Хроники Вечной Многогранности. Книга порядка

– Пока что не за что меня благодарить, Корн. Еще и пожалеть о встрече со мной успеешь. – угрюмо ответила она и подошла к окну, легко перемахнув через спинку стула. – Набирайся сил, пока можешь. Карлини будет неподалеку и ты сможешь позвать его. – Нора смотрела куда-то вдаль в темноту за окном.

Свет янтарных глаз, отражающихся в стекле, заворожил Корна. Ему захотелось погрузиться и утонуть в них. Комната теперь казалась ему очень уютной и очень теплой. Согревали душу ярко-красные ягоды на дереве, вырывающемся из грубого камня камина. Убаюкивали звуки, витающие в пространстве: трескающихся дров, лопающихся опилок, шипящей смолы и тяжелых вдохов и выдохов курящей корицу девушки.

Корн вновь провалился в беспокойный сон.

Нора сидела в углу комнаты и курила трубку. Она следила за тем, как он спит. Корн все время дергался, что-то бормотал себе под нос о страшных людях в черных одеждах с изображениями горящих деревьев.

Она сразу обратила внимание на волосы Корна. Они переливались в свете камина, словно это были не волосы, а сверкающая сталь меча. Пространство вокруг Корна все время как-то странно трепетало и возмущалось и больше всего ее поразило, что эта энергия манила ее к себе.

– Что это такое? – тихо сказала себе под нос Нора и выпрямилась.

Корн с виду был крепким и здоровым, но второй день беспробудного сна давал о себе знать. У него на лицо было явное обезвоживание. Норе несколько раз приходилось применять магию, чтобы хоть как-то его напоить, и все равно этого было недостаточно. Внезапно что-то начало пульсировать в его груди мягким серебристым светом.

Нора поднялась со стула и мягкой лисьей походкой подошла к кровати. Маленький трепещущийся огонек просвечивал сквозь кожу. Нора подошла еще ближе, осторожно коснулась его груди и закрыла глаза. Искра прошла от его сердца к ее руке.

Внезапно, будто что-то с огромной силой, потянуло Нору вниз и она провалилась в темноту, словно под лед.

Перед ней разверзлась пустота и озарилась огромным янтарным знаком с изображением глаза. Затем вспыхнула новая искра и Нора увидела большой алый цветок, который сначала нежно держали белые руки, а через мгновение, после новой вспышки, похожей на молнию, они уже рвали и сдавливали его, калечась и проливая кровь от его шипов.

– Мертвоцвет, – прошептала она удивленно.

Вновь стало темно, а после Нора увидела свое отражение в воде, которое возникло в пустоте под ее ногами.

Она отпрянула от Корна. На мгновение Нора почувствовала, будто когда-то его знала, но здравый смысл подсказывал, что она видела его впервые.

– Откуда ты взялся?

Нора не раздумывая вынула из сумки кусок пергамента и очень быстро что-то написала на нем чернилами. Потом вытащила из кожаного чехла на боку маленькую стрелу.

Та была меньше обыкновенной, но, когда Нора сжала ее в руке, хвост стрелы засверкал ярким золотым светом, похожим на танец огня и искр.

Нора привязала кусочек пергамента к стреле. Ее глаза ярко засветились янтарным светом и она сделала руками движение, будто доставала невидимый лук и натягивала тетиву. Нора подалась немного назад и подвигала пальцами ног, чтобы лучше почувствовать опору под собой. Стрела под действием этой магии взмыла в воздух и ровно легла на эту магическую тетиву. Затем Нора прикрыла один глаз и прицелилась в стену.

– Ниурин део Криано. Срочно. – прошептала она над полыхающим хвостом стрелы.

Нора отпустила невидимую тетиву, и стрела, резво выскочив из нее, устремилась прямо в стену. Искры объяли ее наконечник и она, пронзив препятствие, прошла стену насквозь и вместе с почтой исчезла среди городских крыш.

Нора вновь взглянула на Корна, но уже более обеспокоенно. Тот очень сильно дергался и не мог успокоиться. Холодное лицо девушки внезапно приняло сочувствующее выражение. Но это продолжалось не долго. Она вернулась на место и вновь погрузилась в мрачную задумчивость и чтение каких-то пергаментов.

Корн не видел отчетливых снов. Он лишь слышал какие-то отдаленные слова, не то из его фантазий, не то из реальной жизни. Тело не слушалось, оно было приковано к постели в одной позе, которую сменить не было возможности.

«Я должен уйти. Я им нужен!» .

Порою было такое ощущение, будто его душа вовсе не находится в теле, а лишь нависает над ним тенью и не может вернуться. Он начал видеть своего брата, его лицо с сияющими фиолетовым светом глазами, всех тех, кто пришел вместе с ним, форму, в которой они все были. Темные плащи с вышивкой горящих деревьев, словно флаги, теперь развевались перед его глазами.

Корн смог двинуть пальцами, а потом рукой. Его тревожил этот сон, и он хотел пробудиться как можно скорее. Но вдруг, словно по чьему-то взмаху руки, пришло успокоение. Телом он ощутил нежную ткань своей постели и его тут же одолела приятная слабость и мягкое тепло. На сердце стало легко, дыхание выровнялось.

