Предвестники. Сборник рассказов

Документ I. Письмо отца Мердика

Дорогой Альбрус!

Прости, что не писал тебе столь долго, я был не готов признать существующие проблемы и поделиться ими. Но теперь я не просто готов изложить все как есть, более того, я очень хочу рассказать обо всем, произошедшем со мной, именно тебе, мой добрый друг. Не смотря на наши порой непримиримые различия, ты всегда меня понимал, и я надеюсь, ты сохранишь и эту тайну. Тем более тебе, как магу и исследователю древних эпох, этот рассказ должен показаться весьма интересным. Прости, если моя история покажется несколько сбивчивой, но мне довольно сложно разложить все по полочкам так, как это умеешь делать ты. Итак, начну.

«Если продержишься там два года, то тебе не будет страшно никакое назначение» – говорил мне епископ, отправляя меня в это забытое Небесами место. Только вот он, верно, не подумал о том, захочу ли я после этого назначения и дальше быть священником. В первый год своего назначения в Норек я, кажется, твёрдо решил, что со служением покончено, но сейчас после всего что произошло, я уже не уверен в своем решении.

Но я отвлёкся, расскажу обо всем по порядку.

Как ты знаешь, сразу после окончания Духовной академии новоиспеченных служителей Небесного Отца в качестве испытаний, закаляющих веру и дух, направляют в дальние уголки Священной Империи для начала своего служения. И те, кто продержатся два-три года смогут по праву зваться жрецами Неба. Я провел небольшое исследование, и выяснил, что примерно треть новоиспеченных священников отказываются от сана и вынуждены доживать в нищете и забвении остаток своей жизни. Интересно, сами отцы Церкви знают о том, с чем может столкнуться, ничего не подозревающий адепт на окраинах Империи? Полагаю, что знают. Зачем им это? На этот вопрос, сколько бы я не размышлял над ним, я не могу найти ответа.

Итак, несколько слов о месте. Небольшая долина Норек одноименной деревушкой в сотню жителей, затерянная среди множества таких же практически необитаемых долин в скалах в самой западной части Империи. Несколько десятилетий тому назад, не смотря на удалённость, в этой деревне кипела жизнь: здесь были шахты, в которых добывали серебряную руду. Но это время давно прошло, руда кончилась, и деревня пришла в упадок. «Почему деревню не покинули?» – спросишь меня ты. Покинули деревню лишь те из жителей, кто смог найти применение своим немногочисленным талантам. Остались лишь те, кому не куда было идти: вдовы и дети погибших шахтёров, престарелые шахтёры, которых не приняли на работы в местах новых месторождений. И чем я мог помочь этим позабытым всем остальным миром людям?

И в этом маленьком царстве скорби я начал свой самостоятельный духовный путь.

Большое, несколько громоздкое и неуклюжее каменное здание церкви с колокольней, маленьким зданием приходской школы и небольшим бревенчатым домиком священника вот и все что досталось в мое распоряжение. Кладбища не было. Вместо него был колумбарий, занимавший всю северную стену снаружи церкви. Это была первая странность, которая сразу же бросилась мне в глаза.

Далее. Над деревней высоко на скалах подобно ворону взгромоздились руины какого-то древнего замка. Когда я хотел расспросить одного из моих немногочисленных прихожан – пожилого шахтера, славившегося своей мудростью и рассудительностью, с котором у меня в первые же дни сложились весьма доверительные отношения, он лишь отмахнулся от меня и, оборвав нашу беседу, не попрощавшись покинул церковь.

С другими странностями этого места я сталкивался постепенно. Они копились день ото дня, но с течением времени я не нашел объяснения ни одной из них. Все складывалось на первый взгляд незначительных мелочей. Вот, в качестве примера, приведу тебе несколько фактов: на все мои воскресные проповеди приходили абсолютно все жители деревни от мала до велика: младенцев матери приносили на руках, а дряхлых стариков приводили под руки. Но при всем этом я ясно видел, что большинство из них даже не слушает меня, а из тех, кто слушал, душевный отклик я видел лишь в нескольких взглядах. Это были тот старый шахтер, что впоследствии отмахнулся от меня, его звали Герхард, да мальчишка по имени Имерий, который помогал мне в церкви.

