Великолепие шелка

Прекрасная и умная Мальвина Гилкенни очень скоро сумела привлечь внимание совсем еще юного и чувствительного внука легендарного Кингстона Уоррика. И когда для нее стало очевидно, что она носит ребенка Джона Гилкенни, то тут же трезво и расчетливо решила вступить с молодым человеком в интимную связь, после чего убедила юнца, что это его дитя. Импульсивно и вопреки непреклонной воле своего больного отца Рэйс Уоррик сделал ей предложение.

Женитьба была большой ошибкой. Даже Рэйс, по уши влюбленный в грациозную, аристократическую красавицу, очень скоро пришел к такому выводу. Увидев только что появившееся на свет визгливое черноволосое создание, он сразу понял, что этот ребенок не может быть его. Осознанное им чудовищное коварство Мальвины заставило его бесповоротно забыть о своей любви к ней.

Что же касается ребенка, то Рэйс намеревался воспитать его как своего собственного, поскольку считал, что дети не отвечают за грехи родителей. Однако Дэймон вырастал сыном своей матери и, полностью отвергая заботы человека, который с готовностью назвал его своим сыном, всячески превозносил добродетели Джона Гилкенни, о котором Мальвина не уставала ему рассказывать.

Он рос испорченным и ленивым мальчиком, совершенно не обладавшим гордостью, честолюбием и неутомимостью Уорриков. Рэйс делал все возможное, чтобы хоть как-то приблизить к себе ребенка, – но лишь до тех пор, пока не родилась Чина. Рыжеволосая, зеленоглазая девочка, столь же веселая и полная жизненной силы, как и ее очаровательный малопочтенный прадедушка, просто души не чаяла в отце и, в свою очередь, была его любимицей. Уже в раннем возрасте в ней проявились качества, убедившие всех, что она унаследует упорство и амбиции мужской половины уорриковского клана.

Чина заполнила пустующее место в сердце Рэйса. Она усердно, с благоговением в сердце, трудилась, как может работать только ребенок, горячо любящий отца и стремящийся потому перенять его опыт. И отец, наблюдая все это, собирался передать ей бразды правления плантации «Царево колесо», когда для этого придет срок. Однако вмешалась Мальвина Уоррик. Осознав, что возлюбленному сыну грозит опасность лишиться наследства, она тут же повернула дело так, что ее дочь была отправлена в далекую Англию к дяде.

Это и многое другое Дарвин узнал, пока рос на Бадаяне, стараясь изо всех сил перенять искусство управления плантацией от своего ворчливого, но работящего отца. То, что происходило в семье Уорриков, не заботило юношу ни во время его пребывания в Англии, где он учился, ни после того, как он снова вернулся на Восток, чтобы пойти по стопам отца, уже лежавшего тогда на смертном одре. И так до тех пор, пока на остров не вернулась Чина Уоррик – несравненная красавица, ничего не подозревавшая о той несправедливости, которую учинила по отношению к ней мать, отослав ее так далеко.

Созерцая Чину теперь, когда она стояла рядом с ним, нетерпеливо ожидая появления «Темпуса», Дарвин чувствовал, как его буквально захлестывает волна любви к ней. Она не знала, на какое вероломство способна ее мать. Не знала, что Мальвина будет сражаться с остервенением кобры, если кто-нибудь представит вдруг собой угрозу благополучию ее возлюбленного Дэймона. Эта дама, пекущаяся лишь о своем сыночке, отнесется к женитьбе Дарвина Стэпкайна, вне сомнения, резко отрицательно, поскольку Этан Бладуил наверняка увез бы Чину с острова, тогда как Дарвин захочет остаться с ней здесь. Не исключено, что однажды он найдет в себе мужество сказать Мальвине то, о чем никому раньше не смел говорить: что Рэйс Уоррик непременно оставил бы плантацию за Чиной, если бы смерть не лишила его этой возможности, и что наследство Брэндона и Филиппы уже промотано, а полные когда-то сундуки пусты.

