На крыльях вымысла. Рассказы

– Как нет?! – настороженно ответил Исмат Ахундович. – Я же вижу!

Молодые улыбнулись, а парень даже нескромно рассмеялся.

Исмат Ахундович отступил от поручней и, поникший, вернулся на свою скамейку.

«Я же вижу его и даже во всех подробностях», – про себя сокрушался старик.

– Дедушка, вы не расстраивайтесь. Его сейчас нет, но его когда-нибудь там построят, – сказала девушка, положив руку на плечо Исмата Ахундовича. – Будьте здоровы! Берегите себя.

Парочка ушла, а город всё ещё оставался в глазах архитектора.

«Когда-нибудь построят». И вдруг последняя мысль Исмата Ахундовича застыла у него в голове как идея.

Старик встал и широкими шагами прямиком направился домой.

По дороге домой он молился Богу, чтобы Всевышний сохранил несуществующий город в его воображении.

Благо он жил в доме на набережной, откуда город его грёз продолжал ещё зримо существовать.

– Папа! Ты где так долго был? – спросил единственный сын архитектора Муса. – Ты ещё так долго не задерживался на бульваре, – закрывая за отцом входную дверь, спросил обеспокоенный молодой человек.

– Всё нормально со мной, не беспокойся, – со всей серьёзностью ответил отец. – Прошу меня сегодня не беспокоить. Я сегодня буду сильно занят.

– А что случилось, Исмат муаллим? – так же недоумевая, спросила вышедшая с комнаты невестка архитектора Зейнаб.

– Буду занят. Ты только, дочка, завари мне крепкий чай, – из-за спины кинув последнюю фразу, архитектор запёрся в своём кабинете.

Всё пожали плечами и разошлись по своим делам.

Весь воскресный день и вечер Зейнаб носила архитектору свежезаваренный чай. Он принимал только чай, и каждый час проветривал от сигаретного дыма свою комнату.

Наспех протёртая от пыли старая чертёжная доска вновь служила архитектору. Он творил, постоянно заглядывая в окно, где вдали, в море, белел город-невидимка, город одного жителя, который был единственным, кто его видел.

Ватманы слетали с доски, не успев до конца заполниться.

Исмат Ахундович делал зарисовки будущего города. Его старые руки более не тряслись, и они чётко протягивали фасадные линии зданий представляемого города. Воображение мужчины творило чудеса ландшафтного искусства. Он насыщал улицы ветвистыми деревьями и ровными газонами.

На глазах в миниатюре возникал бывший Баку – Баку 60-х.

Исмат Герай-заде являлся заслуженным архитектором Азербайджана. Он мастерски, применив профессиональные навыки, смог уместить достопримечательную часть Баку на маленьком острове. Попытки воплотить давнейшую мечту восстановить добрую память и вспомнить большую любовь увенчались успехом. Проект будущего островного города был сотворён. Ночь пролетела незаметно в трудах и творчестве. Исмат Ахундович спал, расположившись на балконе, в своём кресле-качалке.

Муса дважды постучался к отцу. Никто не ответил. Отец был старым человеком, и Муса не стал ждать разрешения. Он вошёл и замер.

Комната была устелена разбросанными эскизами и расчётами будущего города. А на чертёжной доске красовалась вся панорама города на Наргине. Точнее, музея под открытым небом.

– Муса, посмотри на это, – сказала Зейнаб, зайдя в комнату вслед за своим мужем. В руках у неё был один из эскизов Исмата Ахундовича.

– Тебе это никого не напоминает? – спросила девушка, указывая на рисованную фигурку молодой женщины на краю ватмана. – Это же твоя мама.

Муса не ответил и вышел на балкон к отцу. Накрыв его одеялом, он вернулся к жене, которая задумчиво изучала другие рисунки своего свёкра.

– Он скучает по ней, а главное, видит её в этом городе.

Муса опять ничего не ответил. Только осмотрелся вокруг и с озадаченным лицом вышел из комнаты.

Завтракали все вместе. Первый раз за два года Исмат Ахундович не пошёл на прогулку на свой любимый бульвар.

Вся семья выглядела задумчиво. Архитектор по-прежнему смотрел в окно, а сын с невесткой ждали объяснений.

– Папа! Что происходит? – Муса первым прервал томительное молчание.

– Ничего не происходит, сынок, – удивлённо ответил отец.

– Как же ничего. Ты же не спал всю ночь! – возмущённо продолжил разговор Муса.

Исмат Ахундович понял, что его эмоциональное состояние стало очевидным для всей его семьи. Он встал из-за стола и решительно направился в свою комнату.

– Смотрите, что я здесь надумал, – вернувшись обратно со своими эскизами, сказал архитектор.

– Можешь не объяснять нам, мы всё видели, – резко отрезал сын.

– И как вам? – воодушевлённо спросил Исмат Ахундович у всех, кто был за столом.

– Мне нравится, – улыбаясь, отозвалась Зейнаб.

– А я не понимаю, зачем тебе это нужно, – без эмоций ответил на вопрос родной сын. – Что ты собираешься с этим всем делать?

– Я хочу представить эти эскизы перед советом архитекторов как проект.

– Идея хорошая, но не осуществимая, – Муса по-прежнему сохранял беспристрастие. – Ты же знаешь этих безразличных бюрократов. Ты хочешь на старости лет пообломать последние копья.

– Нет, я хочу им представить мою идею воссоздания старого Баку. А то ещё несколько лет, и мы потеряем облик привычного Баку.

– Но почему это должна быть только твоя проблема, а не всеобщая? – выпалил отцу Муса.

– Вот предложу идею, и она станет общей. И мама твоя об этом всегда мечтала – создать музей под открытым небом.

– Не надо примешивать к этому маму. Её больше нет. И оставь её душу в покое!

Вышло грубо и резко. Образовалась пауза. Кто-то переживал обиду, а кто-то чувствовал вину.

Сын боялся за здоровье отца, потому что его идея превратилась в навязчивую и угрожала его сердцу.

Исмат Ахундович не был обижен. Он ждал понимания, которого ему не хватало уже как два года.

Третий не всегда лишний, иногда – самый мудрый.

– Не надо ссориться. Мы же одна семья, – тихо сказала Зейнаб и после поочерёдно посмотрела на мужа и свёкра.