Этот мальчишка Имерий был сиротой и жил при церкви в домике, в котором располагалась школа. Его приютил мой предшественник, когда умерли его родители. Он уже несколько лет выполнял обязанности служки. Для меня он стал настоящей поддержкой и опорой. Он помогал мне не только в церкви, но и по хозяйству, и в школе. Да, я, как человек окончивший Духовную академию должен был выполнять обязанности приходского учителя!

Кстати, несколько слов о школе. Хотя детей во всей деревне было менее двух десятков, работы в школе мне хватало.

Школу, как и мои проповеди, посещали все дети и юноши, начиная с шестилетнего возраста, так что в первую половину дня все шесть дней в неделю я был занят школьной рутинной. Не могу сказать, что мне это не нравилось, но по первой это было очень тяжело: когда я сам совсем недавно внимал словам и наставлениям отцов в академии, а тут сам должен был учить и наставлять дюжину детей разных возрастов. Но благодаря помощи Имерия, я смог разобраться, как функционировала школа при моем предшественнике.

Спустя несколько месяцев, я наконец-таки втянулся в этот новый для меня ритм жизни. У меня впервые за мое пребывание в долине Норек появилось свободное время, ну а поскольку на дворе стояла зима, я посветил это время изучению церковных архивов. Это оказалось весьма непростым занятием. Не то чтобы эти архивы были обширны, напротив, они занимали всего пару стеллажей в скриптории церкви. Проблема была в другом. Начиная с определённого периода, на протяжение почти двух десятилетий не велись записи о смерти. Попросту отсутствовала книга за почти двадцатилетний период. Я смог найти самые первые записи, которые датируются временем основания деревни почти двести лет назад. Все учетные книги были на месте кроме одной. Мне показалось это очень странным, даже подозрительным. Или, может, я попросту не смог ее найти или она была уничтожена? Но зачем кому-то прятать или уничтожать эти записи? Тогда я не знал ответов на эти вопросы. Мне было известно только одно, что за этот период сменилось порядка полудюжины святых отцов, все они были такими же адептами после Духовной академии, как и я. Никто из них не задерживался более трёх лет, один даже и полугода не продержался (что с ним тогда стало, я не знал), но все они исправно вели записи о рождениях и браках. Вот тебе и еще одна странность этого места.

Я смог благодаря датам смертей из колумбария восстановить примерный список людей умерших в этот период, но без причин смерти этот список был практически бесполезен. Мне не удалось приоткрыть завесу этой тайны, и я оставил эту затею.

За первые полгода моего пребывания в этом месте произошло пять смертей, четыре по естественным причинам и еще одна – несчастный случай. Все факты и обстоятельства смерти я, как положено, записал в последнюю книгу. Всех упокоившихся, после последнего обряда, сжигали на заднем дворе церкви, на специальном постаменте, который располагался напротив колумбария. В связи с этим, мне пришлось внести соответствующие изменения в заключительную часть ритуала. В этом мне, как и во всех делах помог разобраться мой верный Имерий. За эти полгода мы сильно сблизились с ним, кажется, он сильно привязался ко мне. «Отец» в его устах звучало все чаще не как обращение к человеку духовного сана, а как к родному отцу. Не могу не признать, что мне это не нравилось.

Все описанное выше, мой дорогой Альбрус, могло бы действительно оказаться просто ничего не значащими странностями, если бы не следующие две смерти. В первой, если не считать ее насильственной причины – убийства, не было ничего странного. Как выяснилось практически сразу – убийцей оказался муж своей неверной жены. Как он сам объяснил впоследствии, он совершил это ужасное деяние не потому, что она регулярно продавалась блуду с мужчинами деревни, а потому что застукал ее со своим другом. Банальное, но все равно страшное дело. Из-за одного греха совершается другой. Порочный круг, разрешением которого стала эта трагедия. Но на этом все не закончилось, а скорее только началось.

