Сделка

–Ты соблазнил ее, а когда узнал, что она ждет ребенка, то отказался иметь с ней что-либо общее! Сказал, что она тебя недостойна! Сказал, что не хочешь детей от нее! Что ты женишься только на сильной шепчущей!

Келлтор бессильно замолк, продолжая сжимать кулаки. На лбу его проступила венка, брови сошлись на переносице, он тяжело дышал, и несколько прядей выбилось из высокого узла, в который были собраны его волосы.

–Келлтор, выполни мою скромную просьбу и подумай головой, – спокойно предложил Келлфер, делая последний глоток уже остывшего чая и отставляя чашку. – Если бы все обстояло так, это спровоцировало бы большой скандал, верно? Любимая дочь желтого герцога и безымянный шепчущий. Что твой дядя говорил тебе об этом? Ты же не будешь отрицать, что герцог достаточно умен, чтобы принять достойное решение?

–Какое решение?

–Он просил меня сохранить жизнь твоей матери. Просил сохранить жизнь тебе – и я согласился. Знаешь, почему такая просьба стала уместной?

Келлтор с размаху опустился на скамью. Книги, лежавшие на другом ее конце, вздрогнули. Келлфер понимал, что сын рассчитывал совсем не на такой разговор. Он даже допускал, что другой человек отреагировал бы на слова своегоо отпрыска иначе и бросился бы его утешать, но нежных чувств поведение Келлтора, что бы ни было ему причиной, у него не вызывало, и желания пожалеть этого взрослого уже мужчину тоже.

–Почему?

–Потому что сорок лет назад, во время праздника, Дарида опоила меня, чтобы я принял ее приход за соблазнительный сон. Она хотела женить меня на себе и избрала для этого худший метод. Это – влияние на мою волю, враждебное действие, Келлтор. Но я не только оставил ее в живых, но еще и дал тебе свое имя, как бы тебя ни называла мать. Твой дядя благодарен мне. Он навещает меня не реже раза в сезон, и мы общаемся как хорошие приятели.

Келлфер не стал рассказывать, сколько практической пользы принесло ему столь близкое знакомство с желтым герцогом, одним из влиятельнейших правителей Империи. Конечно, герцогу Верне Верониону было далеко до белой и черной семей, и его армия не считалась настолько опасной, как войска Красных земель, но он был куда сильнее и могущественнее уже терявшего власть серого герцога и куда могущественнее синей, коричневой и даже пурпурной семьи. Благодаря Верне, как и благодаря своему другу – черному герцогу – Келлфер расставил своих людей почти в каждом крупном замке Империи Рад.

–Вы дружите? – как-то обреченно сказал Келлтор. – Дядя Верне не говорил.

–Это все, что тебя волнует?

–Я не верю тебе, – упрямо сказал Келлтор, но в голосе его слышалось сомнение. – Маме незачем было хотеть тебя в мужья. И она не пошла бы на такую крайность.

–Спроси у нее или у Верне – мне все равно, – отозвался Келлфер, с неприязнью рассматривая недовольное лицо: сжатые ноздри и поджатые губы. – В любом случае, никаких твоих просьб я выполнять не обязан. Даже если бы ты был прав, и я бросил бы твою мать на сносях, у меня нет перед тобой долгов, Келлтор. Повзрослей. То, что в материнском доме за тобой ходил слуга, подающий тебе носовой платок, а теперь ты правишь куском земли и распоряжаешься тысячами жизней, не значит, что все, – Келлфер выделил голосом последнее слово, – вокруг будут плясать под твои песенки.

Келлтор оперся предплечьями на бедра и опустил голову вниз. Отцу он не отвечал. Поза его говорила сама за себя: наверняка, парень слышал что-то от своего герцога, еще от кого-то и сейчас складывал разрозненные сведения воедино. Келлфер знал, что сын не умеет просить прощения и что никогда не признает свою неправоту, поэтому спокойно ждал, пока Келлтор снова заговорит.

–Отец, – это обращение удивило Келлфера, – сколько я буду жить? Как шепчущие или как обычные люди? Мой наставник не может дать мне ответа. Он не видит признаков старения, но… Говорит, бывает по-разному.

Келлфер в который раз отметил, что учитель, подобранный Даридой, глуп и некомпетентен. Ничего странного: она долго искала шепчущего, не обучавшегося в Приюте, и то, что этот воспитанный на отголосках дичок оказался именно таким, было ожидаемо.

–Сколько захочешь, пока не убьют или не придет смерть еще от каких-то причин. И ты не состаришься, если говоришь об этом.

