Охотник

– А то нет! Должон я знать, что в лесу деется?

– Чего ж не предупредил, пень старый?! А я человека на морозе держал!

– Да понимаешь, – почесал в затылке старичок, – не поверил я поначалу-то.

– Что человек не поверил?

– И это тож. Одет должен быть странно – вот чему не поверил. На дурака, вроде, не похож, а в кроссовках по сугробам, да в мороз – это на грустные мысли наводит

Он глянул на мокрую обувь гостя, которую Никодим заботливо пристроил сушиться у печки, потом перевёл взгляд на Максима. Повёл носом.

– Баюн-трава. В наших лесах её уж лет сто как нет, а от гостя баюн-травой пахнет. Нет, Никодим, не простой человек к нам пожаловал!.. Будем знакомиться? – он протянул гостю руку. – Осиныч. Хозяин леса я. Леший, значитца.

– Максим Селиванов, – Макс пожал неожиданно сильную сухую ладонь старика.

– Ну, рассказывай, Максим Селиванов, как, а главное – зачем ты тут появился?

* * *

Макс рассказал всё, с самого начала, с момента встречи с Весной. Таиться смысла не было, тем более что попал он не к простым людям, это ясно, и попал, судя по всему, не случайно.

Слушали его очень внимательно. Никодим даже забыл про свой любимый чай, который так и высох налитый в блюдце.

– Чудны деяния твои, Господи, – покачал головой Осиныч, когда Макс закончил. – Никогда ничего подобного не слышал.

– Вы мне не верите?

– И хотел бы не поверить, да не выходит! … Я думаю, чем тебе помочь, – Осиныч запустил пятерню в густую седую шевелюру. – И почему тебя в мой лес выбросило? Книги вашей тут нет, в лесу, стало быть. Я бы почуял.

– А что тут думать? – Никодим с сожалением глянул на блюдце, потом обнял ладошками самовар, дунул в блестящий золотистый бок, и самовар запыхтел горячим паром, брызнул на цветастую скатерть каплями кипятка.

– Что думать, говорю, – повторил домовой, наливая новую порцию свежего чая, – Надо Кешу звать. По части загадок он у нас главный. И умом бог не обидел.

– Ты на что это намекаешь, клоп бородатый?!

– Полегче, полегче! – Никодим явно не испугался праведного хозяйского гнева. – А то сам не знаешь?

– Да, – Осиныч сник так же быстро, как вспылил. – Моя власть – в лесу ёлками командовать, да пням приказы отдавать. А Иннокентий, вот, можно сказать в люди выбился.

– Каждому – своё, – философски заметил домовой, отхлёбывая из блюдца. – Молодым расти, старикам направлять. Давно ли Кеша по горам носился, аки угорелый, ничем кроме девок да золота не интересовался? Кто его на путь наставил? В университет определил? А что способный оказался, так проку от его талантов, коли б остались в земле зарытыми?

– Верно, – кивнул леший. – Мы ещё – ого! Да и с ёлками тож уметь надо разговаривать! А с Кешей посоветуемся.

Из кучи хвороста возле печки он вытащил длинную толстую суковатую палку, ножом заточил её конец, наподобие острия копья.

– Слушай меня, Максим. Вот эта палка – лесной ключ. Как с крыльца спустишься, воткни её стоймя в снег поглубже, чтобы прочно стояла. От ключа побежит дорожка. Иди по ней, да не сворачивай и в стороны не наступай. Строго по линии иди, тогда не замёрзнешь. Выведет дорожка на шоссе, где тебя встретит наш коллега и друг Иннокентий Щеев. Я его предупрежу. Он у нас житель городской, возможностей поболее имеет, может, чего придумает. Обязательно придумает! Мы с Никодимом тож покумекаем. Если что, свяжемся… Да, бердыш – то спрячь.

– Бердыш?

– Ну, ружьё, ружьё. Хочешь, здесь оставь. Будет в сохранности, не переживай. А то по городам у нас с оружием нельзя ходить.

– Ага, – хохотнул домовой, – Если под полой не помещается!..Что же ты, на ночь глядя, человека посылаешь? Пусть уж до утра подождёт.

– Нет, – отозвался Максим, натягивая высохшие кроссовки – У меня и так мало времени. Спасибо вам за всё.

– Барьеры не забудь снять, – напомнил Никодим.

– Не забуду, – отозвался Осиныч.

– От кого вы отгораживаетесь? – спросил Макс. – От людей? Вы конфликтуете с людьми?

– Не с людьми. – Проворчал Никодим. – С консервными банками, с поли… полити. , …оновыми пакетами, с прочим мусором и грабежом. Это наши проблемы, тебе не интересно.

– Проблемы, как раз не чужие. Может, вместе и нашли бы выход? И вы и мы? И не зря я попал именно к вам?..

Когда Макс выбрался на дорогу, стемнело. Пустынное, чёрное шоссе рассекало лес и, плавно изгибаясь, убегало за горизонт.

Волшебная дорожка остановилась на границе асфальта, и только Максим ступил с неё на твёрдую укатанную поверхность, холод снова обрушился всей своей зимней мощью.

Куда идти? Макс постоял немного и пошёл в сторону, где над лесом небо тускло светилось отблесками уличного освещения города. Минут через десять яркий свет фар сзади заставил его остановиться. Он оглянулся и заслонился рукой от слишком ярких огней.

– Максим? – услышал он чей-то голос. – Садись!

Дверца машины открылась. Макс уселся на переднее сиденье, мягкое, низкое, повторяющее контуры тела и оттого непривычно удобное, гораздо удобнее скамеек в патрульных грузовиках. Да что там! Никакого сравнения!

– Пристегнись!.. Вот ремень. Защёлкни здесь…

Мотор мягко заурчал, и машина плавно тронулась. В салоне было тепло, уютно, негромко играла музыка. Макс изо всех сил старался не показать ошеломления роскошью и необычностью техники. В конце концов, если непривычно ему, провинциалу, не значит, что в его мире нет ничего подобного где-нибудь в Центре. Стоит ли удивляться?

– Иннокентий, – протянул ему руку водитель.

– Максим, – ответил на пожатие Макс.

– Я немного задержался. Дорогу раскопали, пришлось объезд искать. Ты не вымерз, пока ждал? А то, – Иннокентий кинул на него беглый взгляд, – одет как-то странно.

– Почему же странно? – пробурчал Максим. – У нас лето.

– И запах!.. Действительно, баюн-трава, – он мечтательно вздохнул. – Что–то

такое из детства, далёкое-далёкое.

– Из чьего детства?!

– Из моего, конечно!

– Дед Леший говорил, что травы этой у вас лет триста уже нет.

Иннокентий рассмеялся.