Ни своей стражи, ни даже хоть какого-нибудь ополчения в деревне не было, а из официальных лиц был только я, да староста деревни. Поэтому, согласно закону, перед смертной казнью было необходимо совершить суд, и нам пришлось приглашать судью из ближайшего городка. Мы со старостой написали ему письмо, в котором изложили суть произошедшего. До прибытия судьи мужа покойной мы заперли в старом амбаре. По нашим расчётам судья должен был добраться до нас самое позднее за восемь дней. Настал период неприятного, тягучего ожидания, за которым как всем было известно последует еще одна смерть.

Казалось, произошедшее не слишком сильно потрясло остальных жителей деревни. Некоторые жители даже с сочувствием отнеслись к убийце: кто-то приносил еду, а его друг принёс тёплые вещи. Я попытался помочь заключенному разобраться в произошедшем и утешить его отчаявшуюся душу. Он выслушал меня спокойно, попросил прошения у Неба и Небесного Отца, также он попросил предать слова извинения остальным жителям деревни, что я и сделал. Кажется, он полностью был готов встретить уготованную ему участь. Но судьба распорядилась иначе.

Утром накануне приезда судьи, староста, как обычно, принёс нашему заключённому еду, но и обнаружил его мёртвым. Тут же послали за мной. Селянин, прибежавший ко мне в церковь, был в ужасе и наотрез отказался заходить в амбар. В нем я нашёл только перепуганного старосту, склонившегося над телом нашего заключённого. На мой вопрос о случившемся, он лишь безмолвно указал на шею покойного. Одного взгляда хватило, чтобы понять причину ужаса селянина и старосты. Вампир! Но откуда здесь может взяться вампир? Ведь по данным Пресвятой Инквизиции всех вампиров на территории Империи давно истребили. Да и Норек находится очень далеко от территорий нежити.

Я очень хорошо запомнил этот момент, он как будто отпечатался у меня в памяти. Тот момент, когда я поднял свой взгляд от тела и вновь посмотрел на старосту. В его глазах не было страха так такового, скорее это было отчаяние, смешанное со смирением. Именно в этот момент я все понял. Селяне все это время знали об этом крайне опасном соседстве! Только этим можно объяснить все странности, которым я был свидетелем все это время. Мне сразу же стало очевидным и место обитания кровопийцы – руины замка на скалах просто идеально для этого подходили.

На мой вопрос, который староста от меня никак не ожидал, о том почему же они за столько лет не вызвали Инквизицию, чтобы та истребила тварь, он вначале пытался сделать вид, что не понимает меня, но потом все-таки сдался. Он признал, что все в деревне знали о существовании вампира, который обитал в руинах еще задолго до того, как появилась деревня. Более того, он сказал, что в прошлом Инквизицию неоднократно вызывали, но она так и не обратила свой взор на эти места. Почему он не знал. Но он добавил, что вампир впервые за все года кого-то убил в открытую. До этого, по его словам, никто не погибал от укусов вампира. С его слов все знали о том, что их неживой сосед понемногу питается жителями деревни и давно смирились с этим. Если бы не отметины на шее, которые находили много лет подряд по утру у юношей и мужчин в деревне примерно рад в два месяца, то никто бы вообще и не заметил присутствие вампира. Также староста сообщил один немаловажный факт: последние лет пятнадцать в деревне были уверены, что вампир вообще сгинул, так как ни у кого за это время не находили отметин. Это меня удивило. Это ведь было как раз в то время, период которого приходится на время попавший учетной книги смертей.

