К каждому придёт счастье!?

Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Он протянул её цветы, подставил руку, она вложила свою, и они пошли по улице. Шли и молчали. И это молчание совершенно не тяготило. Она держала его под руку, а он подтянул её руку так, чтобы ладошка легла в его ладонь, и придерживал пальцами.

Потом они стояли на митинге, слушали скорбные и торжественные слова. Потом Катя положила цветы на гранитные плиты. Они шли по аллее среди медленно текущей реки людей.

– Ты извини, что я тебе испортила выходной.

– Я очень рад, что пошёл с тобой, – сказал он коротко и очень серьёзно.

– Знаешь, получаются всё какие–то высокие слова…Только я представляю, какие они были молодые…и пошли…и погибли. А мы живём благодаря им.

Голос её задрожал. Дмитрий обнял её за плечи одной рукой и немножко прижал к себе.

– Моему дедушке было двадцать пять лет, и он погиб.

Он кивал на ходу, как будто она могла его видеть, и легонько успокаивающе сжимал плечо.

– И его брат, и бабушкин старший сын, и папа…

Он опять покивал и как будто очнулся:

– Как папа? Подожди… Но он же…

– Он не воевал в войну, конечно. Он служил в погранвойсках, и там случился, как это называется, конфликт пограничный, и он погиб.

Они молча дошли до выхода из сквера и пошли по улице. Его рука так и осталась на её плече, и это казалось совершенно естественным. Они шли и шли, потом Катя тихонько спросила: «А куда мы идём?»

– Не знаю, – легко сказал он, – мне всё равно».

Подняв глаза, она встретила его ласковый взгляд и моментально покраснела. Он наклонил голову и прошептал почти в самое ухо: «Катя». Она, не поднимая глаз, прошептала: «Что?»

– Ка–тя, – опять прошептал он.

Она подняла на него глаза и смущённо улыбнулась в ответ, а он неожиданно для себя чмокнул её в нос.

День получился замечательный. Они пошли в парк и катались на качелях, ели мороженое, сидя на скамейке у реки, кормили уток кусочками булки и разговаривали.

Им было интересно вдвоём. Оказалось, что Катя много знает. И обо всём у неё есть своё мнение, правда, высказывала она его осторожно, будто боялась обидеть собеседника тем, что её мнение не совпадало с его. Он рассказывал ей о своей студенческой жизни, вспоминал смешные истории, и они оба хохотали. Он ещё раз отметил, как она замечательно смеётся, негромко, но так искренне, что невольно и сам начинаешь смеяться. Оказалось, что она наблюдательна, и чувство юмора у неё есть, и она очень интересно рассказывает.

Когда они вечером подошли к общежитию, она, легонько вздохнув, повернулась к нему:

– Ну, вот и всё, день кончился, к сожалению.

– Тебе понравился?

– Очень! Замечательный день! А тебе?

Вместо ответа он притянул её к себе и поцеловал. Крепко и долго. Отпустил и немножко отодвинул. Она таращила на него глаза и стискивала ладошки. И была такой трогательной и привлекательной…Он вздохнул:

– Ну, пока…До завтра.

Повернул её и даже немного подтолкнул к дверям. Она так и пошла, даже не оглядываясь, как во сне.

Он шёл домой в странном настроении. Куда ты лезешь, дурак! Оно тебе надо? С ней не получится лёгкого, короткого романа. Готов ты к серьёзным отношениям? Нет, даже не так: готов – не готов. Нужны они тебе?

Он голову мог дать на отсечение, что она совершенно неопытна. Это было видно невооружённым глазом. Он привык к девицам, которые хорошо знают правила игры. А с ней придётся повозиться. Зачем? Когда вокруг так много девушек, которые прекрасно знают, чего хотят и чего ты от них хочешь.

Но с ней интересно. Она привлекает именно непохожестью на многочисленных знакомых. С ней можно общаться. Хорошо посмеяться, легко помолчать. О другом он даже не думал. Да нет, думал. Не ври. Больше всего ему хотелось прижать её к себе, помять, погладить. Странным образом она одновременно напоминала ему свежую сдобную булочку и яблоко. Подойдя к дому, он принял решение. С Катей он отношения продолжит: слишком она его заинтересовала. А что из этого получится – посмотрим. Что получится, то и получится. Решив так, он успокоился: завтра выходной – снова встретимся.

Катя не спала всю ночь. Господи, что это будет? Зачем он сегодня пришёл?

Она влюбилась в него сразу, как только увидела. Потому и вела себя, как дурочка. Ну не может он заинтересоваться толстой, белобрысой дурёхой. Он был так сокрушительно красив! Высокий, широкоплечий, смуглый и черноволосый. Чёрные глаза, чуть приподнятые к вискам брови, чётко очерченные губы, уголок поднят в еле заметной усмешке. Выражение лица такое, будто он иронично и немного высокомерно спрашивает: «Что это тут такое?» Светлые потертые джинсы, лёгкая белая рубашка с короткими рукавами. Он был красивее всех кинозвёзд вместе взятых. Она смотрела на него и обмирала. А когда он взглянул на неё, она прямо прочитала в его глазах: «О, господи, как мне это всё надоело!»

Но потом, когда он подошёл, когда встретил в институте, а особенно сегодня, он был совсем другим. Умным, внимательным, немного насмешливым, но не обидно. С ним было интересно. Хотя она по-прежнему терялась, если ловила на себе его внимательный взгляд.

А сегодня он был такой замечательный, такой…! Она на минуту поверила, что всё возможно. А этот поцелуй…О, господи, неужели это с ней?! Дурочка, остынь, не может это для него быть всерьёз. Но он же сам подошёл и пришёл сегодня. И так искренне удивлялся, и смеялся, и так смотрел на неё. Он же не мог так притворяться? Значит, я ему понравилась. Значит, я ему интересна. Вот если завтра он придёт, значит, всё на самом деле.

Он пришёл. И началось их лето. Огромное, яркое, безбрежное и такое короткое, как любят писать в романах – «лето любви».

Они встречалась часто, как только могли. Сначала у неё началась сессия, а у него госэкзамены. Видеться они стали дня через три. В тот день, когда у неё был экзамен. В этот день она делала себе выходной. В остальные учила. Дмитрий был готов встречаться каждый день. Катя не соглашалась:

– Мне надо учить.

– Выучишь. У меня же тоже экзамены.

– Вот-вот. И тебе надо учить, тем более госы.

– Да ладно, сдам. И ты сдашь. Ты же умница. Уж на троечку и без подготовки сдашь.

Она молчала.

– Ты не хочешь встречаться?

– Хочу…Дима, мне нужно сессию сдать без троек, а ещё лучше на пятерки.

Дима удивился неприятно:

– А что, для тебя принципиально на пятёрки. Это что – престиж, повышение самооценки или что.

Она подняла на него удивлённые и виноватые глаза.

– Нет, просто я живу на стипендию. Мне, конечно, лучше, если сумею на повышенную.

Он проглотил все слова. Дурак, вот дурак! Ведь заметил, что и платьишко нарядное одно. Вещички дешёвые. Сказала же она как–то вскользь, что моет голову хозяйственным мылом – и ничего. Похвалилась!

– Хорошо, Катюш, так и решим. Учим и по возможности встречаемся, да?

– Да, – она кивнула с облегчением. (О господи, она себя ещё и виноватой чувствует).

– Ну и замечательно. Даешь сессию на отлично!