Из мрака с любовью

– Мама, расскажи мне, как вы отцом встретились? Хотя знаю, скажешь: «Хумай, сколько можно пересказывать нашу встречу!» Но мне ваша история очень нравится, слушаю ее как сказку.

Услышав желание дочери, Солмаз рассмеялась:

– Ты у меня большой, но все еще ребенок. Ну хорошо, слушай. Я его увидела у нас в саду, из окна, пряталась за занавесью и наблюдала. Он пришел к моему отцу по делам. В тот же миг поняла, что влюбилась, от волнения перестала есть. И потом каждый раз, прогуливаясь по саду, чувствовала его присутствие, взор… Позже твой отец признался, что неотрывно следовал за мной – прятался за деревьями – и очень боялся напугать меня. Потом пришла беда, ты знаешь, какая – землетрясение. Уже после нашей свадьбы он рассказал мне, что за день до толчков почувствовал, что мой семье грозит опасность. Когда наш дом рухнул, мне не повезло больше всех – моя комната находилась под самой крышей. На момент обвала дома, под утро, я спала, крыша упала и придавила меня к кровати, нечем стало дышать, в легких совсем не осталось воздуха… Помню, как у меня потемнело в глазах, я стала терять сознание.

– И тут появился мой отец! – восторженно воскликнула Хумай.

– Да. Он пришел вместе со светом и первыми глотками воздуха – мрак отступил. В лучах утреннего солнца твой отец выглядел сказочным пахлеваном (рыцарем. – Прим. авт.). Он в одиночку поднял край крыши, и мой отец с братьями вызволили меня из-под обломков. Мой отец, то есть твой дед, потом всем рассказывал, что, когда разбирали рухнувшую крышу, пятеро крепких мужчин не смогли сдвинуть обломок крыши, которая придавила мою кровать.

Солмаз взгрустнула, вероятно, вспомнив печальные события.

– Ана (мама. – Прим. авт.), если не хочешь – больше можешь не рассказывать, – виновато проговорила Хумай. – Не надо больше грустных воспоминаний, мне и этих достаточно, главное, что вы в конце концов все живы и здоровы.

– Здоровы, благодаря твоему отцу и его родственникам, именно они взяли меня, раненую, выхаживать к себе в дом.

– Где был тогда мой отец? – взволновано спросила Хумай. – Он был рядом?

– И нет, и да. Меня обихаживали его родственницы. Мужчинам нельзя было приходить ко мне – кроме моего отца. Твой отец взбирался на дерево, растущее рядом с домом, и, укрывшись листвой дерева, наблюдал за мной и днем, и ночью. Когда после месяца лечения твой отец попросил моей руки у моего отца, тот ему ответил: «Я дал свое согласие задолго до того, как ты, Исрафил, решился на этот шаг. Каждый отец рад был бы такому зятю. Ты спас мою дочь от гибели, а нас, родителей, – от большого горя. Теперь она твоя по праву».

    ***

Неожиданно с шумом распахнулась дверь гостиной, и в залу уверенным шагом вошел хозяин дома – Исрафил бек Атабеков. Массивный, с длинными ногами, мужчина шествовал по паркету в высоких, со сплошной шнуровкой сапогах Ее Величества королевы Англии.

– Ата! – позабыв о душевном разговоре с матерью, Хумай с визгом бросилась к отцу.

Солмаз, покачав головой, сделала дочери замечание:

– Хумай, так нехорошо – надо быть сдержанной, ты уже взрослая.

– Брось, жена, не останавливай ее, – заступился за дочь Исрафил бей. – Отца позволено так встречать, мы с тобой не святоши какие-нибудь персидские, пусть показывает свою любовь к родным. – глава семьи улыбнулся и провел рукой по пышным усам. – Мне было бы приятно, если и ты, жена, таким образом меня встречала… – глаза отца семейства светились любовью – он по-прежнему боготворил свою жену.

Солмаз подчинилась желанию мужа, подошла и так же нежно, как дочь, обняла мужа.

Держа в объятия двух самых родных ему людей, Исрафил бей счастливо вздохнул.

– Да посмотрите, что я приобрел в порту у одного деляги! – учтиво отступив от жены и дочери, Исрафил бек энергично указал на свои ноги. – Настоящие сапоги из телячьей кожи, а какие удобные за счет высокой шнуровки!

Хумай расхохоталась:

– Отец, ты прости, но о такой обуви я читала во французских книгах, такие носят дамы в Париже.

– Опять ты про Париж! – строго сделала ей замечание Солмаз и покачала головой.

– Солмаз, что не так с Парижем? – вмешался отец семейства.

