Отрарский купец

– Хорошо, я подумаю, – ответил он.

Лу низко поклонился и произнес:

– Как скажете…

Когда все торговые дела были улажены, Салим сверил свои записи с бумагами Аяра, а затем дал команду собираться в дорогу. Все приготовления были закончены в короткий срок: товары упаковали, запаслись едой и водой. Все это время Салим думал, стоит ли брать в дорогу буддийского монаха? По опыту он знал, что с иноверцами у мусульман иногда возникают споры, которые могут перерасти в конфликт, если вовремя не вмешаться. К чему лишние хлопоты в дороге? Однако на принятие его решения повлиял случай.

В компании Аяра и Ибрагима он как-то отдыхал под навесом в ожидании обеденной трапезы, когда вдруг послышались крики с улицы. Салим отправил слугу узнать, в чем дело. Через некоторое время тот вернулся взволнованный. Он шел и причитал:

– Спаси и сохрани нас, Аллах!..

– Что случилось? – Салим приподнялся с подушек.

– Господин, плохие вести! Говорят, в Турфане обнаружена черная болезнь, по дороге туда видели трупы с черными пятнами на теле. О, Аллах! Что же нам делать? Как мы вернемся?!

– Замолчи! – Салим крикнул на него и сжал кулаки.

Во дворе началась суматоха, люди бегали туда-сюда, Хасан и другие участники каравана обступили Салима. Он поднял ладонь, призывая успокоиться:

– Нам нужно узнать точно, не поддавайтесь панике и слухам! Хасан, иди на рынок и узнай у согдийцев, так ли все на самом деле?

Салим пригласил лекаря и других спутников присесть.

– Насколько опасна эта болезнь?

– Если это так, это очень страшная новость, – ответил тибетский монах. – От этой болезни нет снадобья. Как она распространяется, тоже не известно. Лучше бежать от нее.

Салим тяжело вздохнул и задумался: «Бежать… Но какой дорогой?»

– А если мы спрячемся в горах? – предложил Аяр.

Салим ничего не ответил на слова кадия и взглянул на писаря, ожидая его предложения.

– Когда я переписывал труды географов в Испиджабе, видел карту, где был нанесен северный маршрут, через Пестрые горы, через земли басмалов и карлуков, – тихо сказал Ибрагом.

Салим с интересом посмотрел на него и произнёс:

– Я слышал о меховом пути, это гибельная дорога!

– Господин, – прервал наступившее молчание монах Лу Шань. – Если подтвердится страшная весть, мы должны как можно скорее покинуть этот город! И предстоящая дорога, как бы не была она опасна, будет для нас спасением от надвигающейся опасности!

Салим встал, оглядел присутствующих, потом перевел взгляд на двор и решительно сказал:

– Да, мы должны возвращаться! Срочно надо найти проводника!

Лу Шань вызвался найти местного провожатого и уже хотел отправился на его поиски, но тут Салим вспомнил о его просьбе отправиться вместе с ними и остановил его:

– В дороге нам понадобиться лекарь. Ты можешь отправиться с нами, если еще не передумал.

Лу низко поклонился и радостно произнес:

– Благодарю, господин!

– И помни, что ты только лекарь, а не буддийский монах, – добавил Салим.

– Я все понимаю, уважаемый. Я не проповедник, а всего лишь лекарь, – согласился Лу Шань.

Салим расплатился с хозяином гостиного двора. Тот долго уверял, что волнения напрасны: если город закрыть, то можно долго пережидать любые напасти. Салим поблагодарил его за гостеприимство и еще больше убедился в том, что нельзя задерживаться в городе: неизвестно, сколько времени караван проведет здесь.

Тем временем вернулся Хасан, его трясло от волнения. Он поведал, что сведения о болезни точные и уже запрещены выезды по дороге в Турфан. Город готовится к закрыть ворота, все, кто хочет покинуть Дуньхуан, должны сделать это в течении трех дней.

Салим ходил между верблюдов. Он в волнении теребил их привязи, отчего медные колокольчики звонко гремели. Погонщики, слуги, Темир, Ибрагим и Аяр шли за ним, ожидая приказов.

– Поднимайте верблюдов! Мы выходим! – Салим решительно ударил хлыстом по задним ногам рядом сидящего драмадера.

Все пришло в движение, участники каравана занялись своими обязанностями. Прибежал монах Лу, ведя за руку местного тангутского подростка:

– Этот юноша уверяет, что не раз провожал путников к северному пути за озером Эби Нур.

Тангуткий проводник часто кивал головой и спрашивал, какую цену ему заплатят.

– Если проведешь нас верно, без обмана, получишь вдвое больше, чем тебе платили раньше! – Салим уже сидел на своей лошади и отдавал последние приказы.

С шумом и криками, поднимая клубы пыли, караваны, одинокие всадники и пешие паломники выходили из города, еще вчера такого людного, богатого и гостеприимного, и который вмиг превратился в опасное место, из которого хотелось бежать!

***

Двигаясь на север, караван прошел десять фарсахов без отдыха. После того, как они преодолели первый перевал, пейзаж сменился с пустынного на предгорный. Животные осторожно ступали по мелким острым камни и обходили валуны, скатившиеся с гор. Движение замедлилось.

Салим подумал о привале. Молодой проводник словно прочитал его мысли. Поравнявшись с его лошадью, он с помощью жестов, тюркских и согдийских слов сообщил, что им необходимо отдохнуть: впереди их ожидал трудный переход через другой горный перевал.

Во время стоянки у пресного озера Эби-Нур, тибетский монах рассказал, что это место считается самым ветреным, а в это время года горячий ветер дует со стороны пустыни Гоби.

– В этом проклятом месте ветер бывает такой силы, что может унести людей и животных, он вырывает деревья с корнем, а на озере поднимаются волны высотой в два человеческих роста. Мы должны держаться вместе.

Лу держал в руках джутовую веревку. Увидев ее, Салим догадался, что хочет предложить монах.

– Хорошо, я прикажу связать животных между собой и выстроить их цепью, а людям необходимо будет привязать себя к седлам.

– И еще. Ветер несет мелкие острые камни, – добавил монах.

Салим посмотрел на Хасана.

– Ты слышал?

Хасан все понял и убежал раздавать указания. Ночлег у озера прошел спокойно, животные и люди хорошо отдохнули. Все вели себя обыденно, но Салим нутром чувствовал гнетущую тишину. Она будто зависла над караваном и давила со всех сторон. Природа не подавала признаков жизни – не щебетали птахи, не стрекотали кузнечики…

Монах и проводник молились у камня с начертанным на нем изображением Будды. Слуги собирали пожитки, проверяли снаряжение. Костры еще тлели и струйки дыма раскачивались над ними на ветру.