Корн резко пробудился. Все так же плясало пламя в камине, и огненные человечки танцевали вокруг дров в веселом хороводе, крепко держась за руки и напевая веселые трескучие песенки. Корн сел, поставив ноги на ковер. Он немного наклонил голову, чтобы размять шею. Волосы упали ему на глаза и он невольно по привычке громко сдул надоедливую прядку.

– С пробуждением, – послышалось из-за угла.

Там, в полумраке сидела уже знакомая фигура. Шляпа лежала рядом с ней на полу. Она беззаботно протирала кинжал темной от крови тряпкой и все так же пускала ароматный коричный дым из трубки.

– Чего ты забеспокоился? Это не твоя кровь, – угрюмо сказала она и продолжила свое занятие. – Ты спрашивал о своем ноже. Он среди твоих вещей.

– Как долго я спал? Мне нужно уходить! – прохрипел Корн, пробуя встать на ноги. Волосы свесились вниз, касаясь щиколоток.

– Больше трех дней. Попытка кому-то помочь в твоем состоянии закончится твоей бессмысленной смертью. Хоть понимаешь, о чем говоришь, глупец? Из твоих бредней сразу было понятно, что ты имел честь познакомиться с Темнейшими.

– Вы что-то знаете о них? – спросил Корн.

– Знаю. Забудь о них. И о сестрах тоже можешь забыть. – холодно ответила она.

– Их убили, – Корн осторожно коснулся медальона. – Но они зачем-то забрали их тела.

Нависла пауза. Нора опустила голову и продолжила свое занятие. Корн нарушил молчание.

– И Вы… то есть… ты все это время здесь была?

– Нет. У меня и другие дела были. – ответила она, не поднимая глаз.

«М-да. Судя по крови на этом клинке дела и, правда были важные». – подумал Корн.

Внезапно Нора подняла взгляд. Ее глаза вспыхнули, как два огонька, будто она услышала все его мысли.

– С тобой в мое отсутствие сидел Элеврим, – продолжила она, смерив его суровым взглядом. – Что ж. Раз уж ты проснулся, я позволю себе наконец уйти.

Нора пошла к выходу. Свет камина лучше осветил ее лицо и руки. На левой скуле красовалась жуткая ссадина, а на щеке были – свежие царапины от ногтей; с этой же стороны белок глаза весь залит кровью. Костяшки пальцев были замотаны пропитанными кровью бинтами. Невольно руки Норы подрагивали.

– Что я могу для тебя сделать за помощь? – спросил он, отводя взгляд от ее рук.

Девушка не ответила, лишь оскалилась, обнажив клыки и тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Из-за приоткрытой двери раздавались песни и слышался веселый перестук каблуков под аккомпанемент на рояле. На фоне пьяных песен выделялся звонкий голос Карлини, выводивший божественную мелодию, которую подхватывал другой, мягкий и бархатный.

Два голоса изливали душу в волшебной песне о мире. О Властителях, о славе Дора по фамилии Троу, создавшего этот мир, о четырех сторонах света и о четырех первозданных стихиях.

Корн внезапно почувствовал в этой песне что-то до боли знакомое. Она начала возвращать его к реальности, и ему безумно захотелось спуститься в зал таверны и послушать ее поближе. Манящие запахи, которые шли из кухни еще больше подогревали желание Корна сделать это.

Он поспешно оделся, найдя свою рубашку и штаны у изголовья кровати на полочке. Кто-то бережно сложил все стопочкой, заранее постирав и отгладив. Однако штанам это не помогло. На бедре все еще красовалось жуткое кровавое пятно, которое явно пытались застирать.

Под кроватью он обнаружил свои старые ботинки, начищенные чуть ли не до блеска, с новыми белыми шнурками. На тумбочке лежал темно-синий гребень с маленькими лазурными камушками, которым Корн стал расчесывать волосы. Он хотел было завязать чем-то косу, которую наскоро заплел, но не нашел своей ленты.

«Опять потерялась, чертовка». – подумал он с досадой, держа в руке косу, которая могла вот-вот распуститься.

Тогда Корн смущенно подошел к занавеске. Долго смотрел на нее в сомнении. Потом резким движением стянул бардовую бархатную ленту и быстро закрепил толстую косу, доходящую ему почти до пят. Потом Корн застегнул ремень и за спину повесил свой старый кинжал, спрятав его за косой, чтобы не вызывать ни у кого никаких подозрений. Закончив со сборами, он взглянул в зеркало.

Это был он, Корн, только до ужаса похудевший, скулы стали видны отчетливее, чем раньше, серебро глаз искрилось огнем жизни, губы потрескались. На бледном лице глаза, под которыми красовались жуткие темные круги, выглядели уставшими и чересчур блестящими.

Корн какое-то время стоял и размышлял. Он рассматривал себя и вспоминал, как так же перед зеркалом сестры играли с его волосами. Затем мысли вернулись к Эгиллу. И почему он не смог раньше понять, что с Эгиллом что-то не так? Корн сокрушался, сердце стало тяжелым, как булыжник. Поток его мыслей прервал громкий хохот из главного зала.