Дагмара

Женщина кивнула в знак приветствия, но голоса не подала.

– Вы могли видеть ее, она часто посещает светские мероприятия в столице, а вы, как журналист, судя по всему, тоже бываете в таких местах.

– Не имел чести, – откровенно ответил мужчина. – Я пока только начинаю свою карьеру, и статья о вас, можно сказать, будет моим дебютом.

Гость почти сразу вспомнил, откуда ему знакомо имя старшей дочери хозяйки.

– Ведь это ваш зять убил господина Распутина, верно?

– Это не доказано, – коротко ответила княгиня.

Строгий тон женщины предполагал окончание развития темы гибели Распутина, однако профессиональный интерес Мадсена, требующий узнать подробности истории от приближенных к участникам преступления, не давал ему угомониться:

– Господина Распутина, наверное, знают все, даже далеко за пределами России. Он притягивал к своей персоне много внимания во времена своего могущества, его личность мы изучали на уроках истории в школе.

– Не стоит упоминать эту фамилию в нашем доме, мы не разделяем ваше восхищение этим человеком, – сказала хозяйка, сжав зубы, так как ненавидела упомянутую персону всем нутром, еще при его жизни каждодневно проклиная его и желая ему смерти. – Полагаю, мы можем начать интервью.

Сестры устроились рядом с матерью, сложили руки на коленях и приготовилась слушать.

– В детстве, перед сном, Мама? часто рассказывала нам с братьями истории из своей жизни, – подала голос Ольга.

– Тогда я мало что могла поведать, а вот сейчас, мои дорогие, история затянется. Милый Ники больше всех любил мои рассказы, каждую ночь готов был слушать о нашем знакомстве с вашим отцом, хоть и знал эту историю в подробностях, – почти шепотом произнесла хозяйка, и глаза ее немного увлажнились. Она извинилась, что расчувствовалась и кивнула в знак готовности продолжить беседу.

– Итак, с чего мне начать повествование?

– А что вам хотелось бы услышать?

– В общем-то, все. Начните с начала.

– Ох, это было так давно, кажется, прошло уже… – Женщина вдруг замолчала и начала рыться в памяти, – шестьдесят лет. Надо же! Ужасно много. Мне придется приложить усилие, чтобы воскресить воспоминания.

Мадсен выразил надежду услышать историю в подробностях.

Рассказчица быстро завладела интересом корреспондента. На самом деле, ее умению преподнести любую историю мог позавидовать даже искусный оратор. Женщина была великолепной собеседницей, прекрасно владела своим голосом, мимикой и жестикуляцией. Она привлекла репортера энтузиазмом. Не прошло и получаса с момента их знакомства, как молодой человек почувствовал себя причастным к судьбам совершенно чужих ему людей. В доме царили комфорт и благоденствие, и вскоре гостю стало понятно, что все это благодаря душевности хозяйки. Все остальные, кто находился в комнате, были чрезвычайно спокойны и молчаливы, а главная дама создавала вокруг себя много суеты, в хорошем смысле этого слова.