Когда я спросил о пропаже записей о смерти, староста был очень сильно удивлен этому. Было ясно видно, что он не знал, что записи пропали или вообще не велись. Тогда я попросил его пройти со мной в церковь и показал ему, составленный мною примерный список всех тех, кто умер за этот почти двадцатилетний промежуток, и попросил его посмотреть, не упустил ли я чего. Он ответил, что нет, список составлен верно. Он в то время был одним из руководителей шахтёрский работ по добыванию серебряной руды, и был почти уверен, что список верен. Тогда я спросил его, не случалось ли за этот период чего-нибудь необычного, из ряда вон выходящего: не появлялись ли здесь подозрительные люди, не умер ли кто-нибудь их этих людей каким-то странным образом или, может, были случаи пропажи или исчезновения жителей деревни. На слове «исчезновения» его глаза округлились – он вспомнил, что примерно лет пятнадцать назад бесследно исчез молодой священник – отец Игнатиус, который тут и полугода не прослужил, им пришлось ждать почти три месяца, пока пришлют ему замену.

«Вот оно!» – сказал я себе. Тот самый священник, который пробыл здесь меньше всех! Где-то здесь в этих фактах крылась разгадка всех этих событий, но тогда я не смог ее найти.

Долго ждать не пришлось. Все ключи к раскрытию этой тайны я получил той же ночью.

Мы со старостой решили ничего в амбаре не трогать и запереть его да приезда судьи.

«Пускай разбираются во всем произошедшем светские власти, – решил тогда я, – может им удастся докопаться до истины».

К вечеру, когда жители деревни немного успокоились, я вернулся церковь для того чтобы подготовиться к похоронам трагично погибших мужа и жены. Предстояло сделать многое, и я решил выработать план своих действий до приезда судьи.

Видимо, будучи в взбудораженном состоянии духа я не заметил, как засиделся далеко за полночь. Заметил я это когда одна из двух свечей при свете, которых я работал, начала мерцать от нагара. Задув ее, я решил все бросить и отправиться спать, ибо резко почувствовал, как вся усталость этого дня резко навалилась на меня. Взяв оставшуюся свечу, я вышел из скриптория в главный зал церкви. В нем как всегда в это время года было холодно и темно, лишь несколько слабо мерцающих лампадок освещали лики Отцов церкви и святой алтарь.

Вдруг я услышал, как кто-то захлопнул за собой дверь церкви, затем до меня моего слуха донеслись неуверенные, шаркающие шаги.

Весь ужас событий этого дня вновь вернулся ко мне.

«Но нежить не может пересечь порог святой обители!» – мелькнула у меня в голове полная спасительной надежды мысль.

Я, выставив вперед руку со свечой, сделал несколько осторожных шагов, но ничего не увидел. Тем не менее, шаркающие шаги приближались. Меня охватил неподдельный ужас. Я в отчаянии обратится к темноте:

«Кто здесь? Назовите себя!» – выкрикнул я.

Никто не ответил. Шаги хоть и замедлились, но все продолжали приближаться.

Скованный леденящим страхом, не в силах издать более ни звука, я мог только стоять и наблюдать. Вскоре мои глаза во тьме смогли различить силуэт, который с трудом передвигая ноги, медленно двигался в сторону алтаря. Чем ближе он приближался, тем яснее становилось видно, что каждый шаг дается ему с превеликим трудом. Хоть я и не видел его лица, скрытого капюшоном его поношенной мантии, но, казалось, что каждое движение доставляет незнакомцу чудовищные страдания. Медленно, неверным шагом он прошел мимо меня. В его руках, неестественная серость которых проступала даже через слой высохшей грязи, я заметил темные четки. Длинные тонкие пальцы незнакомца с длинными частично обломленными ногтями судорожно сжимали их, как последнюю надежду. Когда он проходил мимо меня, в неровном свете свечи я увидел часть его лица: острый подбородок и тонкие плотно сжатые губы, которые также были выпачканы в чем-то темном. Проходя мимо меня, незнакомец даже не посмотрел в мою сторону, как будто меня и вовсе не было. Когда он прошел мимо меня, мой нос уловил сладковатый запах тлена, а все мое тело как будто ощутило ауру холода, исходящую от него.

Я предположил верно – его путь лежал по направлению к алтарю. С трудом дойдя до него, он упал перед ним на колени. Не присел на колени, а именно грузно упал всем телом, как будто не в силах был стоять. Думаю, что именно так и было.

