Вместе обрести сейчас

Я щипала себя за ногу, потому что в достоверность происходящего сейчас, в этой комнате, я поверить не могла. Моя подруга – моя двоюродная сестра.

– Как же Ольга? Вы ей не рассказывали об отце?

– Никогда.

– Да почему?

– Павел сбежал от меня, еще до рождения Оли.

– Куда сбежал?

– К себе на родину, невеста его там ждала. Кстати, Санечка, он твой земляк, – говорила Алла Николаевна, – улыбнувшись, подметив совпадение. Ей давно некому было выговориться.

– Он что, сам про невесту вам сказал?

– Нет, в письме. Передал через нашего однокашника.

– Ну, допустим. Вы про ребенка, почему не сказали ему?

– В тот момент я не знала сама.

– Искать его пробовали?

– Какой в том смысл. У него сейчас семья, дети. Видимо у него любовь забылась быстро.

– Да почем вы знаете? Может, у него нет ни детей, ни семьи, – зная, как на самом деле обстоят дела, говорила я.

– Санечка, давай спать, – зевая, говорила она.

– Да какой спать, утро скоро. Расскажите мне все детально, – на взводе говорила я. Прошу вас.

– Ну что рассказать, – встав с дивана закрыть окно, сказала она. Учились вместе. Приехал с Казахстана, видный парень был, полюбили друг друга, на последнем курсе пожениться собирались. Мать моя была против нашего брака. Не нужен ей был зять «казах». Видите ли, он со мной только из-за нашей квартиры. Лимита приехала, на жилплощадь зарится. А мама тогда только что эту квартиру получила. Престижной считалась. На набережной. Палки в колеса вставляла Павлу по учебе, короче говоря, всячески нам препятствовала. Папа был не против Павла, он ему нравился даже. А потом письмо это разнесчастное, а я на первом месяце. Мать узнала когда, договорилась за аборт. Не нужен нам этот ребенок. Папа вмешался в ее планы, отстоял нас с Олечкой. Тяжелое время было. Плюс перестроечные моменты все. Когда отца не стало, она понемногу начала смягчаться, внучка все-таки единственная, а по мере взросления внучки, так и вообще души в ней не чаяла.

– Вы замуж не вышли больше, потому что ваша мама не хотела?

– Нет, не поэтому. Знаешь Санечка, не проходит первая любовь никогда. Если это была настоящая любовь.

– Вы письмо сохранили?

– Сожгла.

– Весь сыр-бор из-за вот этой вот квартиры? Я правильно понимаю? – засмеявшись от нелепости ситуации, спросила я.

– Отчасти ты права. В итоге никому она теперь не нужна эта квартира. Даже мне не хочется здесь находиться.

Проспав утренний автобус, я успевала только на вечерний. Я не открыла ей правду о себе. Мне нужно было разобраться во всей этой истории подробно. Собираясь в дорогу, я приглашала Аллу Николаевну в гости к нам на дачу. Миша совершенно вылетел из моей головы. Я не думала ни о ком кроме дяди. Спускаясь по подъездной лестнице, я набирала маму, уж она-то должна была быть в курсе произошедшей драмы. В пути от набережной до автобусной остановки, я слушала мамин рассказ, собирая в голове пазл этой истории. Как оказалось, дядя Паша, не сбегал ни к какой невесте, а напротив, это он получил письмо от матери Аллы Николаевны, в котором говорилось, что Алла выходит замуж и желает забыть о Павле навсегда. Он не стал мешать ее счастью, и вернулся домой. Дядя настолько сильно любил Аллу, что так и не смог создать другую семью.

С одной стороны я была рада открывшейся тайне, а с другой, мне было обидно за дядю и за Олю. Он уже никогда не сможет увидеть родную дочь, а Оля так и не узнала кто ее отец. Я обязательно расскажу дяде, какой маленькой, но необыкновенно сильной девушкой была моя сестра. Теперь я понимала, почему он был редким гостем в нашем доме. Старые раны. Стандартные стены. На ум тут же пришли слова соседки-гадалки. про бабку с грехом, про сестру. Неужели она была права? А вот русские классики были правы вдвойне, за всяким преступлением рано или поздно приходит наказание, да и квартирный вопрос сгубил не только москвичей. Почему дети должны страдать за грехи своих предков? Ни в чем не повинные дети, – размышляла я, повиснув на поручне, стоя в трясущемся автобусе.

В кустах, недалеко от водоема стояла припаркованная машина Чингиза.

– Не поняла, – сказала я, прибавив шагу. Только бы с тетей ничего не случилось, – подумала я.

Зайдя в открытую калитку, я застала Чингиза за поеданием малины.

– Чина, ты чего здесь делаешь? Привет, – сказала я, не ожидая увидеть его.

– Сашка, привет, – с полным ртом, отвечал Чингиз. Эмма Рудольфовна позвонила и попросила приехать, вас обратно перевозить.

– А где сама Эмма Рудольфовна? – чуя неладное спрашивала я.

– К соседке на минутку ушла.

– Давно?

– Час назад как.

– Ясно. Ты ешь не стесняйся, – похлопав между лопаток поперхнувшегося Чингиза, сказала я.

– Сашка, мир? – произнес он, тянув мне липкую руку.

– Да конечно, дружище. Слушай, – сказала я, посмотрев на часы, – я мигом на колонку сгоняю ладно? Прикроешь меня, если тетя раньше вернется?

– Окей.

Докинув рюкзак до крыльца, повернувшись в сторону выхода, мы нос в нос столкнулись с тетей в проеме калитки.

– Александра, вернулась уже. Ты куда?

– Да вот думаю за водой сходить надо, – отвечала я, бегая глазами.

– Чингиз уже сходил и на колонку за водой, и огурчики полил, – говорила довольная Чингизом тетя. Я бросила на него грозный взгляд, а он как ни в чем не бывало продолжал лопать ягоду.

– До меня тут слух дошел, что мы в город переезжаем, с чего такая спешка? – спросила я, вступив в игру с заговорщиками.

– На работу меня вызывают. Надо ехать.

– Какая еще работа, вы же на пенсии.

– Так работать некому, вот меня и дергают, – с хитрыми глазами сказала она.

– Бардак какой, – с иронией, мотая головой, говорила я.

– Вот что ребята, давайте мойте руки, я сейчас на стол накрою, – быстро засуетившись, сказала тетя, увиливая от разговора.

Под неусыпным контролем тети, мы сидели за столом на кухне.

– Ты куда? – в сотый раз спрашивала она.