Глава 1

Копенгаген,1865 год

У меня было большое семейство. Отец Кристиан, недавно ставший королем по случайному стечению обстоятельств, лишь потому что прошлый король не имел детей мужского пола, мать королева Луиза и шестеро детей. С братьями я была не настолько дружна, как с сестрами, с которыми проводила почти все время. Наша младшая Тира – озорная, добродушная девчушка, которой всегда больше всех доставалось от строгих родителей из-за ее неугомонного характера. Благодаря ней поведение всех остальных детей родителям казалось ангельским. Самым близким членом семьи для меня всегда была сестра Александра, больше всего на свете я любила ее, она была мне не только сестрой, но и лучшей подругой. Мы были неразлучны все годы юности, пока старшая не сочеталась браком и не покинула отчий дом. Теперь Александра могла приезжать в Данию лишь изредка и ненадолго. После ее замужества мне было очень сложно обходиться без нее, тогда я осознала, насколько она заполняла собой мою душу. Первые месяцы без нее я плакала каждую ночь от тоски и одиночества. Ни с кем другим из своей семьи я не была столь близка, как с ней. Мы были одним целым, тандемом, который нельзя было разрушить, очень похожие внешне и разные внутри, но вместе мы будто составляли одно целое, дополняя друг друга. Мы обходились без дневников, которые принято вести девицам, потому что все мысли непременно изливали друг другу. Александру вследствие ее красоты, кротости и безупречного воспитания желали заполучить в качестве невесты многие королевские дома Европы, но опередила всех Британская королевская семья. Королева Виктория ни за что бы не упустила самую завидную невесту для своего старшего сына – наследника трона. Александра была редкостной красавицей: голубые распахнутые глаза под густыми бровями, тонкий аристократический нос, от природы алые губы. Кудрявые волосы она всегда собирала высоко на макушке. Стройная, она сделалась еще более статной, когда стала женой будущего короля Англии. У нее был нежный голосок и звонкий смех, которым она, однако, удостаивала лишь самых близких, при чужих смеялась неискренне, как бы не своим смехом. Кокетка, но не настолько, как я. Чуждая всякому высокомерию, она одинаково заводила беседы и с прислугой, и со знатью, оттого ее все любили и уважали. Она была рассудительней и немногословней меня, поэтому в детстве я часто вступала в передряги с братьями и сестрами, и именно Александра разрешала наши разногласия. Ссоры с ней у нас тоже случались, все из-за моей вспыльчивости, сложности характера и ее чрезмерной чувствительности. Ей было тяжело находиться в центре внимания при английском дворе, потому что она была не вполне уверенна в себе и крайне стеснительна. Даже в нашей семье все, кроме меня, считали ее странной из-за того, что чаще всего она была обращена внутрь себя, а бурю эмоций и чувств себя подавляла сдержанностью, которую все принимали за холодность. И только мне было ведомо, что сестра очень ранима и слаба душой, но невероятно чувственна и внимательна к людям. Александра была самым прекрасным человеком из всех, кого я знала.

Что до меня, в тот год мне вот-вот должно было исполниться восемнадцать лет, в семье все звали меня Минни из-за низкого роста, я действительно была ниже всех, не считая семилетнего брата.

Домом являлся нам старый Бернсторфский дворец. Бог знает отчего его принято именовать дворцом, мне он таковым никогда не казался, слишком уж скромен и мал размерами. Здание являло собой двухэтажное строение с выдающейся мансардой, комнаты которой использовались в качестве жилья для прислуги. Второй этаж занимали шестеро детей семейства, в том числе и я, а первый всецело принадлежал нашим августейшим родителям, здесь же находились парадные гостиные и комнаты для гостей. Изнутри во дворце не было ничего примечательного, выдержанное убранство в скандинавском стиле, которое собственноручно организовала Мама?, отличавшаяся изысканным вкусом. Родители предпочитали вести скромный образ жизни, поэтому резиденция скорее напоминала особняк столоначальника высокого ранга, нежели жилище королевской семьи. Больше всего мне нравился сад, это было самым уютным местом здесь, я питаю особую любовь к природе, как и все остальные братья и сестры. Эту любовь нам привила Мама?, которую уход за садом занимал более всех остальных дел, коих у нее всегда водилось предостаточно. Все мои лучшие воспоминания из детства, так или иначе, связаны с этим садом, сызмальства вместе с Мама? мы сажали деревья, ухаживали за ними, собирали плоды и даже сами готовили себе из них сладости вроде мармеладок. Раз в неделю отец подстригал отросший газон, он считал это занятие успокаивающим нервы. Мы с сестрами срезали по утрам розы, чтобы весь день аромат цветов окутывал наши комнаты, а вечером добавляли в свои ванны лепестки этих самых роз. Круглый год мы ели собственные яблоки, груши, абрикосы, персики, сливы и даже дыни.

Никаких излишеств в нашей семье никогда не было, только самое необходимое для жизни, это касалось и дома, и одежды, и еды. Гардероб мы обновляли только в случае, если вырастали из старой одежды, либо если одежда рвалась в тех местах, где не получалось зашить ее незаметно. Подарки на праздники всегда дарились практичные: акварели, ткани на пошив жакетов, нотные тетради и прочее.