Дарвин прекрасно знал, сколь плохо обстоят финансовые дела Уорриков. Дэймон, не обладавший необходимыми деловыми качествами, выставил на аукционе владения Уорриков на Суматре и в Сингапуре, в то время как тиковая плантация к югу от Куала-Лумпура была уже продана тайно сэру Джошуа Боулзу. От огромной империи Кингстона Уоррика ничего не осталось, кроме самого острова и великолепного золотого шелка, который завоевал половину мира и который Дэймон продавал в какой-то лихорадочной спешке любому, кто предлагал за него хорошую цену, не заботясь при этом о том, есть ли на складе готовый товар. Но Чина не имела ни малейшего представления об этих вещах, и Дарвину было стыдно, что он не решился сказать ей об этом.

Солнце, поднявшись из-за горных вершин, развеяло утренний туман и повисло над неподвижным морем, отражаясь в воде, горячей, как расплавленный металл. И Дарвин, и Чина почувствовали облегчение, когда вдали обрисовался наконец контур «Темпуса» с туго натянутым парусом.

Хотя Дарвин и сам отлично справлялся с маленькой яхтой, тем не менее он настоял, чтобы вместе с ними поехал и Лам Тан, поскольку в противном случае Мальвина смогла бы спросить у того, куда подевался «Темпус».

Сидя молча на корме, Чина нервно постукивала по тиковой палубе каблучком своего ботинка для верховой езды. Она понимала, что должна скрывать от Дарвина любое проявление испытываемого ею страха, иначе мужество наверняка его покинет и он захочет вернуться домой. Она была рада, что он согласился ей помочь, и все же никогда в жизни не чувствовала себя столь несчастной и одинокой.

В сингапурской гавани царило оживленное движение, и Дарвину пришлось, свернув на «Темпусе» парус, старательно и долго маневрировать среди всех этих джонок, сампанов и рыбачьих лодок, скользивших в разных направлениях между блестевшими от соли бортами стоявших на рейде огромных фрегатов, прежде чем он смог наконец подвести яхту к обшарпанным ступеням причала. Лам Тан тотчас же спрыгнул с палубы на одну из ступеней и затем помог сойти на берег Дарвину.

– Я не буду спускать с мисс глаз, – пообещал он весело, и Дарвин, полный опасений и дурных предчувствий, отправился на поиски пастора по узкой, петляющей улочке, ведущей в центр города.

Не зная точно, где живет священник, он договорился с Чиной, что она станет ждать его на борту «Темпуса», не подвергая тем самым себя риску быть узнанной на запруженных толпой улицах Сингапура. Дарвин сказал, что сразу же вернется, как только разыщет преподобного Шалоне, и тогда они отправятся вместе к нему, но уже по менее людным улицам, что, по мнению Чины, было отнюдь не лишней мерой предосторожности.

Оглядываясь беспрестанно вокруг, девушка замерла вдруг при виде двоих мужчин в длинных белых арабских одеждах. Выйдя из одного из домов, стоявших напротив причала, где был пришвартован «Темпус», они зашагали по направлению к портовым складам. Чина узнала одного из них, ибо то был Раджид Али. И хотя разглядеть другого ей так и не удалось, поскольку его лицо было повернуто в противоположную от нее сторону, сердце ее забилось в тревоге: если Раджид здесь, на берегу, то где-то поблизости мог находиться и сам капитан.

Чина наблюдала с беспокойством, как один из них – тот, что повыше, Раджид Али, – повернулся к своему спутнику, чтобы что-то сказать, и когда оба засмеялись, ощутила настоящий ужас. Все еще не видя лица второго мужчины, она моментально узнала этот глубокий знакомый смех.

Девушка отшвырнула в сторону стул, на котором сидела, и, махнув рукой испуганному Лам Тану, чтобы он молчал, бросилась в панике в каюту. Лишь спустя несколько бесконечных минут она смогла вздохнуть с облегчением, так как, насколько ей было видно в иллюминатор, двое мужчин продолжали свой путь, так и не повернув головы в ее сторону.

