На крыльях вымысла. Рассказы

– И обмануть могут? Я имею в виду не заплатить…

– Могут! Даже побить могут.

– А Ахмед чем занимается?

– Мне помогает, я каменщик.

– Послушай, сынок, – медленно начал Дадашев. Профессор пребывал в шоке от увиденного столпотворения бесправных людей. – Ты знаешь, что твой племянник решил бросить учёбу?

Гамлет отвернулся и опустил голову.

– Ты знаешь, что Ахмед – талантливый парень и что ему надо учиться, а не здесь стоять. У него талант математика. Пойми, это не каждому даруется Богом. Прошу тебя, оторви парня от этого кошмарного базара. Пусть учится. Ему здесь не место.

Гамлет прибрал улыбку и зло опустил брови.

– А кто деньги зарабатывать будет? А кто будет семью кормить? Кто на лекарства для отца своего будет зарабатывать? Вы же всего не знаете! У моего брата, кроме Ахмеда, ещё четверо детей. Кто их будет кормить, если брат после инсульта не поднимется?

Гамлет закурил.

– Я тоже неглупый и мог бы отучиться. Но отец наш рано умер, и пришлось идти работать, а потом ещё эти проклятые события совсем подкосили весь наш род. Думаете, мой брат просто так заболел? Так неужели вы не видите, что мы беженцы! У нас это на лбу написано. Нам на хлеб зарабатывать надо, какая тут, к черту, учёба!

У Дадашева опустились руки. Он ещё раз огляделся и проникся ужасным положением толпящихся на этой улице мужчин.

«Но такому дарованию, как Ахмед, здесь не место», – твёрдо решил профессор.

– И всё-таки я настаиваю, чтобы Ахмед продолжил учёбу.

Гамлет недовольно посмотрел на Дадашева и сказал:

– Не знаю, пусть сам решает: или с голоду пухнуть и заживо похоронить своего отца, или…

Недосказав, Гамлет резко отвернулся и отошёл к друзьям по несчастью.

«Тоже мне тип! – в сердцах выразился профессор. – Раз я не учился, так пусть он тоже не учится. Пусть побирается…» – мысленно перефразировал профессор Гамлета.

Дождь закончился, и появилось солнце. Но над душой Илькина Дадашева висели тяжёлые тучи. Он, как никто другой, знал, что такое талант и как ему надо помогать. Потому что всю свою сознательную жизнь противостоял бездарностям и лентяям.

Вдруг профессор остановился и стал копаться в карманах плаща.

Мобильный неугомонно верещал.

– Слушаю!

– Илькин! Это я, Донмаз.

– Слушаю тебя, гардаш[3].

– Я тебе звоню… одним словом, у нас проблемы. Внук твой на занятия не ходит. Спрашиваю, почему не ходишь? Говорит, некогда мне, занят я, работаю в одном важном министерстве.

– И кем он там работает? – спросил Дадашев, приложив руку к сердцу.

– Говорит, помощником министра.

– В его 19 лет и помощником целого министра? Надо же, ну и времена! Хорошо, Донмаз, я разберусь с его отцом.

– Только, Илькин, моё имя не озвучивай. Я очень люблю твоего Ильхама. Он мне как сын. Потом скажет, дядя Донмаз наябедничал. Илькин! Пойми меня правильно. И тебя, и меня в нашей научной среде все знают. Не хочу, чтобы слухи ползли всякие… ты же знаешь наших… любители языки почесать.

– Не беспокойся, гардаш, я разберусь.

Дадашев возмутился и прибавил шагу.

«Прохвост! Лентяй! Обнаглел на родительских харчах. Ну я тебе покажу… помощник чертов», – негодованиям профессора не было предела.

Дойдя до угла торговой, у больших витрин известного бутика Дадашев увидел внука.

Джабир стоял в дверях элитного магазина, увешанный пакетами от известных брендов. Он явно кого-то ожидал. Постоянно заглядывал внутрь бутика.

– Джабир?! Почему ты здесь стоишь, и чьи это пакеты? – спросил Дадашев, вплотную подойдя к внуку.

– Дед? А ты что тут делаешь? – от неожиданности внук растерялся и задал глупый вопрос.

– Я домой иду. И где, кстати, должен быть и ты. И вдобавок ко всему, если я не ошибаюсь, ты должен готовиться к сессии.

– Я занят! Я на работе! – спешно выдал Джабир, потому что из бутика вышла женщина.

– Джабик! Возьми у меня пакеты, а то у меня руки отвалятся, – сказала расфуфыренная дама. – С кем это ты разговариваешь, он кто, парковщик?! – недовольно сморщив напудренное лицо, спросила дама.

– Нет. Это мой… – Джабир замялся и посмотрел на деда.

Илькин Дадашев был человеком чутким и вежливым. И ко всему же любящим дедом. Он понял, что внук растерян и находится в затруднительном положении. А ещё понял, что перед ним стояла женщина важного человека, женщина с признаками апломба и высокомерия.

– Да, я парковщик, – обречённо признался профессор.

– Ну, тогда зачем стоим, Джабик?! – развела руками особа. – Заплати ему и поедем!

Профессор Дадашев не вошёл домой, а ворвался.

– Ильхам! Куда ты устроил Джабира? – почти что криком начал преподаватель академии.

– В министерство… к Рустаму, в помощники устроил, – тихо и выдержано ответил успешный предприниматель, сын профессора Ильхам Дадашев.

– В какие помощники? Которые в слугах его жены ходят. Пакеты с барахлом за ней носят.

– А в чём дело, отец?

– А в том, что он сейчас заниматься должен, а не прислуживать всяким там… пустышкам. Видел я его недавно на Торговой с этой…

– Наира ханум совсем не пустышка.