Рабы Парижа

Автор

Эмиль Габорио

Год написания книги

1868

<< 1 ... 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 >>

На страницу:

Перейти

193 из 198

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

– Ну, что, скептик? Будешь еще сомневаться в нашем успехе? Маскаро и Тантен благополучно покинули этот мир. Считай, что их никогда не было!

– Бомаршеф уехал? – спросил доктор.

– Еще вчера.

– А Кондель?

– Уже в Англии. Так что все шито-крыто. Можешь выбросить свой медальон с ядом. Миллионы у нас в кармане!

– Да услышит тебя Бог! – ответил доктор.

Мартен-Ригал вскочил.

– Что? Он уже услышал: сражение выиграно на всех направлениях!

– Тсс! Не хвастайся: это приносит несчастье…

Банкир захохотал.

– Теперь нам нечего бояться!

– Совсем нечего?

– Совершенно! Кого мы должны были опасаться больше всего?

– Лекока, – сказал Ортебиз.

– Да, если бы он взялся за это дело. Но, как тебе хорошо известно, оно его нисколько не интересует. А после него?

– Андре.

– Верно. Так вот: он нам уже не страшен.

– Насколько мне известно, он жив.

– Ну и что? Он проваляется в постели не меньше месяца. А потом пусть попробует заподозрить в чем-нибудь почтенного банкира и всеми уважаемого гомеопата! Впрочем, он, по-видимому, смирился со своей участью. По последним сведениям агентства Маскаро, господин Андре не написал в больнице ни одного письма и к нему никто не приходил.

– У него есть друзья?

Банкир пожал плечами.

– Люди дружат с теми, кому везет. Какие могут быть друзья у калеки? О нем уже все забыли. Де Брюле приценивается к Тифильским акциям. Виконтесса де Буа-д'Ардон? Весна и новые моды вскружили ей голову.

– А подрядчик Ганделю?

– Ему хватает хлопот со своим сыном.

– Но этот сын дружит с Андре.

– Мальчишка послушался добрых советов папаши Тантена, помирился с Розой и укатил с ней во Флоренцию.

– Что слышно о семействе де Мюсиданов?

– Генрих хорошо принят. Ухаживает за мадемуазель Сабиной. Она еще не бросается ему на шею. но уже принимает от него цветы. Что ты еще хочешь за такой короткий срок?

– Чтобы граф не откладывал свадьбу. Эта отсрочка меня тревожит.

– Успокойся. Нас не обманывают. Я проверил.

– Ну, если ты проверил, то с этой стороны все в порядке.

– А со всех остальных – еще лучше, – посмеивался банкир. – Тифильские акции идут нарасхват. На твою долю, великий гомеопат, достанется миллион!

Услышав магическое слово «миллион». Ортебиз энергично потер руки.

– Тогда предо мной откроются поистине блестящие перспективы! – воскликнул он.

– Катен сообщает… – начал Мартен-Ригал.

– Что сообщает Катен? – сразу же насторожился доктор.

– Герцог де Шандос спешит по следу своего сына, задыхаясь от усталости и нетерпения. Этот след – мой шедевр!

– Ты уверен в том, что можно не опасаться Перпиньяна? Он хитер…

Банкир презрительно отмахнулся.

– Перпиньян – такой же олух, как де Шандос! Хуже того – он просто сумасшедший! Воображает, что сам открыл след, проложенный и обставленный мной от Вандомского приюта до самой квартиры Поля… Они уже добрались до бывшего артиста Вигуре, который ныне торгует вином в Париже. Он даст им адрес старого Фрица. На днях они будут здесь. К тому времени Поль женится на Флавии. Моя дочь станет маркизой де Шандос, а затем герцогиней и унаследует миллионы господина Норберта.

Он умолк, потому что послышался легкий стук в дверь.

Вошла мадемуазель Флавия. Она села к отцу на колени, обняла его и несколько раз поцеловала.

Ортебиз с улыбкой наблюдал за своим другом.

«Можно ли узнать в любящем отце мошенника Маскаро или убийцу Тантена? – думал он. – Какого великого актера потерял театр, когда Мартен-Ригал решил стать миллионером!»

– Я у тебя в плену, прекрасная победительница, – сказал банкир. – Какой выкуп ты от меня потребуешь?

Флавия покачала головой.

– Разве я имею привычку, месье, продавать вам свои ласки? – шутливо спросила она.

– Чего же ты хочешь?

– Пригласить тебя к обеду. Все готово и Поль уже за столом. А целовала я тебя просто потому, что очень люблю своего папу. Ты у меня такой добрый! Если бы я могла выбирать себе отца, то из всех мужчин в мире выбрала бы тебя!

– Признайся, по крайней мере, что в последние шесть недель ты любишь меня сильнее, чем прежде, – сказал Мартен-Ригал.