Ирий. На стыке миров

– Здесь нет входа-выхода, – хихикнул дед. – Дураки! Думали обмануть меня. – Он мелко, раскатисто засмеялся, снова молодея на глазах.

– Куда сгинули-то?

– Кто ж их знает? – Пожал плечами старик. – Безвременье – это же небытие. Понимаешь?

Толя не понимал, но переспросить не решился. Дед, увидев сомнения на лице собеседника, хитро ухмыльнулся:

– Тебе не надо понимать. Здесь задерживаются только люди с нерешёнными проблемами. Либо те, кто неискренен, оттого не видит дальше собственного носа.

Старик снова залюбовался лаптями, заулыбался, помолодел.

– Я вот не хочу ничего решать. Иногда полезно побыть пустышкой. Моя задача – стать настолько пустым, насколько смогу.

– Зачем? – изумился Толя. – Что здесь хорошего? Разве тогда Вы не станете глупым? – произнёс и осёкся, осторожно глянув на собеседника: не обидел ли.

Дед нахмурился, завращал глазами, размышляя.

– Брат мой также говорит. Мол, в пустой голове рождаются глупости. Поэтому сидим здесь: думаем, спорим.

– Так Вы не один? А где же брат?

– Спит пока. Да ну его. Тот ещё бука, – отмахнулся старик. – Ворчит да ноет.

– Как же вы тут живёте? Ничего нет вокруг, кроме тумана. – Толя окинул взором окружающее пространство.

– Хорошо. Детали отвлекают, знаешь ли.

Дед вдруг лихо перепрыгнул с одной ноги на другую и ударил в ладоши:

– Опа! Нравится мне с тобой разговаривать. – Старик мелко засеменил вокруг Толи, постепенно сужая круг. – Оставайся. – Он протянул руку, намереваясь хлопнуть собеседника по плечу.

Что произошло потом, Толя помнит смутно. Внезапно всё тело пронзила ужасная боль. Деда отбросило от него, словно он наткнулся на энергетический барьер. Посыпались искры.

Толя схватился за грудь. Горячая волна, как густая лава, вырвалась оттуда и обожгла руку. Стало невыносимо жарко. Казалось, тело плавится. Он сорвал с себя рубаху, пытаясь остановить охвативший его пожар. На груди пульсировал амулет. Крест Сварога раскалился и кроваво горел в белёсом тумане небытия.

«Что с ним? – чертыхнулся про себя Толя. – Как же больно!» Он схватил оберег, намереваясь снять, но застыл от удивления: камень был ледяным на ощупь.

– Занятная вещица. – Старик медленно поднимался, стряхивая с одежды частички липкой хляби. Он брезгливо окинул себя взглядом: – Чёрт! Опять напялил эти бестолковые лапти.

Толя удивлённо поднял глаза на деда. Что-то в нём изменилось. Голос стал сиплым, морщины глубже, брови сошлись на переносице, губы скривились в ехидной ухмылке, пропал детский задор.

– Кто это у нас здесь? – Старик внимательно рассматривал Толю. От его взгляда веяло холодом. – Стоит только на минуту отлучиться – братец чудить начинает.

Оберег по-прежнему мигал красным, словно тревожный сигнал. Толя накинул рубаху, вытащив камень наружу на всякий случай.

«Нужно убираться отсюда», – пронеслось в голове. Он сжал амулет в кулаке, продолжая мысленно твердить себе это.

Почему-то старик внушал страх. Интуиция выла, словно испуганный пёс. Казалось, если дед подойдёт и коснётся, то Толя провалится в безвременье навечно.

Старик сделал шаг, потом другой, сверля Толю тяжёлым взглядом. Чёрные глаза смотрели пристально, наполняя душу ужасом. Почему-то вспомнилась болотная жижа, преследующая его на Хвангуре.

– Тебе не уйти от меня, – прошелестел чей-то голос.

Виски заломило, словно голову зажали в тиски. Перед глазами поплыли цветные круги. Не чуя ног, Толя попятился. Амулет на груди завибрировал, он прижал его к себе и почувствовал прилив сил. Теперь боль накатывала волнами. Астральная сущность встрепенулась и начала сопротивляться.

