К каждому придёт счастье!?

– Дима, – протянул он руку и пожал протянутую ему маленькую, мягкую, но неожиданно крепкую ладошку.

– Катя, – тихо сказала она и подняла на него глаза. Глаза оказались красивые, яркие, тёмно–серые и какие-то умные что ли.

Она уставилась этими глазами на него и немедленно покраснела, просто вся залилась краской. «О, господи, за что мне это!» – с отвращением подумал про себя Дима.

– Ну, пойдёмте, – прервала сцену знакомства Ольга и решительно потащила за собой по порожкам Катю, а Дима с Костей послушно пошли сзади. Молча.

В спортзале гремела и сверкала светомузыка, они с ходу включились в общий танец. Протанцевали несколько танцев, а потом начался медленный. Ольга с Костиком тут же ушли танцевать. Дима понимал, что он должен пригласить Катю. Он пригласил, и они уныло потоптались под музыку. Она держала перед собой деревянные, напряженные руки, а он чувствовал себя идиотом, топчась, как у них говорили, на пионерском расстоянии.

С началом следующего медленного танца девушка неожиданно решительно обратилась к нему: «Дима, вы танцуйте, а я посижу. Я не люблю танцевать». Повернулась и пошла куда-то. Он несколько оторопел. Это было странно. Судя по её взглядам, он настроился на то, что придётся мучиться весь вечер с повисшей на нём девицей. Дима посмотрел ей вслед. Катя весьма целеустремлённо пробралась через толпу и уселась на широкий низкий подоконник, как на лавочку. Упёрлась в него руками и, немного выставив вперёд плечи, принялась с интересом рассматривать танцующих.

Дима пожал плечами и пошёл. Сначала вышел покурить, потом вернулся, потанцевал с какой–то девушкой и, отведя её на место, столкнулся с Ольгой и Костиком.

– А где Катька? – требовательно спросила Ольга.

– Она сказала, что не любит танцевать и лучше посидит.

Ольга с Костиком переглянулись. Костик пожал плечами. Ольга поджала губы. А Дима про себя усмехнулся: всё ясно – хотели свести, ан, облом.

– Пойдём поищем, где эта дурища. А, вот она, – Ольга потащила Костика куда-то в сторону. Дима проследил за ними взглядом и увидел Катю. Она сидела по-прежнему на подоконнике и, немного развернувшись как раз в его сторону, слушала молодого человека, который что-то ей рассказывал. Слушала серьёзно, спокойно. Создавалось впечатление, что парень жаловался, а она его успокаивала. Подошли Ольга с Костиком. Ольга начала, очевидно, нападать, а Катя энергично и даже сердито возражала и была совсем не похожа на тихую кислятину, стоявшую рядом с ним полчаса назад. Это интересно. Дима пристроился у другого подоконника, чуть наискосок, и стал наблюдать. Это была совсем другая девушка. Вот к ней подскочили три подружки и стали рассказывать что-то смешное, хохоча и перебивая друг друга. Катя доброжелательно слушала, блестя глазами и улыбаясь, а потом тоже рассмеялась. Дима не поверил своим глазам: так разительно изменилось её лицо. Милая девушка, чудесная улыбка! Потом подошла группка ребят, и вот уже вся компания весело смеётся, что-то обсуждает, споря и перебивая друг друга. И Катя тоже спорит и смеётся, между прочим, ничуть не смущаясь. Потом вся компания отправилась танцевать, а Дима, перейдя на опустевший подоконник, стал наблюдать.

Музыка закончилась. Катя стала пробираться к своему подоконнику и увидела присевшего на него Диму. Тут же скисла, но как-то не особенно, подошла и тоже оперлась на подоконник, присев на него. Дима искоса взглянул не неё: брови чуть нахмурены, рот плотно сжат.

– Почему ты сказала, что не любишь танцевать.

– Потому что я толстая.

– И какая связь? Ничего ты не толстая. И танцевала сейчас легко и непринуждённо. А со мной – как каменная. Почему?

Теперь она искоса посмотрела на него. И в голосе и во взгляде была заинтересованность, а не та высокомерная, скучающая снисходительность, с которой он смотрел на неё на порожках. Она вздохнула:

– Потому что я себе напоминаю соседскую корову.

– Кого напоминаешь? – он явно был растерян.

– Соседскую корову. Знаешь, как у бабушки в деревне. Надо хозяйке в город съездить, а корову днём подоить нужно – хоть тресни. Вот она и просит соседку: «Нюрка, подои в обед мою корову, до зарезу в город надо». – «Ладно, чего уж там. Я тебе, ты – мне». И вот в обед подоила свою корову, а надо к соседке идти. А корова чует, что это не хозяйка, крутится, мычит, спокойно не стоит, норовит лягнуть или ведро опрокинуть. И хочется дать ей по лбу и уйти – стой себе, глупая скотина. А приходится уговаривать, поглаживать, стараться. Как же, обещала ведь.

