Пришедший изо льдов

Выйдя от Царицы, воевода довольно потер руки. Никуда она не денется, как миленькая поедет к святилищу. Глас народа для нее многое значит. Нарушать древний обычай еще раз Ачима не осмелиться. Она обязана дать поклон богам перед Русальной седмицей и Царское благословление молодым парам, что желают вступить в брачный союз.

От воеводы Настасья направилась к Ельской речке. Задумала она дать поклон богам. Духам лесным. Шаг ее был уверенным. Она много думала и приняла непростое для себя решение.

Шествуя к воеводе, девица хотела еще раз поговорить о Митрофане, поискать свидетелей на царском дворе, но в последний момент передумала.

Пока она ожидала Лютого, видела, как все смотрят на нее и обсуждают. Дивятся, что она у Царских Палат околачивается. Тошно ей стало. Без лишних вопросов и расспросов уверилась Настасья в правдивости слов Лютого.

Девушка миновала деревню, пересекла луг и спустилась к реке. Пошла вверх по течению. К лесочку. Там средь высоких елей люд Белозерья сделал святилище своих богов. Место непростое, наполненное силою Божественного Чертога.

У кромки леса она остановилась. Оглянулась, нет ли кого поблизости.

Святилище стояло на поляне у крутого обрыва, на дне которого шумела и бурлила Ельская речка. Именно в этом месте спокойная речушка превращалась в глубоководную реку, что несла свои бурные воды в сторону Восточного моря.

Опасное место.

Очаг стоял между четырех колон. Четыре великих столпа. Огонь, Вода, Воздух, Земля. На них каменный купол, олицетворение небесного свода, за которым раскинулся Божественный Чертог.

Встав под куполом в центре у очага, Настасья направила свой взор на другую сторону обрыва. Там возвышалась статуя Проматери. Она дала жизнь всем богам и духам. Лишь через нее люд Белозерья мог держать речь с обитателями Божественного Чертога.

Настасья опустилась на колени. Закрыла глаза и начала повторять древние слова. Древний язык, неподвластный для понимания жителям Белозерья. Забытый белозерцами.

Девица смолкла.

В очаге зола зашипела, взволновалась. Раздался треск. Вспыхнул огонь. Великое пламя взметнулось до самого каменного купола.

В ту же минуту у колонны стихии Земли почва зашевелилась. Пробились ростки вьюна, и ринулись виться по кругу, обхватывая крепко-накрепко каменную стать. В мгновения ока обвили глыбу, до самого купола. Распустились широкие темно-зеленые листья, а поверх зацвели белые и алые цветки.

Из-за колонны в тот миг вышли прекрасные девы, облаченные в белые сарафаны. Хрупкие, невесомые. Лица белые, волосы смоляные до самых пят. По земле ступали босыми ногами.

Кинулась к ним Настасья, расплакалась. Продолжала говорить на древнем языке. Поведала о предательстве мужа. Девы обступили ее и принялись успокаивать.

Говорили ей о порядке вещей жизни, что не каждая девица может миновать подлости и предательства. Либо надобно смериться, либо быть непримиримой.

Смахнула Настасья горькие слезы и сказала, что мириться с этим не готова.

Девы звонко засмеялись и направились за колонну, увлекая за собою и Настасью. Не стала она противиться, с радостью великой пошла за ними.

Как только девицы скрылись за вьюнком, пламя в очаге потухло. Вьюнок пожелтел и вмиг опал, словно замерз в зимнюю стужу.

Осмотревшись по сторонам, Аксинья с вожделением откупорила один из пузырьков. На пожелтевшей от времени бумажке было начертано «Крыж». Жидкость была прозрачная с зеленоватым оттенком.

Волгава и Елизара увлеклись беседой и потому совсем не обращали внимания на Акси. Этим она и решилась воспользоваться. Она вынула пробку. В нос ударил приятный аромат.

– Похоже, вытяжка из крыжовника, – пробубнила торговка. – Интересно, сохранился ли вкус…

Девушка пригубила немного. Не распробовав, сделала еще несколько глотков. Поначалу никакого вкуса не было. Будто воды испила. Но вдруг рот наполнился кислотой. Язык полыхал, словно Аксинья съела ядреных заморских перцев. Из глаз хлынули слезы.

Она, спотыкаясь, бросилась к кадушке с водой. Не замечая никого на своем пути. Схватила ковш, зачерпнула воды и начала жадно пить, желая затушить пожар во рту.

Провидица и княгиня с интересов наблюдали за торговкой.

После первых глотков жжение прекратилась, будто его и не было вовсе. Убрав от лица ковш, Акси наткнулась на пару вопрошающих глаз.

– Пить захотелось, аж жуть… – захихикав, выпалила торговка.

Провидица нахмурилась. Явно что-то заподозрила. Аксинья приготовилась получить выволочку, но ее спасли Митрофан и Серго. В этот момент они появились на пороге.

Воглава отвлеклась на них и Акси улучила момент. Сунула пузырек за пазуху. Интересное средство, отчего оно, из чего приготовлено? Надо изучить. А как изучить то, чего нет? Ничего страшного, ведьма вряд ли хватится, у нее таких бутылочек море бескрайнее.

– Пора в путь, – сказал Митрофан.

– Доброй дороги, Митрофан, – произнесла провидица. – Гляди в оба. Никого не слушай. – Она подошла чуть ближе и прошептала, – И никому не отдавай платок, что на твоей руке.

Митрофан посмотрел на платочек с княжеским вензелем. Платочек Елизары. Она оставила платок у него, а он повязал его на запястье. Уж платочек княгини Хранитель точно не собирался никому отдавать.

На слова провидицы мужчина кивнул, и путники отправились в дорогу. Волгава дала им еще два ретивых коня и пару котомок. Теперь вчетвером они мчались по лесной тропе.

Глава 8

Лютой облачился в неприметные одежды, дабы его никто не узнал. Направился к северной стене. Там на Хмельном перекрестке стоял трактир. В народе его именовали «турлук». Каждая собака в Велиграде знала, что это гиблое место и люд там подобный собирается. Пьянь всякая да плуты всех мастей.

Воевода обошел терем и отварил дворовую дверь. Этой дверью пользовались только рабочие трактира. В нос ударил запах хмеля и табака. Дощатый пол сильно скрипел, плахи от времени рассохлись, поэтому мужчина старался ступать тише, не желая привлекать к себе внимание.

По узкому коридорчику он добрался до лестницы и поднялся на второй этаж. Повернул направо и вошел в первую дверь.

Комната была небольшая, свет наполнял ее через грязное окно. У окна примостился стол и две лавки с обеих сторон. Воевода уселся к стене.

В дверь поскреблись и тихо спросили:

– Разрешите?

– Да, – прогудел Лютой.

В комнату проник тщедушный человек. Невысокий, одетый, как и воевода в темные одежды, лицо прятал под капюшоном. Он расположился напротив Лютого.

– Держи, – сухо сказал воевода и кинул на стол мешочек, набитый под завязку золотыми монетами.

Мужчина замялся, его тело пробрала дрожь.

– Батюшка, – промямлил мужичок, – боязно мне…

– Чего тебе бояться? – оскалился Лютой. – Ты просто помощник Главного Плотника. На тебя никто не подумает.

– Выходит, подставляю Лесьяра, – продолжал мямлить мужчина.

– Тебя это недолжно волновать! – слегка повысил голос Лютой. – Хотен, подумай своей пустой головой, сколько золотых тебе плачу за пустяк! Сделаешь дело и можешь уехать из Велиграда.

Хотен затих.