Хроники Вечной Многогранности. Книга порядка

Корн робко приоткрыл дверь комнаты и выскользнул из комнаты. Он оказался в темном неосвещенном коридорчике без окон, в конце которого виднелось теплое пятно света. Запахи дерева, еды и пота доносились из главного зала. Корну сейчас все казалось таким новым и неизведанным, что он начал представлять себя героем тех сказок, которые всю свою жизнь читал сестрам перед сном. Как же он любил сказки! Часто это помогало ему забыться, почувствовать себя частью истории, каким-то нависающим над всем этим наблюдателем. Это всегда доставляло ему невероятное удовольствие.

Коридор был каким-то очень странным. С первого взгляда он показался Корну много меньше. Но по мере продвижения этот коридор словно вытягивался, как кот, которого хотят погладить.

Корн поспешил прямо в сторону огней главного зала. К счастью, коридор больше не стал увеличиваться. От огромного количества запахов желудок Корна начал яростно о себе заявлять. В горле пересохло и Корн, сглотнул слюну и облизнул сухие губы, чтобы хоть как-то добавить влаги.

«Съел и выпил бы сейчас все что угодно». – проговорил он про себя.

Корн не спеша спустился по черной винтовой лестнице с золотыми листьями и красными ягодами, оплетающими перила и перегородки. Перед его глазами предстала картина: за столами, срубленными из дерева и покрытыми красными скатертями сидели мужчины и женщины, которые ели, пили и веселились. Кто-то расположился вдали у камина и грел отмерзшие и уставшие после долгой дороги ноги, кто-то азартно резался в карты, постоянно насыпая в банк монеты, кто-то так жадно уписывал свою еду, что крошки и куски летели во все стороны.

В углу зала сидела на бочках молодая девушка с двумя хвостиками цвета березовой коры, завязанными разноцветными ленточками. Ее лицо светилось, как показалось Корну, слишком даже приветливой улыбкой. Хоть она и была хороша собой, но ее некоторого рода мужицкое поведение в кругу всех этих напивающихся парней портило о ней впечатление. Она громко бранилась, кричала во все горло и без конца смеялась.

Иногда она вставала на бочку и под вопли мужчин танцевала за пару монет, играя юбкой своего красного кружевного платья. На обеих ногах у нее были браслеты с бубенчиками и цветными камешками, как у хозяина таверны. Чаще всего девушка сидела нога на ногу и болтала в воздухе одной из них, издавая веселый звенящий звук в такт мелодии.

Корн прошел вдоль столов. Внезапно прямо рядом с ним кто-то вскочил на стол босиком и стал плясать, совершенно не попадая в ритм. Это был маленький мужичок с оленьими рогами, увенчанными ромашками, которые росли из его головы по поверхности рогов, цепляясь за них корнями. Он смеялся и успевал даже пить что-то из кружки с резной надписью «Ка», расплескивая свое пойло на бороду и воротник.

– Эй, светловласая красавица! – закричал мужик с рогами, обращаясь к Корну. – Иди…и-к…станцуем ВМЕСТЕ.

– А ну сядь! Может хватит уже!? – закричал его еще более пьяный сосед, угрюмо размышлявший о жизни за столом.

Корн не стал обращать внимания и пошел дальше.

В центре зала стоял огромный рояль, из которого росло дерево с золотыми жилами в коре. Его гигантские ветви упирались в потолок и протягивались через всю таверну так, словно могучие древесные руки держали на себе все, что здесь было. На ветках этого дерева росли удивительные красные ягоды, которые мягко мерцали в темноте подсвечивая расписной потолок таверны. В дереве были заточены различные клинки: изогнутые, ровные, искусно сделанные артефакты и дешевые с соседней барахолки, ножи, мечи, копья и щиты с выцветшими гербами. Дерево, как страж хранило всех тех, кто нуждался в крове, еде, питье и веселье.

