожидания».

Кроме того, следовало попрактиковать обращение в звериную сущность, чего Толя не мог сделать раньше.

Дел предстояло сделать немного, но следовало помнить: визит на родину нужно сохранить в тайне. Пока Толя не разберётся, кто охотится за ним и почему, – открыто объявляться не стоит.

Он надеялся, что завещанная книга поможет решить вопросы, мучившие его с самого детства. Почему он не такой, как все? Зачем отец выслал его в другой мир? Кто охотится за ним? Почему он не помнит мать?

«Правильно сказал ворон, – вздохнул Толя. – Я недомаг. Поломанная игрушка судьбы. Но я выясню: кто сделал мою жизнь такой. Если понадобится, я встряхну тот мир, выверну наизнанку, чтобы докопаться до истины».

Толя крепко сжал оберег в руке.

Огонь в костре давно погас, лишь несколько неугомонных искр перебегали от уголька к угольку, присыпанных серой золой.

Месяц незаметно скатился за гору, забрав с собой своё звёздное стадо. Небо начинало светлеть.

Над поляной стояла предрассветная тишь: ни шороха, ни звука. Даже горный ручей притих, словно уснул, закутавшись в туманное одеяло.

Изнурённый ночными мыслями Толя не заметил, как провалился в сон.

***

Он открыл глаза.