К концу речи Дима, не скрываясь, смеялся, весело блестя глазами.

– А я, значит, та самая соседка?!

– Та самая, – кивнула она. Посмотрела на него, и неожиданно оба рассмеялись. Напряжение и неловкость, мешавшие им в начале вечера, исчезли.

Откуда-то появились Ольга с Костиком.

– Дискотека кончается. Пойдёмте на выход.

Домой возвращались пешком, весело перешучиваясь, разговаривая о чём–то незначительном – обычный компанейский трёп. Сначала проводили Катю до общежития, потом Ольгу до квартиры. Идя по уже опустевшим улицам, Дима небрежно сказал, не глядя на Костика:

– А эта Катя интересная. Сразу и не скажешь.

– Она очень хорошая. Добрая, душевная, только доверчивая очень. Ты её не обижай, – неожиданно серьёзно ответил Костя.

– А с чего ты взял, что наше знакомство продолжится?

Костик дипломатично промолчал.

Знакомство продолжилось совершенно неожиданно. Недели через две Дима зашёл после занятий в пединститут к своему знакомому: тот обещал сделать один расчёт, который никак не получался. Он шёл по длинному солнечному коридору и вдруг услышал смех, негромкий, мелодичный, очень искренний и весёлый. Обернулся. У окна небольшая группка девушек и парней что-то бурно и весело обсуждала. Стоящая боком девушка, закинув голову, смеялась. Дима остановился, узнав её, и от удивления слишком громко позвал: «Катя!» Все обернулись, замолчав, и Катя тоже обернулась. Это действительно была она. Улыбнулась ему, узнав, и пошла навстречу. Он не сразу сообразил, что стоит на месте, как пень, и смотрит на неё.

– Здравствуй, Дима.

Он пристально смотрел на неё. Она чуть смутилась:

– Что ты так смотришь?

– Ты очень красивая!

Она нахмурилась: «Не выдумывай!». Он удивлённо посмотрел на неё и с нажимом повторил: «Ты очень красивая» и добавил про себя: «И совсем не похожа на себя. Вернее, на ту Катю, которая была на дискотеке». Эта была совсем другая. На неё хотелось смотреть, не отрываясь. Невысокая, полненькая. Нет, не полненькая, а какая-то, как говорила его бабушка, сбитенькая, упругая. Она напоминала ему яблоко. Такие они рвали у бабушки в деревне – назывались «белый налив». Яблоки были белые, налитые соком и, казалось, светились. Вот и Катя, казалось, светилась. Молочно-белая кожа, светлые, почти белые волосы. Но при этом не было впечатления бледности, а было впечатление свежести и сияния. Тонкие, неожиданно тёмные брови стрелочкой чуть поднимались к вискам, тёмно-серые чистые глаза, яркие, как звёздочки. Белые, очень густые волосы разделены на прямой пробор, заправлены за уши и внизу стянуты резинками в маленькие смешные хвостики. Короткие пряди на шее и у висков, не попадающие в хвостики, слегка завивались. Ей очень шло светлое, в мелкий цветочек платье. Это платье, в отличие от прошлого наряда делало её какой-то ладной, подчёркивая и скрывая всё, что надо. Оказалось, что и талия у неё есть, и грудь так и притягивала взгляд в вырезе платья. И вся она была такая свежая, аппетитная, что…

Дима вдруг понял, что Катя что-то спрашивает у него и, наверно, уже не в первый раз, а он, занятый её рассматриванием, даже не слышит

– Извини, что ты спросила, я не услышал.

– Я спросила, зачем ты к нам, – она смотрела серьёзно и немного вопросительно. Он вдруг сообразил, что нужно делать.

– Послушай, помоги мне.

На её лице выразилась немедленная готовность помочь.

– Мне нужно найти одного знакомого, сказали, он в читальном зале. Проводи меня туда, пожалуйста.

– Пошли, – она кивнула, и они пошли по длинным солнечным коридорам. Он спросил про учёбу, про Ольгу, рассказал что-то смешное, и она весело рассмеялась. Они шли, и он прямо кожей чувствовал, как уходит из неё настороженность и возвращается лёгкость и естественность.

На повороте к тёмному углу, за которым начинался вход в читальный зал (дорогу туда он прекрасно знал,) он внезапно остановился и повернулся к ней:

– Кать, ответь мне, пожалуйста, только честно. В чём дело?

– В чём?

– Ты, когда меня видишь, становишься на себя не похожа, как будто ждёшь от меня какой-то пакости.

– Нет, что ты! – она искренне удивилась, даже как будто возмутилась.

– Тогда в чём дело? – терпеливо переспросил он.

Она вздохнула, помолчала. Он ждал. Наконец она сказала:

– Ты очень красивый.