Несмотря на то что в тесной каморке было невыносимо жарко, она некоторое время еще не смела выйти наружу из страха, что они снова появятся здесь. К счастью, Дарвин вернулся раньше, чем можно было предполагать, и Чина поспешила на палубу, чтобы встретить его. Но как только она увидела его лицо, ей сразу стало ясно, что что-то произошло, и сердце ее упало.

– Что случилось? Вы его нашли?

– Разыскать его дом не составило особого труда, – ответил Дарвин с мрачным видом. – Однако, как мне сообщили, он уже умер.

– Умер?

– Его слуга рассказал, что он скончался два дня тому назад и вчера они похоронили его. Можете себе вообразить – вчера! Вот нелепица, не правда ли? Что же нам теперь делать?

– Наверное, следует поискать кого-нибудь еще, кто сможет нас обвенчать.

– Не знаю, – произнес Дарвин со вздохом. – Сомнительно, чтобы кто-то решился на это без согласия вашей матери. Вы же, помимо всего прочего, еще и несовершеннолетняя.

– Нас все равно должны обвенчать! – Глаза Чины расширились, и ее отчаяние отозвалось в его сердце болью. – Если никто не согласится нам помочь, мне придется выйти замуж за него, а я... я лучше умру!

– Очаровательная сцена! – послышался с причала спокойный ровный голос. – Как я полагаю, мисс Чина, вы имеете в виду меня?

Девушка повернула голову и буквально остолбенела, когда разглядела развевавшиеся концы белой одежды, а потом и темное, злое лицо человека, которому принадлежало сие одеяние. Ей казалось, что сердце выскочит сейчас у нее из груди, а дыхание так и застрянет в горле. На какое-то время, нескончаемо долгое, на причале воцарилось мертвое молчание.

Возле борта «Темпуса» с шумом прошло какое-то суденышко, и внезапно до ее ушей вновь донесся с берега многоголосый гомон, заглушивший ее собственное прерывистое дыхание. Люди кричали и чертыхались, неся куда-то плетеные корзины и бочонки, скрученные бухты веревок и тюки. Птицы пронзительно свиристели, обезьяны галдели.

Вдали зазвонил церковный колокол, призывая к молитве под траурный аккомпанемент подвывавших ему бездомных собак. Этан резко повернулся к Раджиду и сделал быстрое, едва заметное движение головой. Перепрыгнув на палубу «Темпуса», долговязый араб загнал испуганных Дарвина и Лам Тана в каюту, вытащил откуда-то из своих одежд нож и принял угрожающую позу. Капитан также перешел на яхту и остановился напротив Чины с задумчивой гримасой на лице.

– Такое впечатление, что вы мастерица преподносить сюрпризы, мисс Уоррик, – проговорил он тоном подчеркнуто ласковым, что уже само по себе не предвещало ничего хорошего. – Думаю, ваш брат не знаком с вашими планами, поскольку в противном случае он наверняка бы упомянул о них прошлой ночью. И куда же вы собирались сбежать вместе с мистером Стэпкайном?

– Я... – Чина поняла, что не в состоянии вымолвить ни слова. Откашлявшись, она сделала еще одну попытку заговорить, однако капитан Бладуил, по-видимому, совершенно потерял интерес к тому, что она может сказать.

– Какое счастье, что я издали распознал парус вашей лодки и ваши рыжие волосы, – объявил он, – ибо иначе я не узнал бы, что вы здесь. – Он покачал головой с насмешливой сокрушенностью. – Не могу вам передать, сколь огорчен я тем обстоятельством, что вы находите идею брака со мной неприемлемой для себя. Судя по всему, по этой-то причине и предприняли вы нечто абсурдное, вроде побега из дома.

– Эй, вы, Бладуил, послушайте!.. – начал Дарвин со злостью, однако в тот же миг Раджид резко повернулся к нему, и это вкупе с недобрым выражением лица капитана убедило его в том, что лучше ему помолчать.