За роялем сидели двое. Первым был Карлини, и он, с белым цилиндром на голове и веселой улыбкой, подначивал постояльцев петь вместе с ним. Рядом с ним самозабвенно барабанил по клавишам еще один молодой человек, выше ростом и гораздо крепче. Это он пел бархатистым басом. Огненно-рыжие волосы спускались ему на плечи и мерцали в полумраке таверны теплым светом. На голове у него были очки для полетов. Они на столько были упрятаны в его волосах, что создавалось ощущение, будто он никогда их и не снимал.

Вид парень имел небрежный, чем-то смахивая на бродячего рыжего кота. Он для удобства засучил рукава и грубо нажимал на педали рояля старыми грязными и сапогами, сильно затянутыми шнурками.

Рыжий склонялся над роялем и разгибался, словно в танце, мотая головой и полностью погрузившись в песнь о мире. Глаза были закрыты от удовольствия. Но когда он ненадолго их приоткрыл, на клавиши пролился лазурный звездный свет, который осветил лицо незнакомца, показав забавные веснушки и улыбку. Его кожа мерцала мягким призрачным свечением, и он был похож на маленькое солнце. Потом он на время остановился, оставив на проигрыше отдуваться Карлини, и крепко приложился к бутылке рома, стоявшей у его ног.

Они еще долго , в четыре руки перебирая по старым деревянным клавишам играли веселую мелодию. От нее забывались все печали и хотелось петь и веселиться.

Сыграв последние аккорды, Карлини принялся за обслуживание голодных клиентов. Рыжий парень, пылающий огнем веселья, ринулся в толпу, которая окрикивала его для обсуждения новостей. Сложилось тут же впечатление, будто он знал здесь всех поименно.

Корн сел за барную стойку, оплетенную ветвями дерева, чтобы попросить Карлини приготовить хоть что-нибудь поесть и выпить. Молодой хозяин сам пододвинул ему тарелку вкусно пахнущего пюре.

– Что-о-о ты хочешь выпить, душа мо-о-о-я?

– Можно кружку эля?

Карлини мгновенно подбежал к бочке и налил пенящуюся жидкость в большой прозрачный стакан, игнорируя девушку в красном платье, которая что-то очень ласково пыталась ему сказать. Перед тем, как подать Корну эль, Карлини поднял из-за стойки прозрачный чайник и налил в кружку зеленое, пахнущее травой содержимое.

– Сначала выпей этого ча-а-а-ю, а потом приступай к еде и распитию э-э-э-ля. Ты еще довольно слаб. Пойми, на алкоголь организм может отреагировать бу-у-у-рно, так что пей осторожно, дру-у-у-жок, – улыбнулся Карлини и добавил. – Ты все-таки несколько дней валялся в о-о-отключке.

Корн положил стопкой на барную стойку монеты, которые смог наскрести из кармана своего плаща и пододвинул к противоположному краю. Карлини с недоумением проследил за этим действием.

– Это за счет Норы все, спрячь свои деньги. И где ты вообще достал такие доисторические монеты?! – сказал он обиженно и бросил монетки по одной Корну в карман рубахи на правом плече.

– Доисторические? – уточнил Корн, рассматривая одну из них.

Карлини подвинул к нему кружку с чаем и указал на стол в углу, который находился под лестницей в отдалении от всех остальных.

Там при свечах сидела Нора с какой-то женщина в черном плаще, который струился по полу и ближе к низу был похож на черный дым. Корну при виде этой женщины сразу стало не по себе. От неприятного ощущения он снова сморщил нос. Таинственная женщина сидела спиной к Корну и вела с Норой беседу, иногда выпивая что-то красное из бокала. Корн всем сердцем надеялся, чтобы это была не кровь. Корн засмотрелся на то, как глаза Норы сияли в тени ее остроконечной шляпы. Она на мгновение перевела немного осуждающий взгляд на Корна и указала женщине в вуали на него пальцем. Последняя медленно повернулась к нему лицом.

