За дверью послышались чьи-то торопливые шаги.
Мадемуазель де Совенбург выхватила из рук месье Домана флакон, быстрым движением спрятала его у себя на груди – и упала в кресло.
На все это ей потребовалось одно мгновение.
В дверь постучали.
Глава 42
В кабинет адвоката вбежал Норберт.
Диана и Доман ахнули в один голос: вид юноши был страшен. Одежда разорвана и испачкана кровью, глаза блуждают, на лице рана…
«Уж не совершил ли он какое-то преступление? – подумал Доман. – Это, пожалуй, было бы очень кстати!»
– Вы ранены, господин маркиз? – спросил он, боязливо приближаясь к разгоряченному гостю.
– Да.
– Кто же это сделал?
– Отец.
– Опять герцог? – воскликнула девушка.
– Он! Всегда и везде – он!
– Чем был нанесен удар? – осведомился адвокат.
– Палкой!
– Позвольте, я осмотрю вашу рану, – сказала девушка и, с трепетом прикоснувшись к голове Норберта, повернула ее так, чтобы лампа как следует осветила рассеченную щеку.
– Господи Иисусе! Какая ужасная рана! И волосы запеклись в крови… Доман, дайте скорее воды и чистое полотенце, да пошлите за доктором!
Норберт осторожно отстранил ее руки.
– Оставьте, Диана, – решительно произнес он. – Этими пустяками мы займемся потом. Сейчас – некогда. Меня чуть не убил отец!
– За что? – спросила она.
– За то, что я угрожал ему.
– Почему?
– Он осмелился, оскорбив вас, прийти и рассказать мне об этом. Клянусь Создателем, он сошел с ума! Или забыл, что в моих жилах тоже течет кровь де Шандосов!
– Что вы с ним сделали?
– С ним? Ничего. Я только ответил на эту низость угрозой. А он в ответ ударил меня палкой!
Мадемуазель де Совенбург залилась слезами.
– И все это – из-за меня!
– Из-за вас? Да вы же, может быть, спасли ему жизнь! Я бы, по всей вероятности, уложил его на месте, но увидел, что дверь не заперта – и бросился к вам, Диана!
Девушка продолжала рыдать.
– Меня, маркиза де Шандоса, бить палкой, как лакея?
Разве я бы это так оставил, если бы мною не владела одна только мысль – как бы поскорее увидеть вас!
– Что же вы намерены предпринять? – поинтересовался Доман.
Я ушел от отца навсегда. Ноги моей больше не будет в замке, пока он жив! Рассказывают, какие беды приносят детям проклятия родителей… Я думаю, что проклятие сына не менее действенно!
– И больше ничего? – с тревогой спросил адвокат.
– Бог с ним! Он мне теперь не отец! Я хочу окончательно забыть о нем!
Диана зарыдала громче.
Норберт посмотрел на нее, помолчал и прибавил:
– А если уж помнить, то только для того, чтобы ненавидеть и мстить…
За всю свою богатую острыми ощущениями жизнь Доман никогда не испытывал такой неистовой радости. Сбывались его самые сокровенные мечты, которые он лелеял столько лет и на осуществление которых уже почти перестал надеяться.
Адвокат был доволен собой и имел для этого все основания. Конечно, и сами обстоятельства складывались в его пользу, но как он ловко ускорил и направлял события, приближая роковой исход!
«Эшафот построен. Топор наточен. Связанный преступник лежит на плахе. Пора приступать к делу!» – решил старый негодяй.
– Ничего, господин маркиз! Правду говорит пословица: нет худа без добра.
– Какое уж тут добро! – буркнул Норберт. обнимая девушку.
– А вот какое. Ваш отец совершил поступок, который дорого ему обойдется.
– И что же изменилось, кроме моей щеки?
– А то, – с торжеством произнес Доман, – что теперь уже не мы в руках у герцога, а он – в наших руках! О, господин герцог, если бы вы знали, какое великолепное оружие дали вы нам против себя!
– Что вы хотите этим сказать?
– Все очень просто, господин маркиз. Завтра же мы подадим жалобу в суд с приложением медицинского свидетельства о том, что вы действительно ранены, а могли бы быть и убиты. Затем…
– Стойте! – перебил его Норберт. – Эта жалоба даст мне право жениться без его согласия?