–Никогда? – поднял на него горящие глаза Келлтор.

Келлфер кивнул, отметив про себя, как легко парень соскользнул с темы отцовского долга.

–Так ты мне поможешь?

Келлфер подумал, стоит ли дождаться от сына вежливо сформулированной просьбы, и решил остановиться на том, что есть:

–Рассказывай.

Келлтор вздохнул, решаясь, а потом встал и начал ходить туда-сюда по залу, резко разворачиваясь на каблуках. Он нервничал, что, впрочем, шло ему чуть больше, чем избалованно-обиженное выражение лица.

–Мы с мамой были в столице Пар-оола, Караанде. Несколько дней назад, – смущаясь, начал он наконец. – Там я познакомился с одной девушкой. – Келлтор шумно выдохнул. – Ее зовут Илиана. Она шепчущая, наверно. Я не уверен, но у нее точно есть дар. Ей что-то около тридцати лет, но выглядит Илиана намного моложе. Она в беде.

Келлфер устало прикрыл глаза рукой. Ну что ж, юношеские влюбленности были у всех.

–Она пар-оолка?

–Нет, – неожиданно улыбнулся Келлтор. – Точно наша.

–Так выкупи, как ты и делаешь обычно.

–Я не могу, – сокрушенно покачал головой Келлтор. – Они ее к казни приговорили.

Значит, дама в беде. Неужели его собственный сын покупается на такую банальность?

–И ты уже решил, что она – любовь всей твоей жизни?

–Ты смеешься надо мной!

–Нет, что ты. Продолжай.

–Ее держат в храме, в какой-то клетке. Там что-то написано. Надписи стерлись, не прочитать. Я спрашивал у местных, они отказываются отвечать. И артефакт какой-то висит – Илиана говорит, от него болит голова и приходится выполнять их приказы. Над ней издеваются, ее заставляют каяться в том, что у нее есть дар. Они настоящие дикари!

–Вы заключали с ними торговый союз?

–Да какая разница! – нетерпеливо воскликнул Келлтор. – Мы много с ней говорили, я никогда не встречал подобных девушек. Никогда. Она невероятная. Но таких, как она, там держат в клетках.

–Там было больше одного пленника? – Келлферу все меньше нравилась рассказанная сыном история. Вмешиваться в традиции Пар-оола, в их священное право карать нечестивых, было очень опасно и могло стоить Империи новой войны.

–Да, их там четверо, по одному на каждый придел храма. Им не дают общаться между собой. Хотя они бы и не смогли – остальные пар-оольцы, Илиана их не понимает. Потом стало трое. Я узнал, одного увели на казнь, потому что время для покаяния вышло.

–И ты хочешь освободить ее, пока не казнили? Что же тебе помешало?

Келлфер знал ответ на свой вопрос, но ему было интересно, насколько хорошо понимает последствия подобных стремлений сын.

–Что если я потребую освободить принадлежащую им и нарушившую их закон пленницу, то это будет иметь серьезные политические последствия. И если бы я сделал это, пока наша делегация жила в Караанде, то подозрения бы пали именно на нас, ведь ни один пар-оолец не пойдет против высшего закона. Нас всех бы казнили, а уже потом разбирались бы. Я не дурак.

–Именно, – удовлетворенно кивнул Келлфер. – И все же ты здесь.

–Да. Но я не могу просто оставить там кого-то из имперских! И у нее масса ценной информации, вот увидишь. Да и… теперь наши официально отбыли из Пар-оола, и никто не подумает, что мы бы решили вернуться и рискнуть по такому маловажному поводу. Я предлагаю ее выкрасть.

Келлфер подумал, что ослышался. Не мог же только что трезво рассуждавший сын быть таким идиотом. Он должен понимать, что случится, если – когда – его поймают на таком деянии.

–Выкрасть, – повторил Келлфер. – Ты не шутишь. Случайную женщину, которая тебе понравилась.

–Не говори о ней так! – прервал его Келлтор. – Я все понимаю. Сделать это нужно очень аккуратно. Она и я… Я люблю ее, а она любит меня. Я не могу оставить ее там.

–Тебе суждено заключить династический брак. Это тебе не романтическая новелла.

Келлтор отца будто не услышал:

–И кстати, она умеет читать мысли. Сама мне сказала. Станет послушницей, если ты ей поможешь, вам же нужны послушники? Мама говорит…

–Конечно, нужны, – приподнял брови Келлфер. – Тех, что стоят в очередь поколениями, нам мало.