Научи меня любить

– Хорошо, вас проводят. Васек, сможешь проконтролировать? Троих можно к Решетниковым проводить, одну поселить у учительницы, Егоровой Марины Петровны, а еще два места есть у сестры Юрия Андреевича. Он со всеми уже договорился.

Васек кивнул и подал знак, что все устроит в лучшем виде. И галантно поклонившись, подражая грации павлина, позвал девушек следовать за ним. На поляне воцарилась тишина. Игорь подошел к Наташе, накинул на нее куртку, увел к столу, уговаривая попить горячий чай.

Сашка посмотрел на Янину. Она стояла растерянная и поникшая. Волна нежности к девушке и негодования на самого себя переполняли душу. К черту, какой из него вожак, если вот так не смог даже просчитать ситуацию? М-да, наворотил дел. Пнув мелкий камешек из-под ног, он набрал в грудь побольше воздуха и подошел к девушке.

Её уже била крупная нервная дрожь, а из глаз вот-вот были готовы пролиться слезы. Он сгреб Янку в охапку, прижал к себе и, уткнувшись в ее волосы носом, прошептал:

– Тише, моя девочка, тише! Я никому не дам тебя в обиду…

9

Утро было томным и невероятно сладостным. Яна вдыхала пряный, с легкой горчинкой, аромат его кожи. Терлась носом о предплечье, нежно гладила заросшую темным жестким волосом грудь. Прошагала пальчиками от твердого соска вверх по гладковыбритой шее и выпирающему кадыку, задержавшись на миг на ямочке квадратного подбородка, а потом очертила, словно легким перышком, контур чувственных губ.

Притворяться спящим дальше не имело никакого смысла, все тело горело огнем, и Сашке хотелось просто подмять под себя эту несдержанную хулиганку, так быстро спугнувшую его утреннюю дрему.

Но с Яной так нельзя, он не мог и не позволял себе таким образом с ней обращаться, стараясь как можно меньше травмировать и без того её хрупкое тело. Итак на коже любимой часто оставались синяки от его случайной неосторожной и сильной хватки. Каждый раз ему было мучительно стыдно за это, поэтому сейчас он просто бережно взял ее тоненькую изящную кисть и нежно поцеловал каждый пальчик. Счастливая Янка тихо засмеялась.

– Саша, милый. Я хочу с тобой прогуляться по парку. Утро потрясающее, солнечно, свежо.

– Мое самое потрясающее утро – это проваляться с тобой до обеда в постели. Мне кажется, я бы смог так каждый день!

– Хорошо бы, но тогда я не смогу проводить уроки в детском саду. Кстати, недели две у меня их не будет. На втором этаже делают ремонт. Занятия отменены.

– Мм-м, какая прекрасная новость! Может быть, тогда всё-таки созвонимся с Кожевниковыми? И рванем к ним на пару дней?

– Думаю, что сможем, Саш. Я Алине Москвицкой и Даше Стояновой репетиции перенесу на следующую неделю. Они все равно сейчас готовятся к выпускным экзаменам, и небольшой передышке будут только рады. А мы вполне можем себе позволить отдохнуть за городом!

– Ну, тогда давай, встаем, завтракаем, гуляем в твоем парке, пока не сильно жарко, а потом решаем вопросы, связанные с поездкой. Наташке с Игорем сейчас ещё слишком рано звонить. Они, как всегда, точно спят до одиннадцати.

Яна легко соскользнула с постели и, потянувшись, выполнила несколько танцевальных па. Жаль, хорошую разминку сегодня сделать не получится. На это обычно уходит час-полтора, но, когда Сашка был дома, она ради мужа старалась сводить свои тренировки до минимума. Зато будет прекрасная прогулка на свежем воздухе. И, возможно, даже легкая пробежка. Напевая любимую мелодию, на цыпочках, вытягивая наружу носочек и поставив руки в позицию, продефилировала до ванны, совсем не услышав, как сзади подкрался любимый. Взвизгнув, она подлетела в воздухе, подброшенная Сашкой, и тут же была поймана обратно в его крепкие объятия.

Ну все, теперь он не отпустит. Затащит в ванную и будет доводить ее до пика блаженства, намыливая и лаская каждую частичку тела, одновременно шепча на ушко всякие пошлые глупости. Этот ритуал Сашка точно не пропустит.