Лица он не увидел – оно было скрыто под темной вуалью. Однако Корн отчетливо ощутил на себе взгляд ее ярко-красных глаз. Этот взгляд был тяжелым и пронизывающим насквозь. Корну стало дурно и он отвернулся.

«Скорее уйти прочь».

Корн снова задумался о своих дальнейших действиях. Он смотрел на еду и эль, не видя их и все больше погружаясь в чертоги собственного разума. Карлини пододвинул ему вилку, которую наверняка извлек из своих волос.

– Ку-у-ушай, посмотри, какой ты бле-е-едный! – пропел он.

Этот голос вернул Корна к реальности.

– Так нельзя, почему я не могу заплатить за себя сам? Почему она мне помогает? – спросил Корн, рассматривая вилку и пытаясь понять, как она держалась в волосах хозяина.

– Нора просто до-о-обрая и ей не заказано тебя убить. Если бы каждое существо этого мира было равнодушным, во что бы он превратился, скажи-и-и мне! Чаще всего она сдерживает свою доброту, ведь невозможно помогать каждому встре-е-ечному. Но тебе повезло, – Карлини весело изобразил короткое па, выбив босыми ногами по полу забавный ритм. – Посмотри на э-э-этих ребят, – указал он на веселящихся в таверне. – Отпетые разбойники с тяжелой судьбой. Но все они здесь, и каждый из них по-своему до-о-о-брая душа.

– А что это они такое делают? – спросил Корн, указывая на нескольких мужчин, которые вонзали в дерево ножи.

– Традиция. Теперь они дру-у-узья. Те, кто впервые приходит сюда, заключают со мной договор. – Карлини очень широко улыбнулся, от чего стали видны его идеально белые зубы.

– Что за договор?

В глазах хозяина таверны вспыхнул маленький хитрый огонек.

– Видишь ли, это не просто-о-ое заведение. Здесь собираются злодеи, воры и убийцы. И все они поголовно в розыске как минимум в двух короле-е-евствах, – Карлини задорно щелкнул пальцами и, увидев недоумение Корна пояснил. – Ты вхо-о-одишь сюда, я даю тебе кров, а взаме-е-ен, ты складываешь оружие, – Карлини указал на дерево, которое поглотило кинжалы воинов на глазах Корна. – Здесь мои засранцы могут спа-а-ать спокойно, не волнуясь о том, что на рассвете их ка-а-азнят или еще что похуже, – проговорил Карлини, протирая барную стойку. –Эти ребята никогда не устраивают дра-а-ак в моей таверне. Они славны-ы-ые.

«Что может быть хуже казни?» – подумал Корн.

Внезапно позади Карлини пролетел стул и, ударившись о стену, разломался на несколько частей. В зале воцарилась гробовая тишина. Все уставились на Карлини.

Лицо его было абсолютно спокойным и таким же жизнерадостным.

– Извини, дру-у-ужочек, я на секунду. – сказал Карлини и переключился с Корна на мужичка с оленьими рогами.

Карлини пританцовывающей походкой подошел к дебоширу.

– В моей таверне никогда… Повторюсь… НИКОГДА не бывает дра-а-ак. – слащаво улыбнулся Карлини.

Через мгновение взгляд его сделался безумным. Под глазами прошла огромная черная тень, а радужки налились кроваво-алым светом. Обычные ногти Карлини, окрашенные черным лаком стали увеличиваться и обратились в ядовито-черные лезвия.

– Правда, Лори? – спросил Карлини вежливо, легонько тыкнув мужичка в нос кончиком когтя. – Б-у-у-б.

– Да, – пробормотал виновато мужичок и по глазам было видно, как он тут же протрезвел.

– Новый мне ку-у-упишь, – сказал Карлини, возвращаясь в свой прежний и добродушный образ.

Таверна разразилась смехом, и веселье продолжилось.