– Это охранник! – крикнула я, не в силах отвести глаза от страшной картины. – Это охранник из приюта! Он знает меня!
Раскалённый металл замер в каком-то сантиметре от ресниц Бранко. Но не отодвинулся в сторону.
– Так. Хорошо. – Бурхаев одобрительно покивал. – Охранник. Кто именно? Как его найти?
В общем, я рассказала всё. Даже то, что к делу не относилось, как, например, историю моего знакомства с Белёсым. Паяльник висел над лицом Бранко, и единственную возможность не дать ему опуститься я видела только в звуках своего голоса. Пока я говорю – Бранко в безопасности. И я говорила.
Бурхаев остался доволен. Настолько, что, уходя, милостиво велел своим рыбоглазым отстегнуть нас от стульев, что они и сделали, унеся с собой наручники. Я сразу сползла на пол, съёжилась, закрыв лицо руками, в ужасе от того, что только что натворила. Бранко тоже молчал, только скрипел зубами от боли, да потом, позже, тихонько сказал мне: «Спасибо, бэби». Я не ответила.
Часы текли в тишине. Лишь изредка снаружи доносились то голоса, то автомобильные сигналы. Небо в маленьком окне стало из голубого сначала сиреневым, потом фиолетовым и, наконец, чёрным. А когда я начала постепенно проваливаться в поверхностный полусон-полубред, тяжёлая железная дверь загрохотала, распахнулась, и в подвал втолкнули третьего узника.
Белёсого.
С тех пор как я видела Белёсого в последний раз, он изменился. Заметно похудел, лицо уже не было таким румяным и щекастым, волосы поредели, сквозь них просвечивала намечающаяся лысина. Вместо камуфляжной формы на нём красовались растянутые джинсы и довольно не свежая футболка. Похоже, что взяли субчика «тёпленьким» из домашней обстановки.
– Мужики, ну кончайте, а?! – взвыл Белёсый, разворачиваясь к двери, через которую его только что не совсем вежливо протолкнули в подвал. – Ну пошутили, и будя! Я же всё рассказал, зачем…
Дверь равнодушно захлопнулась перед его носом, окончание фразы перешло в забористые ругательства. Мы с Бранко, сидя каждый в своём углу, ошарашенные внезапным и шумным появлением в подвале нового пленника, молчали.
Высказав в закрытую дверь всё, что он думает о сложившейся ситуации, Белёсый повернулся и увидел меня. На его лице отобразилась сложная гамма чувств.
– Ты? – наконец устало спросил он. – Ну какого чёрта ты вообще появилась? От тебя одни беды, поди прочь из моей жизни!
От такого заявления я слегка опешила. Вот это да – оказывается, я же ещё и виновата в его несчастьях?!
– Что?! А ты ничего не забыл? Я тебя вообще не трогала, ты сам ко мне полез!
– Да если бы я хоть чуть-чуть догадывался, что из этого выйдет!
– А так тебе и надо, будешь знать, как приставать к маленьким девочкам!
– А нечего маленьким девочкам по заборам лазать и по лесам шастать!
Я уже открыла рот, чтобы обозвать Белёсого всеми выученными в Оазисе словами, но тут подал голос Бранко:
– Чего вы разорались? Дайка, это вообще кто?
– А это, – злорадно пояснила я, – педофил, который не ту девочку выбрал и теперь очень об этом жалеет.
– Я не педофил! – рявкнул Белёсый, прошёл на середину подвала и плюхнулся на один из треклятых стульев, к которым недавно были прикованы мы с Бранко. Трагически обхватил голову руками.
– А кто ты? – не отстала я. – Мне было одиннадцать лет!
На этот раз Белёсый не ответил. Вряд ли его заставили промолчать внезапные угрызения совести: скорее всего, он был слишком обеспокоен своей дальнейшей судьбой, чтобы думать о чём-то другом. Зато заинтересовался Бранко:
– Так это тот самый охранник, про которого ты рассказала уроду с паяльником? – Парень передёрнул плечами. Свежие ожоги ярко алели на его шее. – А он сам-то, урод этот, кто? Что им от нас надо?
Я постаралась собраться с мыслями и, благо, иных занятий у нас всё равно не было, подробно, с самого начала рассказала Бранко о том, что вышло из нашего не самого приятного знакомства с Белёсым, каким образом он стал причастен к другим и почему вдруг оказался здесь с нами.
Бранко слушал внимательно, несколько раз задал уточняющие вопросы, но в основном только кивал в такт моим словам. А когда я иссякла, сказал, брезгливо глядя на Белёсого:
– Ну и мерзость…
Белёсый всё это время так и сидел, сгорбившись на стуле и не шевелясь. Я думала, что не отреагирует он и сейчас, но охранник неожиданно резко вскинул голову и зло уставился на Бранко:
– Мерзость, говоришь?! Тебя бы на моё место! Когда бабы сто лет не было и яйца уже пухнут, а перед глазами каждый день эти школьницы мельтешат!
Бранко не удивился внезапным откровениям, невозмутимо парировал:
– Это не повод насиловать ребёнка.
– Да не собирался я её насиловать! – взревел Белёсый и даже привстал на стуле. – Просто потискать хотел, хорошенькая же такая… А я на вахте месяцами…
– В частной охране?
От неожиданности Белёсый осел обратно на стул. Забормотал:
– В какой частной? Парень, ты с луны свалился?
– Из Сербии, – тем же ровным голосом ответил Бранко, и у Белёсого отвисла челюсть.
– Да ладно… западнюк что ли?
– Выходит, так.
– А тут чё? А с ней как?
– Долгая история. Так что там с твоей охраной?
Белёсый, вся злость которого уже улетучилась, а в глазах светилось живое любопытство, поскрёб намечающуюся плешь.
– Так на Руси везде одна охрана. Вневедомственная. Почти армия. У нас строго, выходных с гулькин нос, отпуска ещё хрен допросишься, если людей не хватает. Я уже третий год без отдыха корячусь. Да и зарплата – смех один… Вот крыша и едет временами. Была бы семья, оно легче, семейных отпускают охотнее, а мне вроде как и в отпуск незачем.
– Так чего не женишься? Всё лучше, чем на детей прыгать.
Белёсый снова уставился на Бранко, как на новые ворота.
– Во ты чудила… Думаешь, так просто взять и жениться? Кто отдаст дочь из хорошей семьи за такого, как я? У меня ж даже жилья своего нет, по съёмным халупам обретаюсь.
Бранко скривился:
– О как. А на девушках не из хорошей семьи жениться гордость не позволяет? Сам-то какого благородного роду?
– Нормального я роду! – огрызнулся Белёсый. – А жену выбирать по уму нужно, мне с ней жизнь прожить.
До этих слов я с любопытством слушала перепалку своих «сокамерников», но теперь сочла нужным вмешаться:
– На производстве полно хороших девушек. И в приютах вроде нашего. Они все замуж хотят.