Из мрака с любовью

– Будь скромней, сестрица, не рань мое мужское достоинство. – Горхмаз строго насупил брови. – При мне не проявляй любопытство по поводу чужих мужчин.

Осадив сестру, Атабеков-младший, посадив Хумай на мягкую кушетку гостиной, сел рядом.

– Никто тебя не торопит, – мягким голосом начал разговор Горхмаз. – Не принимай пока мой разговор всерьез. Просто есть человек, который хочет с тобой познакомиться.

– Как его зовут? – девушка проявила нетерпимость, выказывая нескромность.

– Хумай! Мы договорились: быть скромней, – Горхмаз неодобрительно покачал головой. – Хорошо, что отца нашего нет рядом.

Хумай покорно уложила руки на колени и словно послушный ребенок ожидала продолжения разговора со старшим братом.

– Его зовут Мамедханом, – неуверенно произнес Атабеков-младший.

Хумай сморщила лицо.

– Имя старое. Он старик?

– Нет, с чего ты взяла? – удивился вопросу сестры брат.

– Такие имена я встречала во французских романах, когда описывались восточные мужчины, – от собственных слов девушка рассмеялась, но, заметив строгое лицо брата, вновь стала серьезной.

– Хумай, будь серьезнее, прошу тебя, – брат постарался образумить сестру.

– Мамедхан – молодой, видный образованный мужчина, кстати, неплохо знает три европейских языка, в том числе французский, есть о чем с ним поговорить.

– Он высокий? Плечи у него широкие? – девушку интересовало все то, что интересует любую юную особу.

– Ты невыносима, Хумай! – Горхмаз резко поднялся на ноги, но справился с негодованием. – Я свое дело сделал – посвятил тебя в тайну, которую ты хотела знать, остальное пусть с тобой мама обсуждает. Только очень тебя прошу, будь серьезна, когда наш гость посетит нас. Кстати, у Мамедхана плечи шире, чем мои, и ростом он выше нашего отца. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

Хумай с любовью улыбнулась брату и ответила:

– Какой бы он ни был, для меня никогда не будет лучше мужчин, чем ты и отец.

Горхмаз помог сестре подняться с кушетки и, обняв ее, произнес в ответ:

– Никогда не дам тебя в обиду никому – хоть хану, хоть самому царю! Пойдем, родители ждут.

    ***

За обедом Хумай выглядела растерянной и задумчивой, временами улыбалась невпопад, подолгу возилась с едой.

Солмаз, заметив состояние дочери, склонилась к супругу и тихо спросила:

– Вы ей уже объявили, кто к нам в гости придет?

Атабеков-старший тут же бросил взгляд на дочь и, задумавшись, ответил жене:

– Думаю, Горхмаз намекнул ей, хотя я с ним договорился не сообщать сестре все подробности.

– Я с ней поговорю, – решительно заявила Солмаз. – Не нравится мне ее состояние!

– Не обижай только мою дочь, – Исрафил бей горделиво посмотрел на свое чадо. – Это же естественно в ее годы – она впала в грезы…

– Она и моя дочь! – заступилась за себя Солмаз. – Как девушкам себя вести – удел матерей.

Часть 2

Платный свет в дукане Агарагима

В длинном, как туннель, дукане (магазин. – Прим. авт.) не было окон. Наличие маленькой витрины не было достаточным для полного освещения всего помещения. С задачей освещения «справлялись» две большие керосиновые лампы. Вдоль стен этого торгового туннеля были установлены в два, а где – и в три яруса полки с товарами различного назначения. В помещении сильно пахло специями и пряностями. В конце торгового заведения спиной к входу сидел занятый чтением молодой парень. Однако спина молодого человека говорила об обратном; позвоночник вырисовывался, словно зигзаг, ребра отчетливо просматривались под белой рубахой, на голове была надета тюбетейка белого цвета, вместо набедренного ремня он был подпоясан веревкой, обычно используемой для увязки мучных мешков.

Сгорбившись над книгой, парень, раскачивая свое тело, в ритм выговаривал фразы на арабском языке. Судя по монотонному наговору, молодой человек был увлечен чтением религиозной литературы.

В дукан вошел посетитель. Молодой человек поспешил к покупателю. Торопясь к клиенту на худых кривых ногах, он с трудом выдавил на своем лице натянутую улыбку.

– Рад служить вам, что изволите? – тонким голосом спросил работник дукана.

Посетитель бросил беглый взгляд на продавца и, ничего не ответив, направился к выходу.

– Подонок! – громко выразился парень, однозначно желая, чтобы мужчина услышал оскорбление в свой адрес. – На него посмотрите, даже слово в ответ не пожелал сказать, как будто меня здесь нет!

Внезапно вызванный гнев сдвинул широкие брови молодого человека к переносице крючковатого носа. Редкие усы не смогли скрыть напряжение сжатых губ.

– Хосров! – парня назвали по имени. – Зачем так сквернословишь, люди на улице могут услышать, стыдно, никто после твоих слов в наш магазин заходить не захочет.

На другом конце дукана за прилавком стояла женщина, вероятно, вошедшая в магазин со служебного входа.

– Ну и пусть, раз не хотят меня замечать, и что им во мне не нравится? – обиженно заявил молодой человек, направившись к прилавку.

– Сынок, на что ты злишься? – женщина приблизилась к парню и попыталась погладить его по лицу.

– Не надо, ана (мама. – Прим. авт.), ни к чему это… – Хосров решительно отстранил руку матери и хотел было пройти к своей книге, как вдруг обратил внимание на ее оголившуюся руку. – Что с твоей рукой? Почему она опять в синяках?

Хосрову захотелось рассмотреть руку матери вблизи, однако женщина резким движением спрятала ее в рукав одежды.

– Не надо, все в порядке, просто ушиблась, – оправдывалась женщина.

– Это не ушиб, мама, это – опять… – Хосров не успел договорить.

– Не надо тебе вмешиваться, сынок, мы с твоим отцом сами разберемся, – мать отвела грустные глаза в сторону.

Хосров не унимался, продолжил допытываться:

– Зачем он тебя бьет и почему – по рукам? Отчего обижает? – сын еще раз попытался разглядеть руки матери, но она в очередной раз этого не позволила. – Разве не видит, какие они у тебя красивые?

– Именно, что понимает, и поэтому с ними такое вытворяет, – тяжело вздохнув, отметила женщина.

– Чем он тебя бьет?