На прогулку они все же успели, ради этого пожертвовав завтраком. Сашка убедил жену, что не прочь скинуть пару килограмм и даже немного побегать.

Одевшись в спортивную форму, они около часа бегали вокруг озера в парке, периодически останавливаясь на передышку. В такие моменты Сашка вновь ее прижимал к себе и жарко целовал, несмотря на косые взгляды прохожих. Месяц без жены, в полевых условиях, казался ему каторгой, но менять профессию он не хотел. Между комфортным проживанием и хорошим заработком он выбрал последнее, стараясь обеспечить любимую всем, чем было необходимо, стремясь сгладить ощутимую разницу в образе жизни супруги до и после замужества.

Яна тоже скучала, безумно скучала по мужу. Особенно остро в первое время, находясь в чужом для нее городе, совершенно одна, без родных и знакомых. Тогда ей пришлось приспосабливаться к новой жизни, в которой нужно нести ответственность и принимать решения самой, пока Сашки неделями не было дома. Одни только походы в магазин за продуктами чего стоили. Оказалось, что Яна, практически выросшая в гимназии и никогда ни в чем не нуждавшаяся в силу обеспеченности их семьи, совершенно не понимала основ простой обыденной жизни. И потому ежедневные житейские дела доставляли кучу проблем и море пролитых слез. Порой она даже Сашке пожаловаться не могла, боясь признаться в собственной глупости.

Не сразу, но Яна научилась составлять списки дел и покупок. Сменила одежду из элегантной на более удобную, а высокие шпильки – на устойчивый каблук. Подписалась на кулинарные каналы в интернете, попутно читая о секретах домоводства. Со временем завела новые знакомства. Потом стала подрабатывать репетитором, чтобы хоть кому-то передавать свои навыки, так как в детском саду за несколько часов пиликанья на расстроенном старом пианино невозможно было удовлетворить свои творческие потребности. Они справились, не сломались, прогибаясь и уступая друг другу, при этом не ущемляя интересы каждого, и продолжали любить несмотря ни на что. Возможно, благодаря этому, легко избежали так называемые периодические пресловутые семейные кризисы.

В их жизни была лишь одна драма. Не смотря на абсолютно хорошее здоровье и Яны, и Сашки – у них не было детей. И если первые неудачные попытки ещё, казалось, можно было отнести к сильной депрессии или истощенному организму юной Яны, то последняя беременность замерла на четвертом месяце. Именно тогда, когда она уже чувствовала, как шевелятся ручки и ножки, как толкается малыш изнутри… И ведь ничего не предвещало беды. Яна цвела, порхала, словно бабочка. А Сашка надышаться на нее не мог. Взял отпуск, чтобы как можно больше проводить времени с женой, пока не прошел критический период, когда риски потерять ребёнка были очень высоки.

Они прошли этот путь рука об руку, старались выполнять все рекомендации. Еженедельно проходили медицинский осмотр у лучшего акушера-гинеколога их города. Им дали точный стопроцентный прогноз, что никаких патологий развития ребенка и течения беременности нет.

А с работы уже настойчиво звонили и просили Сашку выйти в смену, не брать внеочередной отпуск.  И он уехал, звоня любимой по сто раз на дню. Ведь чувствовала она себя хорошо…

Но через неделю на очередном осмотре ей сообщили, что сердце малыша больше не бьется.

Сашка ревел и выл диким зверем, сидя на земле в лесопосадке, недалеко от жилого вагончика в вахтовом поселке. Рвал землю, раздирая пальцы до крови.

Выл здесь, выплескивая свою боль и горе, потому что через пару часов отойдет от наркоза Яна, и тогда он должен будет взять себя в руки и разговаривать с ней ласково и спокойно. Чтобы суметь поддержать, чтобы в очередной раз доказать свою любовь, объяснить, что она ни в чем не виновата.

Словно вынырнуть из омута и научиться дышать дальше, жить. Вот это самое сложное. А не эти бесконечные ссоры, как у других, за грязную посуду и невынесенный мусор.

