Ненавистный рыцарь на белом коне

– Дама Фотиния, мы убеждены вашими доводами, довольно, – не вытерпел Брэнот, но всё же взглянул и даже задержал взгляд. Как, собственно, и его сводный брат.

– А ваши слуги донельзя неучтивые, – продолжала я.

– И Малуша? – Уточнил лорд.

Нет, «лисичка» и Филис – те немногие, чьё общество было приятно, а не обременительно.

– Я говорю о вашем садовнике, кухарках и старшем конюхе, – сузила я список неучтивых.

– Часлап донёс о вашем… – Брэнот подбирал слова, – ненадлежащем внешнем виде.

– Да мне поперёк горла ваши чепцы и длинные шторы, в которые меня завернули!

Чтобы придать весомость потоку моего возмущения, я сорвала со своей головы чепец и распустила волосы. В зеркало я себя, разумеется не видела, но чувствовала, как мои щёки горели и видок у меня, наверное, был тот ещё. Брэнот аж изменился в лице.

– Дама Фотиния, пожалуйста, вернитесь в покои, – выдавил он.

Противиться и выступать больше было не целесообразно, рыцарь мог позвать стражу.

По мере того, как гнев мой устаканивался, приходил страх. Вдруг этим своим выступлением я перечеркнула хоть и призрачный, но шанс обрести свободу, спрятавшись в кипе белья? Что я могла? Что я здесь вообще могла? У меня не было друзей, я не могла взывать к правосудию – правосудием был сам ненавистный лорд. Он мог заточить меня в своём подземелье и в качестве кормёжки приказать и вправду приносить грязь пока я не умру с голоду или просто не умру… Ах, мне бы вовремя сдержаться, поиграть в покорность. Я могла сослаться на своё незнание правил и вишни сошли бы с рук а теперь…

Малуши не было. Я была в комнате одна. Танька! Ну зачем только она затянула меня на экскурсию в эти треклятые пещеры! Здесь я, а она… Бедная Танька, что же она теперь делает? Вместо того, чтобы наслаждаться отдыхом сидит в полицейском отделении. Переживает ли она? Конечно переживает! В этот момент, когда я была непонятно в какой реальности и моя жизнь висела на волоске я жалела Таньку… А моя бедная тётя? Какого ей узнать, что я пропала без вести? Ни тела, ни могилы… Как дать им знать что я жива и скоро вернусь домой? Я заплакала, уткнувшись в ладони.

В своих умозаключениях в гносеологическом плане я склонялась к детерминизму. Всё не просто так. Всё имеет смысл. Наверно я заслуживала быть здесь. Я была человеком науки от пяток до кончиков волос, но временами случалось такое, что противоречило любому логическому объяснению. Я сделала то, что делают, когда пребывают в отчаянии и не видят выхода – я начала молиться. А вдруг? Молилась я неумело, сумбурно и делала это чуть ли не впервые. А когда закончила, то ощутила чьё-то присутствие и обернулась – в дверях стоял Брэнот.

– Я не посмел бы нарушить благочестивую молитву, но я не думал, что в такой час… – Извинение Брэнота, кои были не только в словах, но и голосе, вселило в меня надежду на возможность реализации своего плана побега.

Надо было воспользоваться моментом, чтобы всё исправить.

– Простите, лорд Макотский, – заговорила я, пытаясь вложить в интонацию видимость раскаяния, – я была не в себе, не знаю, что на меня нашло, простите меня если можете…

Я выдавила пару слёз. Мастерство слёзопускания открылось мне в юном возрасте. Для этого я как можно ниже опускала заднюю часть языка, образовывая в горле «воздушный ком», который, провоцируя рвотный рефлекс выдавливал слёзы. Эх, надо было попробовать себя на актёрском поприще, а не на научном, видать, было бы больше толку.

– Нет-нет, дама Фотиния. Вы смело указали мне на ошибки. Вы – моя гостья и я приложу усилия, чтобы пребывание ваше было не столь тягостным.

Внутренне я возликовала. Молитва помогла, хотя и не так как ожидалось. Шанс сбежать из замка снова мне улыбнулся.

– Я попробовал вторую трапезу для слуг, она и впрямь отвратительна, – продолжил Брэнот. – Драгомира уверила меня, что пища станет съедобнее. И я распорядился, чтобы вам соорудили полог от насекомых. А если вам так хочется, можете ходить внутри замка без чепца.

Надо же, сэра рыцаря проняло! Напустил на себя вид добренького. Эх, я уже сталкивалась с подобными лицемерами, изображающими из себя самаритян. Что ж, давай сэр рыцарь, проявляй великодушие. Хотя толика моей души даже была ему признательна. Очень мизерная толика.

– Позвольте мне тоже помолиться с вами.

Не дожидаясь моего согласия, которое он конечно бы получил, Брэнот стал на колени рядом со мной. От него больше не воняло, так что ничего против я не имела. На коленях мы простояли около полутора часа. Потом сэр рыцарь поднялся и помог встать мне (ноги, признаться, сильно затекли), потом чуть склонил голову (наверно, своеобразный рыцарский поклон незнатным особам) и удалился. Ко мне сразу вошла караулившая под дверью Малуша. Остаток дня она держалась со мной любезней, чем обычно, но при этом сдержанно и настороженно.

