На пути к плахе

Кингстон улыбнувшись произнес:

– Милорд, могу ли я позволить себе один вопрос?

– Разумеется.

– Милорд Берлей и Лестер в данную минуту как будто не особенно ладят между собою?

– Ах… это обстоятельство…

– В высшей степени интересует меня, милорд, – подхватил Кингстон. – Между Лестером и мною также не все еще выяснено; я не могу забыть, что во время процесса Норфолка он не помог мне выкарабкаться из беды, и если я разузнаю все, а самое главное, если получу позволение лорда Берлея, то могу сыграть с ним такую штуку, что все мы останемся вполне довольны.

– Не стану отрицать, сэр, между этими двумя сановниками действительно замечается некоторая холодность.

– Проистекающая из того, что наша повелительница до такой степени благоволит к лорду Лестеру, что он позволяет себе возноситься… Не правда ли?

– Вы, должно быть, состоите в союзе с сатаной?

– Я – тайный агент вашей светлости.

– Хорошо, хорошо, и, как я вижу, вы – хороший образец этой породы!

– Итак, я хотел бы попросить, чтобы меня тайно, – потому что у меня все должно быть тайной, – допустили к королеве.

– Но… ведь вы изгнаны из страны… Приказ о вашем изгнании не отменен.

– Это – ваша вина, милорд, и притом большая. Но дайте мне только письменное удостоверение, что я состою на вашей службе и принес на своем посту значительную пользу. С этим удостоверением в руках я предстану пред королевой и, пять минут спустя, буду настолько же вправе находиться в пределах Англии, насколько и сама королева.

– Это кажется мне рискованным… Подобный шаг опасен как для вас, так и для меня.

Кингстон улыбнулся.

– Тем не менее вы велели мне явиться и приняли меня. Конечно, вы полагали, что можете пожертвовать мною, если нельзя иначе. Но это послужило бы лишь ко вреду и вам, чтобы не сказать более. Между тем мы можем вдобавок пойти на сделку. Выдайте мне удостоверение, а я дам вам письменный документ, не лишенный ценности.

– Вы хотите торговаться? Но ведь вам платят за ваши услуги.

– Все это прекрасно, однако определять их границу предоставлено мне самому. Я достаточно сделал за полученные мною деньги, а за этот письменный документ желаю получить от вас свидетельство.

Кингстон показал министру письмо.

– Оно важно? – спросил тот.

– Важнее свидетельства. В нем сказано следующее: «Ваш король и папа, судя по тому, что говорил иезуит, кажется, желают воспользоваться моими услугами, чтобы осуществить задуманный ими план относительно восстановления католичества в Шотландии и освобождения шотландской королевы».

– Кто это пишет? – резко спросил Валингэм.

– Герцог Леннокс!

Кингстон отдал листок статс-секретарю, и тот прочитал его до конца. Агент посматривал на него с насмешливой улыбкой во время чтения.

– Это весьма ценно! – сказал Валингэм.

– Да, милорд. Пожалуйте же мне свидетельство!

Министр подсел к столу и написал требуемый документ; за неимением казенной печати он воспользовался своим перстнем с гербом и передал листок Кингстону.

Последний принял его с поклоном и произнес:

– У меня еще есть к вам просьба! Не может ли лорд Берлей провести меня к королеве без предварительного доклада о том, кто я таков!

– Хорошо… Но я не могу тут ничего решить.

– Вот это второе письмо послужит мне залогом успеха! – продолжал Кингстон, передавая министру новый документ.

– Ага, – воскликнул тот, – от Леннокса к королеве Марии… весь план заговорщиков. Вы – очень полезный человек!

– Таким я был всегда, – сказал Кингстон, – меня только не умели ценить!

– Этот упрек не должен относиться ко мне, сэр, – воскликнул министр. – Ваша просьба уважена; приходите ко мне завтра вечером, мы потолкуем с вами еще.

Кингстон поклонился и покинул комнату и дом.

Вскоре после него вышел оттуда и Валингэм, в сопровождении слуги. За ними обоими последовал украдкой человек до самого дома Валингэма; он, несомненно, наблюдал за домом, где происходило тайное свидание.

– Пусть меня повесят, – пробормотал этот шпион, – если статс-секретарь не совещался здесь с отчаянным малым Кингстоном. Но мы скорехонько разнюхаем дело до тонкости.

Этим шпионом был Пельдрам. Полиция парламента подсматривала за полицией государственного казначея, и наоборот.

На следующий вечер Кингстон, как ему было приказано, явился к своему начальнику, и тот, уже одетый для отправления ко двору, велел ему следовать за собой.

Во дворце Кингстона привели в комнаты королевы, и он предстал пред нею в том самом кабинете, где Елизавета так часто принимала его бывшего господина, графа Лестера. Кингстон немедленно бросился на колени.

По весьма понятным причинам, королева держалась от него в отдалении, но комната была так ярко освещена множеством свечей, что она легко могла узнать посетителя.

– Ваши черты как будто знакомы мне, – сказала она, внимательно всмотревшись в Кингстона. – Должно быть, я видела вас раньше.

– Человек подвержен перемене времени, и я не избег этого закона, – ответил Кингстон, – но последние двенадцать лет не коснулись моей высокой повелительницы. Вы, ваше величество, именно столько времени тому назад подарили меня милостивым взором.

Кингстон умел вести свою линию. Он ловко затронул тщеславие женщины такою с виду грубой, но на самом деле тонко обдуманной лестью. Однако Елизавета как будто пропустила ее мимо ушей.

– Кто же вы такой? – задала она вопрос.

– Верный слуга вашего величества! Позвольте пока остаться при этом определении.

– Ах, кажется, вы хотите здесь повелевать?!

– И не думаю… но мне, я полагаю, позволительно надеяться, что ваши министры уже успели сообщить вам, ваше величество, о замыслах ваших врагов, открытых благодаря мне.

– Эти сообщения вообще рекомендуют вас, – поспешно сказала королева. – Вы желаете дополнить их?