Клятва Гиппо Кратоса

Бекка почесала за ухом (приятно ощутив под лапкой серьгу).

– Ну… Если честно, я никогда не занималась новичками. Ты – мой дебют… Я начала не с того. Вот Рут, например, написал на все случаи жизни одну длинную устрашающую речь, а у меня на это и времени не было…

– Кто такой Рут?

– Крыс, который меня боится! – самодовольно заявила Бекка. – Только меня и Мэри. Он вторым получил почетную серьгу!

– А кто первым?

– Хьюго. Волкодав. Рут уже староват, а Хьюго в полном расцвете сил. Он молодой, сильный, жестокий. А еще такой высо-о-окий, как гора. И плечи такие широченные.

– А эта серьга… Что она значит?

– Серьгу Мэри сама вставляет в ухо избранного – их она выбирает из самых решительных и авторитетных, – и он берет себе подопечного или двух. Когда у зверя с серьгой набирается в команде трое или четверо подопечных, он имеет право взять себе какой-то участок для патрулирования. У Рута это северная часть Механиксвилля. Он недавно заполучил его – когда к ним с крысенком Джо присоединился хорек Ланс, который пытался сжечь дом в отместку одному своему дружку. Формально я тоже числилась в их компании, но на сейчас у меня появился ты!

Дункан поднял лапу.

– Что?

– А как выбирают подопечных? И причем тут желание хорька сжечь чей—то дом?

– Так ты еще не понял? – искренне удивилась Бекка. – Здесь все либо не дружили с законом и остались совсем одни – как ты, – либо мертвы… Формально. – Похоже, Бекке нравилось это слово.

– Так ты все-таки призрак или нет? – уточнил Дункан.

– Нет. Я расту. И я не прозрачная.

– А призраки прозрачные?

– Ну да. Конечно, они прозрачные… Прозрачные и светятся изнутри. Я точно была призраком. Я была прикована к месту своей гибели – к обочине дороги, – и все выла, выла на луну каждую ночь…

– Так ты и есть… Волчонок со Стадли-Роуд?

– Да-да, меня так называют… Даже забавно. Я единственная дочь покойного пианиста-виртуоза, а меня знают только как привидение.

– А страшно быть призраком?

– Да… Нет… Не помню. Помню, меня забрала Мэри. Взяла за лапку и увела, и дала выпить чего-то красного – я не сразу узнала, что это кровь. И мех у меня потемнел. Не стал серым, как раньше, но… Я ей даже хотела сказать спасибо, но не смогла. У меня челюсть была сломана.

– Она выходила тебя? – догадался Дункан. Бекка фыркнула.

– Выходила? Ха! Никто меня не выхаживал. Я ни-ког-да не нуждалась, чтобы за мной ухаживали. Нет, она меня заперла в подвале и связала крепко-крепко. Она сделала меня смертной с помощью крови, чтобы получить мою кровь.

– Жу-у-уть…

– Она раньше часто этим помышляла: возвращала призраки детенышей с помощью маленького количества крови, чтоб пить всю их кровь. Мэри говорит, что только благодаря этому и вернулась на этот свет после сожжения.

– И что же ты сделала?

– Она вышла и оставила нож на видном месте. Мне удалось выкрутить из веревок одну лапу, дотянуться до ножа и перерезать путы. Так и выбралась.

– А Мэри? Она тебя не поймала?

– Поймала… А толку? Она безоружная, у меня ее нож. Говорить не могу, ну и что? Вот тогда Мэри и сказала, что во мне есть что-то. Она меня оставила у себя. Тогда ей пришла идея создать свою организацию. Маленькую звериную сеть из молодежи и детей, которые бы патрулировали улицы. У нее всегда есть кровь – не всех же брать в тайные ряды, а у нас есть жизнь и подобие семьи.

– А ты сама сейчас пьешь кровь? – спросил Дункан.

– Конечно, нет! Сейчас я живая!

– Тебе не было страшно с ней один на один жить?

– Знаешь, – проговорила Бекка. – Мне было нечего терять… Да и не одни мы были. Вон, Дин, например. И еще горничные. Мышки. Такие серые и незаметные. – Бекка вдруг спросила: – А ты как считаешь, я красивая?

– Очень! – с жаром ответил Дункан, но осекся. – А ты… Ты ведь не будешь м-меня…

– Спятил, что ли? Нет! – возмутилась Бекка. –Ты – мой друг, Ду-Ду. Да и… Вот я уверена, что у такого обалдуя даже кровь плохая!

Желая сделать Бекке приятное, Дункан сказал:

– Тебе идет эта серьга. Очень.

Бекка кокетливо склонила правое ушко:

– Спасибо. А тебе будет идти маска и такой же костюм. Я уверена.

Она встала и уже открыла дверь, собираясь выйти и отвести куницу обратно, но Дункан должен был спросить еще что-то.

– Расскажи про этот дом. Почему в нем нельзя убрать пыль? И этот дворецкий, мыши… Они тоже старые? Ну, как Мэри и…

– Да… Да! – вдруг ахнула Бекка и закрыла дверь. – Я же тебе самое главное и не… Так, сядь обратно.

– Но я и не вставал…

– Сел, кому говорят!

Дункан вскочил и уселся обратно. Маленькая волчица удовлетворенно кивнула и грациозно приземлилась в другое кресло.

– Так вот. История дома – это самое увлекательное, что ты когда-либо слышал!

Дункан молчал. Бекка опять кивнула.

– Да… В общем, Мэри сожгли на костре.

– В семнадцатом веке, – уточнил Дункан, показывая, что слушал Бекку очень внимательно.

– Угу. В семнадцатом веке. Вот сожгли ее…

– На костре.