Глава 7. Постная трапеза

Среда. Два дня до пятницы.

Малуша снова «слушала» ракушку. Когда она спросила, есть ли у меня особые пожелания, я ответила, что не против была бы принять ванну. Малуша согласилась приготовить купание без особого энтузиазма. Требовалось нагреть и наносить десяток вёдер воды в деревянную бадью.

– Я тоже могу носить вёдра. Так будет быстрее, – пожалела я девочку.

Служка не сильно возражала. Чтобы принести воды пришлось пройти по коридору, спуститься по лестнице вниз, зайти в специально отведённый отсек, набрать воду, нагреть её на огне в другом отсеке и подняться обратно. На второй ходке я уже пожалела о своей филантропии. В конце концов, Малуша, по-видимому, привыкла, к тяжёлой (в самом прямом смысле) работе. А я – совсем другое дело и на следующее утро у меня наверняка заболит спина и будут ныть все мышцы. Что ж, зато я приму ванну.

На третьей (к счастью последней) ходке нам встретился невысокий мужчина в тёмно-серой тунике. При тёмных глазах у него были белёсые брови, что лишало взгляд выразительности. Зрачки неустанно вращались подолгу ни на чём не задерживаясь. Вздёрнутый нос, узкие губы, широковатые скулы. При росте метр шестьдесят длина его туфель была внушительных размеров. Если бы я вдруг перенеслась в мир сказочных существ (чему бы я уже, наверное, не так сильно удивилась, как раньше) со всякими там эльфами, гномами, троллями, то могла бы ручаться, что встретила хобитца.

– Тяжела нынче водица? – Усмехнулся тот, кого я окрестила хобитом.

– Прислуживай хозяину, Вторуша, а не слоняйся по замку без дела, – огрызнулась Малуша.

Ага, значит это – Вторуша сиплый, личный слуга Брэнота.

Наконец ванна была готова. Горячий пар наполнил комнату влажностью и теплом.

– У вас такая… чистая кожа, такая мягкая, как будто вы никогда не работали и вас ни разу не пороли, – удивлённо выпалила Малуша.

– А тебя пороли? – я внимательно посмотрела на девочку.

Да, руки у неё были в мозолях. Должно быть и на спине – следы от розг. Наверняка, здесь секли слуг розгами.

– Конечно. Мне плохо давалось Святое писание и батюшке приходилось изрядно стараться, чтобы наставить меня на путь Спасения.

Я посмотрела на неё с жалостью. Что ж каждой эпохе, а в моём случае, каждому миру, своё. Погрузившись в тёплую ванну и ощутив приятный аромат здешнего мыла, я на мгновение ощутила безмятежность, как ту, что чувствовала, плавая в Чёрном море. К реальности (если это можно было так назвать) меня вернул стук в дверь и возникший в дверном проёме Вторуша. Довольно неделикатно! Он же видел, что мы носим воду для купания.

– Что тебе? Нечем больше заняться, как глазеть на купающихся девиц! – Накинулась на него Малуша.

Между этими двумя определённо была искра.

Вторуша не обратил на её слова внимания. Он смотрел на меня, но не смущённо, а как-то с удивлением, даже с опаской.

– Лорд Макотский послал меня за дамой Фотинией. Его милость желает разделить с ней трапезу.

Теперь я уставилась на него с удивлением. Надо же, его сиятельство соблаговолило разделить со мной поздний завтрак (я решила, что буду называть принятые в здешнем мире два приёма пищи – поздним завтраком и ранним ужином). С чего это вдруг? Из каких это соображений? Хочет присмотреться ко мне? Тест на ведьму? А вдруг он подсунет мне жаренные лягушачьи лапки или голову гадюки? Может стоит спрятать под одежду газовый баллончик? Но разве поможет он против острых копий и стального лезвия меча. Что ж, до пятницы всего два дня. Нельзя его провоцировать, нельзя вызывать подозрений.

– Дама Фотиния, можно, я тоже искупаюсь после вас? – Прервала мои мысленные рассуждения Малуша.

Я кивнула. Пусть купается. Грязной воды не жалко.

В качестве верхнего сюрко решила надеть широкое голубо-серое платье. Как ни странно, цвет мне шёл, подчёркивая аристократичность черт моего лица (я это увидела, заглянув в пудреницу, когда Малуши не было поблизости). Всё ещё влажные после купания волосы я спрятала под чепец. Проводить меня в обеденную залу пришла Веселина Прыткая. Она держалась со мной так же немногословно, как и в первый раз.

Мы спустились на первый этаж, прошли по коридору, где я столкнулась с Жданом, и попали в просторную залу с горящим камином и множеством узких арочных окон без стёкол. В изголовье длинного дубового стола, за которым могли смело поместиться добрые семь десятков человек, восседал Брэнот в ярко синей тунике. Слева от него на скамье сидел Дарек. На столе стояли три тарелки, три ножа, три кубка и три чашки с водой.

– Дама Фотиния, ваше сиятельство, – возвестила Веселина.

Я сделала книксен. Мужчины встали.

– Благодарю, что почтили нас своим присутствием, дама Фотиния, прошу вас, – Брэнот указал на лавку справа от себя, напротив Дарека.