– Теперь я вижу, что был не прав, когда поверил вам, – продолжал Этан, но уже в тоне, которым никогда до этого с ней не говорил. – Оказывается, вы такая же испорченная и злая интриганка, как и все прочие представительницы вашего пола. А посему я кончаю отныне играть роль услужливого джентльмена и просто возьму от вас то, что хочу.

– Вы... Вы не посмеете!

– Это я-то не посмею? Вы меня явно совершенно не знаете. Весьма сожалею, мисс Уоррик, но разве не этого ожидали вы от такого грязного проходимца, как я?

С этими словами он схватил ее на руки и перемахнул вместе с ней на пристань, не обращая никакого внимания на ее судорожные всхлипывания и попытки освободиться.

– Дарвин! – взвизгнула она, но это ничего ей не дало, так как Этан тотчас же грубо зажал ей рот рукой и продолжал тащить ее как ни в чем не бывало.

Раджид, подождав некоторое время и убедившись, что ни Дарвин, ни Лам Тан не смогут уже ничего предпринять в ее защиту, поклонился им с издевкой и поспешил за своим господином.

К тому времени, когда Этан отпустил ее в цветущем саду кораллового дома, Чина находилась уже в полуобморочном состоянии. Однако, оказавшись на свободе, она тут же кинулась со всех ног к располагавшимся неподалеку воротам. И чуть ли не в тот же момент у нее возникло ощущение, будто она зацепилась за что-то своими юбками, ну а затем, повернувшись, девушка вновь увидела перед собой лицо капитана, который успел-таки схватить ее сзади железной рукой. Когда же она услышала его ледяной голос, на глаза у нее навернулись слезы.

– Только попробуйте предпринять еще что-нибудь в этом роде, и я сделаю нечто, что заставит вас плакать по-настоящему. Раньше я никогда в жизни не бил женщин, мисс Уоррик, но теперь у меня большой соблазн это сделать!

Посмотрев в лицо Этана, Чина поняла, что он и в самом деле способен на это. Ей подумалось, что ее сердце забыло, как биться в привычном ритме, и теперь то содрогалось, то останавливалось, вызывая боль в висках и дурноту. Она нашла в себе силы спросить, как намерен он с ней поступить. Его произносимые спокойным тоном угрозы и грубое насилие настолько сломили ее, что внезапно перед ее глазами затанцевали и закружились слепящие искры, и она покачнулась.

– Это все из-за этих чертовых обручей и нижних юбок, – услышала она голос откуда-то издалека и почувствовала, что ее снова поднимают на руки. Она хоть и слабо, но сопротивлялась. Однако темнота вокруг нее сгущалась все сильнее, и последнее, что она помнила, прежде чем погрузиться в нее окончательно, было сильное и четкое биение его сердца возле ее щеки.

Глава 16

– Послушай, Дарвин, стоит ли так волноваться? Ну что плохого может сделать ей Бладуил? Между прочим, он собирается на ней жениться.

– То есть как что плохого? – словно эхо, повторил с недоверием Дарвин. – Я же вам говорил, что он силой уволок ее в свой дом и имел наглость угрожать мне шгтолетом! Разве похож он на человека, который намерен взять ее в жены и обращаться с ней по-хорошему?

– Дарвин, в чем дело? – раздался холодный голос от открытой двери кабинета. – Неужели следует кричать на весь дом, чтобы услышали слуги?

– Прошу прощения, миссис Уоррик, – ответил Дарвин без малейших следов раскаяния, – но этот сумасшедший похитил вашу дочь, а ваш сын находит, что это не повод для беспокойства.

– Похитил?

– Мама, она вовсе не была похищена, – вмешался Дэймон, бросив свирепый взгляд на Дарвина. – Это же Бладуил. Наверное, он решил не ждать, пока будут подписаны все необходимые бумаги, и забрал Чину в свой дом в Сингапуре.