Старик слегка опешил, не ожидая получить отпор, но вскоре продолжил наступать. Толя видел лишь его глаза: чёрные, словно омут, холодные, словно лёд. Он осознал, что может остаться в безвременье навсегда, если не справится с дедом. Значит, никогда не увидит отца, не вернётся к Веселине и Ладе. Перед глазами промелькнул светловолосый лик и три звёздочки в поясе Ориона.

«Чёрт! – его охватила такая ярость, как в детстве, когда он пытался спасти щенка от местной шпаны. – Я должен вернуться!» Глаза полыхнули янтарным огнём. Он выпрямился, расправил плечи и выставил вперёд руки. Пальцы бессознательно начали выводить в воздухе руны: одну за другой.

Старик замешкался, пытаясь прорваться сквозь шквал заклинаний, потом рассвирепел: в Толю полетели ответные удары.

Противостояние набирало обороты, туман вокруг них кипел и бурлил. Зыбкое небытие звенело от напряжения.

Дед был очень силён. Толя чувствовал, что силы на пределе. На шее проступили жилы, он взмок и устал, словно пробежал марафон. Ноги подкашивались, руки дрожали. «Помоги мне, – взмолился он, сжав оберег из последних сил. – Помоги мне!»

Лунный камень вспыхнул, заливая всё вокруг белым, слепящим светом. Последнее, что увидел Толя: изумление на лице старика. Потом сознание потухло, как будто его накрыло тёмное покрывало.

Глава 10

Ангелия бежала почти всю ночь. Она так устала. Мышцы сводило судорогой.

Лес, наконец-то, закончился. Деревья за спиной ещё хранили сумеречную прохладу, а на горизонте уже занималась заря. Солнечные лучи медленно раздвигали темноту, высветляя небо. На его фоне силуэт замка казался чёрным и чётким, словно вырезанным по трафарету.

Она упала на траву. Рубаха сразу намокла от росы. «Чёрт с ней. Надо немного отдышаться». Ангелия прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться на дыхании. В висках стучало, но уже через пару минут в голове прояснилось, грудь перестала тяжело вздыматься, мозг пришёл в состояние «боевой» готовности.

С недавних пор её навыки оборачивания улучшились. Ангелия заметила, что меньше времени тратит на изменение и быстрее восстанавливается после звериной динамики. Не зря соплеменники боялись её. Порой она сама пугалась своей силы, звериной мощи и стремительности.

Перевернувшись на живот, Ангелия прищурилась, разглядывая очертания города. Войти в него несложно, надо лишь дождаться, когда улицы начнут заполняться людьми. Вот в замок попасть сложнее. В прошлый раз ей помогли, но сейчас придётся сориентироваться на месте. «Ничего, прорвёмся. Главное, до отца добраться. Остальное не важно», – Ангелия снова перекатилась на спину и раскинула руки.

По небу уже плыли первые облака. Они казались плоскими, словно нарисованные маркером. Ровные, одинаковые, бледно-серые. Скучные, как сказал однажды отец. Из памяти тут же всплыл его образ: высокий, широкоплечий, красивый, но почти всегда хмурый.

Они редко виделись, скрывая встречи от посторонних глаз. Однако Ангелия и такому общению была рада. Приятно осознавать, что ты не одинока.

Первое время отец появлялся очень редко. Помнится, с четырёх лет до десяти они вообще не виделись. У неё даже начали появляться сомнения в его существовании.

Когда жизнь в племени сильно осложнилась, Ангелия хотела отправиться на поиски отца, однако выяснилось, что никто о нём ничего не знает. Рут с другими ребятами дразнили её подкидышем, а взрослые цокали языками и тихо перешёптывались за спиной: «Мало, что сирота, так ещё и умом слаба. О каком-то отце вспомнила? Отродясь возле неё никого не было».

Расспросы старейшины тоже не принесли результата. Мах лишь хмурился и называл её глупой, безродной девчонкой, доставшейся ему от предыдущего главы рода.

Ангелия убегала в лес и подолгу выла от обиды: плакать она разучилась давно. Близлежащие деревья испытали на себе приступы её ярости. Некоторые до сих пор хранят глубокие следы когтей.