И Яна, и Саша даже в чем-то гордились, что их союз настолько крепок, несмотря ни на что…

****

Янка с наслаждением прижималась к Сашке и практически висла на нем, пока они, уставшие и довольные после пробежки, возвращались из парка. Они научились жить в своем мире, не впуская в него других, не обращая внимания на чужую жизнь. Янка весело щебетала, рассказывая о любимых ученицах, Саша слушал внимательно, просто наслаждаясь минутами, проведенными вместе. Подходя к подъезду, они взялись за руки, приветливо поздоровались со старушками, оккупировавшими лавочку.

Старые постройки предполагали узкие арочные входы в подъезд, с колоннами и крутым спуском практически до цокольного этажа, а затем внутри – таким же крутым подъемом. Янка легко спустилась по ступенькам первая, открыла скрипучую пошарпанную дверь, проскочила внутрь. Сейчас будет борьба за первенство по подъему на четвертый этаж. И уже след в след нагоняя ее, в проходе Сашка услышал снова брошенное им в спину: "Да, да, точно вам говорю, пустая она…"

10

«Черт бы побрал этих старых набитых дур! Вечно всё знающих и всё видящих!» – Сашка ужасно злился. Он даже не сомневался, что у этих старушек, на первый взгляд – таких божьих одуванчиков, наверняка хватало наглости напрямую задавать его супруге бестактные вопросы о личном. Но даже если это и так, Яна никогда не скажет ему об этом, не пожалуется.

Она необыкновенно сильная и независимая. Считает, что со всеми трудностями может справиться сама. Так она и с родителями борется до сих пор, а вернее с их непримиримой войной с замужеством дочери. И Сашка пытался первое время вмешиваться и отстаивать свои права. Но позже, когда стало понятно, что родители Яны не изменят своего отношения, она просто попросила его отстраниться и не обращать внимания.

Ей было тяжело постоянно находиться между двух огней. И для Саши было единственным выходом – увезти жену в другой город. В переезде помог, как ни странно, Игорь Кожевников. Их дружба— крепкая, настоящая, – завязалась в ту злополучную ночь, когда они поругались с лучшим другом и братом Колькой. Тогда он совсем по-другому взглянул на этого задиристого городского паренька.

Игорь не побоялся высказать ему свое мнение о прогулке с Яной, заступился за Наташу, ну а потом, в продолжении вечера, очень резко и принципиально обрывал любые пошлые намеки ребят, показав, что их «тупые домыслы ничего общего с реальностью не имеют».

Настроение тогда, после заварухи, у всех значительно упало. Кто-то перебирал простые аккорды на гитаре. Разговор не клеился. Девчонки сидели притихшие и аккуратно, не торопясь, пили горячий чай, заранее приготовленный в огромном старом самоваре.

Сашка и Игорь молча переглядывались. Обсуждать что-то было бессмысленно, да и, наверное, уже стоило завершать посиделки.

– Девушки, давайте, мы вас проводим спать. – Сашка старался говорить уверенно, хотя волновался чертовски. – Есть два варианта. Либо каждую расселяем в отдельный дом, либо обеим вместе можно переночевать у моих родителей, места достаточно.

Яна встрепенулась и, глядя на него огромными влажными глазами, тихо спросила:

– А ты где будешь?

За столом среди ребят прошел ропот, проскользнули скабрезные ухмылки, но Сашка сдержался. Что толку сотрясать воздух?

– Я у Игоря переночую. Он мне обещал матрас на пол постелить. В общем, со всеми удобствами, – постарался отшутиться Сашка. – Сейчас вы спокойно отдохнете. Завтра утром, как только все решится, вас разбудят. Соберетесь, позавтракаете, потом вас с подругами отвезут к автобусу. А там уже и домой.

– М-да уж, с подругами… – тихо пробурчала Наташа. – В одном месте я видела теперь этих подруг.

Яна ахнула, в недоумении глядя на Наташу. Та часто позволяла себе грубые словечки, но никогда – в отношении своих знакомых. Наверняка, их сокурсницы просто переволновались. И завтра будут вести себя совсем по-другому.

– Ну что ты, Наташа, не надо так.

Сашка помог Яне выбраться из-за стола, бережно удерживая за маленькую дрожащую ладошку.

– А нас… а мы не помешаем твоим родным, не стесним?

Саша молча покачал головой в ответ.