На следующий день после приезда сестры мы полдня провели в лесу близ дворца. Конная прогулка подходила к концу, стук копыт о влажную землю становился все медленнее. Последнюю милю мы двигались неспеша, дабы отдышаться после активных скачек.

– Моя взяла, – ликовала Александра. – Ты начала сдавать, Минни. Помнится, раньше ты была куда резвее меня.

– Мне не спалось сегодняшней ночью, чувствовала себя неважно, это и сказалось на моем проигрыше, – ответила я.

– Полно придумывать, просто признай свое поражение, в Англии я брала уроки верховой езды у лучшего учителя.

– Ты можешь радовать сколько угодно, но сегодня я с тобой не соревновалась, не то настроение. Расскажи-ка мне лучше, как тебе живется при британском дворе? Ты уже освоилась?

Александра глубоко вздохнула.

– В моей жизни в Англии есть как хорошее, так и довольно неприятное.

– Я хочу знать все. Вчера, когда ты приехала, я не стала мучить тебя расспросами, ты выглядела уставшей после долгой дороги. Но теперь я намерена узнать у тебя все-все-все. Мы не виделись с самой твоей свадьбы.

– Прежде мы должны испить кофе, в горле пересохло.

Я кивнула, и мы направили лошадей в сторону дома.

Едва мы ступили на порог, дворецкий, ожидавший хозяек у входа, поспешил поднести ко мне поднос с письмом.

– Спасибо, Йенс.

– От Николая? – с ухмылкой поинтересовалась Александра. – Полагаю, и тебе есть о чем мне поведать. В твоих эпистолах давно не значилось о нем ни слова.

– Здесь его печать.

– Читай же скорее, думаю, тебе не терпится.

– Позже, сейчас я решительно настроена пообщаться с тобой, милая сестрица. Николай пишет не слишком часто, но много, порой получаю по пять страниц изъяснений.

– Ведь это положительный знак, верно?

Я выразила согласие.

Она была права, мне действительно не терпелось поскорее распечатать письмо от любимого и прочитать его взахлеб, а затем перечитать еще несколько раз, чтобы уловить детали и настроение автора. Но я предпочитала читать письма от Николая в уединении, на это мне требовалось много времени, поскольку сразу после прочтения я садилась составлять ответ, пока мысли свежи. На полях я всегда рисовала для него милые рисунки карандашом, чаще всего автопортреты. Ему нравились мои художества, в каждом новом письме он отмечал качество моих набросков.

Нам подали чай, и после нескольких глотков мы принялись обсуждать жизнь Александры при английском дворе.

– В британской королевской семье не все мне рады. У меня сложились весьма добрые отношения со свекровью и супругом, а также с его сестрами, но дядя мужа, герцог Саксен-Кобург-Готский, и барон Стокмар меня не жалуют. При каждой нашей встрече, хоть они и редки, пытаются уколоть наших родителей. Они считают, что, раз корона досталась отцу случайно, нельзя называть родителей полноценными королем и королевой. К тому же, притязания Дании на Шлезвиг-Гольштейн не дадут герцогу смириться с тем, что королева Виктория выбрала именно меня в качестве своей невестки. Королева, конечно, сохраняет нейтралитет, ведь она полностью поддерживает немцев в этом вопросе, но и ко мне склонна относиться с уважением, я ее полностью устраиваю.

– Это омерзительно, – возмутилась я. – Неужели этим пруссакам не хватает такта оставить свое мнение при себе?! Почему они позволяют себе злословить на наш счет?

– Герцог Эрнст очень уважаем королевой, она не смеет возражать ему, особенно после смерти своего мужа. Я стараюсь обходить стороной этого родственничка, дабы снова не быть забрызганной грязью его острого языка.

– Как ты такое терпишь? Ты будущая королева Англии, а этот герцог, стало быть, никто, как он может высказываться?

– Успокойся, сестренка, все хорошо, я давно перестала обращать внимание на подобное. В Англии люди несколько другие, они менее сдержанны в выражении своего мнения. А что до колкостей, так они их обожают. Сарказм – их вторая после чая любовь.

– Уж я бы не стала терпеть и предприняла какие-то действия, чтобы покончить с оскорблениями в адрес моей семьи.