– Много говорит о городе, где немало свободы и всякого такого… – бросив строгий взгляд на мужа, Солмаз желала показать свое недовольство увлечением дочери. – А все ты, Исрафил! Нанял ей преподавателя французского, теперь она всех нас и нашу жизнь сравнивает с жизнью французов.

– Напрасно ты так строга к ней и ко мне, – отбивался от жены Исрафил. – Пусть увидит, каков мир за этими крепостными стенами, пусть будет образованна и мечтательна. Она же моя звездочка на ночном небосводе, она – над всем миром, пусть интересуется всем.

– Почему на ночном? – испугано возразила Солмаз. – Все, что угодно, только ничего ночного и мрачного.

– Кстати, о ночном небе… – Исрафил бек обратился к дочери. – Не беспокойся, я о твоей просьбе не забыл, ищу эту штуку по всему Баку.

– Что еще надумала, Хумай? Сегодня от тебя одни сюрпризы! – насторожилась Солмаз.

– Это наш с отцом секрет, – Хумай медленно подошла к отцу и прижалась к его груди.

– Секреты? От меня?.. – мать строго посмотрела на дочь. – Как это понимать?

– Так уж и быть, посвящу, – дабы разрядить ситуацию, Атабеков признался первым. – Хочу купить дочери одну забавную вещицу – телескопом называется. С его помощью звезды изучают. Полезное занятие.

– И этот каприз – оттуда?.. – женщина строго посмотрела в сторону стула, на котором лежала раскрытая книга.

Хумай кивнула головой и тут же спрятала лицо на груди отца.

– Хумай! – Солмаз повысила голос. – Когда прекратятся эти причуды? Ты желаешь получать то, что вычитываешь в этих книгах, мне это совсем не нравится!..

– И вовсе не в книгах я такое увидела, – виновато ответила Хумай. – У Цемахов дома, в перерывах между занятием французским, господин Цемах показал мне прибор, объяснил, что такое телескоп и как им пользоваться.

– Ай, душа моя, ну что ты на самом деле… – пытаясь урезонить жену, вмешался Исрафил бек. – Что в этом непристойного? У твоей дочери желание развиваться – звезды изучать. В будущем обрадует нас тем, что станет астрономом. Было бы хорошо, если бы вы вместе занялись этим… И тебе, жена, было бы полезным такое занятие!

– Вот этого вы от меня не дождетесь, – возмутилась Солмаз на слова мужа. – Исрафил, как ты себе представляешь нашу дочь в темноте, на крыше дома, разглядывающую ночное небо? Люди скажут, что она сумасшедшая!

– Меньше всего меня беспокоит, что эти темные люди скажут, – возмутился Атабеков. – Они сами, кроме того, как молиться на крышах, ничего больше не знают и не желают знать, их даже не заботит, под каким созвездием они молятся!

Хумай от радости забила в ладоши и воскликнула:

– Ой, отец, какой ты у меня умный! Давай вместе изучать звезды! И я даю тебе честное слово, что обязательно стану астроном!

Юная особа по-детски забила в ладоши и, позабыв о строгости матери, бросилась ее обнимать.

– Какая же ты, Хумай, еще дитя, – Солмаз улыбнулась и сдалась – сменила строгость на ласку.

– Так, кто-нибудь заметит, в чем я, отметит, как они хороши? – Исрафил бей принялся топтаться на месте, пытаясь показать, как сапоги повторяют движения его ног и как ему комфортно в сапогах английского офицера.

– Дорогой, твой кавказский костюм как-то не вяжется с твоей обувью, – разглядывая мужа первой, отозвался Солмаз. – Так у нас в городе не ходят, эта обувь напоминает женскую. Засмеют тебя, особенно если ты ступишь на промыслах в нефтяную лужу.

– Я же говорила, в Париже такую обувь носят дамы и девушки из богатых семей, – Хумай подбежала к отцу и опустилась на колени. – Отец, таким женщинам обувь надевать помогают служанки. Я готова тебе шнуровать их хоть каждый день!

Исрафил бек поднял дочку с колен и уверенно произнес:

– Ни перед каким мужчиной не становись на колени, ни при каких обстоятельствах! Женщины нашего рода всегда были гордыми и независимыми. Ее будущему мужу не повезло, – улыбаясь, Исрафил бек подмигнул жене. – Ох, как долго буду испытывать, пока не докажет, что любит тебя и будет заботиться о тебе.

    ***

С лестничного пролета донесся звонкий сильный голос – мужчина общался с работниками дома.

А вскоре в гостиную ворвался, словно порыв ветра, молодой человек среднего роста, крепкого телосложения и пылкими глазами, выдающими в нем лидера: быть всегда и всюду первым. Это был Горхмаз, сын Атабековых и брат Хумай.