А потом я услышал его голос. Он, кажется, молился. В холодной тишине церкви, погруженной во мрак ночи, после глухого шарканья его шагов и его "падения" перед алтарем, звук голоса незнакомца казался каким-то неестественным, не соответствующим ситуации и его состоянию. Он был негромким, абсолютно спокойным, приятным во всех отношениях. Это обстоятельство меня несколько упокоило и привело в чувство – я нашел в себе силы сдвинуться с места и подойти ближе к незнакомцу.

Как я и предполагал, незнакомец молился. Он возносил Небесному Отцу молитву о всепрощении грехов. На последних словах молитвы его голос дрогнул – он прервался, но через несколько мгновений нашел в себе силы закончить молитву. Затем он вознес свое лицо вверх, чтобы посмотреть на Священный Символ над алтарем, и с его головы упал капюшон.

Мои предчувствия меня не обманули. В церковь вошел один из неживых – слуг смерти в этом мире, несущих ее волю через деяния свои. Но что он делал – молился! Молился Небесному Отцу!

Мой дорогой Альбрус, можешь ли ты в это поверить?

В неровном свете, исходящим от лампад у алтаря, я смог разглядеть его лицо. Наверное, когда-то он был таким же молодым, как и я, а может и еще моложе. Но теперь, даже не смотря на свежевыпитую кровь, святая сила дома Небес вытягивала из него последние силы. Его лицо с каждым мигом все более походило на маску трупа. Оно было искажено гримасой боли и невообразимого страдания, но в его глазах, которые должны были отражать всю его нечестивую сущность, я увидел умиротворение и покой.

Еще несколько мгновений он смотрел на Священный Символ, затем начал склонять голову в поклоне, его губы зашевелились, и я услышал его последние слова, произносимые все слабеющим голосом:

«Прости меня, Отче, я не смог служить Тебе как должен был. Мою душу поглотили тьма и смерть. Я смог сокрушить зло, терзавшее эти земли, но сам принял его обличье и занял его место. Я не смог сокрушить тьму внутри самого себя, потеряв Твой свет, я, совершив грех смертный, предаю себя в объятья Твои».

На насколько мгновений он замер, а, может быть, и не мгновений, я точно не знаю, сколько времени он так стоял на коленях, с взором полным надежды, устремленным в недосягаемые Небеса. Из этого противоестественного наваждения меня вывел звук падающих, из разжатых пальцев, на каменный пол четок. Затем его тело медленно накренилось вперед и рухнуло к основанию алтаря.

Я подошел к незнакомцу, хотя на тот момент он для меня уже не был незнакомцем. Как ты мог догадаться, мой дорогой друг, это был отец Игнатиус, который прослужив в этой церкви около полугода, пропал без малого пятнадцать лет назад. От его тела практически ничего не осталось, кажется, оно истлело изнутри. Среди грязных тряпок, которые некогда были его рясой, я нашел лишь пепел, Святой Символ на цепочке, четки и небольшую записку, написанную на истрепанной бумаге. Я пробежал этот листок глазами, и поначалу просто не поверил тому, что там было написано. Но, как это ни странно, все изложенное в этой записке, было чистейшей правдой, ибо она окончательно раскрывала все тайны позабытой долины Норек.

Потом я присел на колени рядом с останками и, вознеся молитву Небу и Небесному Отцу, помолился за упокой светлой, все-таки не потерявший Его Свет, души моего брата Игнатиуса. Как ты поймешь впоследствии, хоть его путь и был, полон тьмы и смерти, он смог преодолеть их разрушающую силу.

Сколько я просидел у его останков я точно не могу сказать, но, по всей видимости, достаточно долго, если к тому времени, как я очнулся, за витражными окнами начало светать. Начинался новый день, и мне предстояло решить, как следует поступить, учитывая все, что я узнал за эту ночь.

На удивление, а ты знаешь мою мнительность, решение было принято быстро.