Ритмы Тонких Миров

– К тому времени я уже выглядела страшной. Левая часть лица была опухшей, синей, глаз заплыл. Пришлось смастерить и приклеить ко лбу прикрытие, чтобы не пугать соседей по купе.

– А ты никогда не задумывалась о том, что в тот момент, когда ты побежала через дорогу, автомобили находились справа от тебя, а удар пришелся слева?

– Задумывалась, конечно, – тем более что движение на Адмиралтейской набережной в то время было односторонним. Но сказать по этому поводу мне нечего. Я до сих пор не представляю, что же тогда произошло на самом деле.

– Ничего, Сана, – Никита обнял жену. – Ты же сама говоришь, что в планетной памяти сохраняется все, а значит, со временем все узнаем. Помню, как ты утром позвонила уже из Москвы. Боль к тому времени проявилась вовсю, а тебе надо было действовать – отменять командировку, сдавать старый авиабилет, покупать новый, добираться до гостиницы аэропорта, в которой можно было полежать до ночного самолета. В гостинице ты не могла есть, не чувствовала верхние зубы, но радовалась, что можешь видеть, слышать и передвигаться.

– Я лежала там с закрытыми глазами и смотрела внутрь себя – на экран в своей голове. Он был разбит вдребезги. Раньше он был преимущественно темным. И только иногда – я тебе рассказывала об этом – на нем появлялись красивые цвета, подобные зелено-фиолетовым всполохам северного сияния. А теперь он стал почти белым – вернее, чуть-чуть сиреневым. И на этом сиреневом фоне хаотически носились зеленые обрывки чего-то, некогда бывшего, видимо, целым. Глядя на эти мятущиеся лоскуты, я хорошо понимала, что теперь все во мне будет строиться заново.

Никита по-прежнему обнимал жену.

– Не представляю, как ты в таком состоянии выдержала те длинные переезды.

– Я стремилась к тебе и знала, что, когда попаду в привычное облако твоей заботы, все во мне заживет и наладится.

– Взаимно, Санок. А ты помнишь, когда начал восстанавливаться твой внутренний экран?

– Теперь уже точно не скажу. Ты же знаешь, какой сложный этап работ начался у меня сразу после возвращения. Мне дали всего десять дней на выздоровление.

Никита улыбнулся.

– Не помню ни одного периода в твоей деятельности, который можно было бы назвать легким. Напряжение, напряжение и напряжение.

– Оно, кстати, было просто необходимо, чтобы привлечь нужные энергии для восстановления.

– И не только для восстановления. Ты говорила, что твой экран начал со временем отражать новые цвета и узоры. Значит, его возможности получили развитие.

– Это так. Он становится все богаче. И я наблюдаю за ним, потому что это интересно.

Никита поднялся с дивана.

– Кстати, об интересе. Мою жену не впечатляют машины, драгоценности и другие подобные вещи. Но одна занимательная игрушка может ее заинтересовать.

– Сам сделал? – быстро спросила Сана.

– Естественно, – Никита уже шуршал на своем рабочем столе, заваленном, как обычно, грудами деталей.

Из-за одной из куч появился прозрачный предмет. Никита поставил его на переносной столик рядом с пустым кувшином и пакетом гранатового сока. Пододвинув все это поближе к жене, он пояснил:

– Ты любишь разные вихревые структуры. И сейчас я тебе кое-что покажу. Только не пытайся сразу разгадать, как это устроено.

Никита заполнил кувшин соком и наклонил его. Красная струя упала сверху на воронку, вмонтированную в прозрачный куб, и, завихряясь, устремилась вниз, образуя вблизи дна живописный водоворот.

Оживленный Никита взглянул на жену. Но его: «Ну как?!» – не получило ответа. Сана отсутствовала. Ее потемневшие глаза остановились на том месте, где красная река только что вливалась в куб.

Никита осторожно поставил кувшин на столик и сел рядом с женой. Он знал, что тревожить ее в таком состоянии нельзя. Она вернется совсем скоро и, может быть, даже скажет несколько слов о пережитом. Но, скорее всего, она не скажет ничего, так как полученные ею впечатления ускользнут от нее как сон, который не удалось ухватить и удержать.

Трансформация

Сана стояла рядом с серым кубом. Красный поток бешено устремлялся в поглощающее его черное жерло.

– Незваные гости? – хмуро спросил появившийся Ларс. – Тебя так и тянет ко мне.

– Ты знаешь, что это не так, – Сана была спокойна. – Магнетическая связь между нами разорвана. И твоя недавняя операция по моему уничтожению как раз этому и способствовала.

Ларс не скрывал раздражения:

– Они оборвали нить, воспользовавшись твоим болевым шоком! И ты готова их за это благодарить?

– Не нить, а последнюю паутинку. Но благодарить я готова и тебя – за те полезные уроки, которые позволили мне выявить изъяны моего характера.

Ларс скривился в усмешке.

– Наверное, именно в силу этой благодарности ты и воюешь против меня на стороне тех, кого я ненавижу. Но перейдем к делу. Зачем ты сегодня здесь?

– Меня интересует куб.

– Неужели нечистая совесть беспокоит? – Ларс был полон сарказма. – Но от этого тебе никуда не уйти. Ты действительно приняла участие в создании куба. И противоположная моей сторона всегда будет считать это твоим несмываемым позором. Но все же ответь – с какой практической стороны тебя вдруг заинтересовал этот замечательный объект?

– Я хочу его трансформировать.

– Да ты что! В наглости тебе, конечно, не откажешь. Но надо признать, что ты действительно можешь внести изменения в эту конструкцию. Правда, не надо забывать, что в ее основе находится и моя энергия. И было бы странно предположить, что моя сила не станет противиться твоей, которая стала ей ненавистна. Но это, разумеется, все теории. А реалии заключаются в том, что ты не сможешь больше сделать и шагу по направлению к кубу.

Ларс сделал едва заметное движение рукой. Сана отследила это и предупредила:

– Не зови их, Ларс, – они не придут. Около куба останемся только мы с тобой.

Ларс был изумлен.

– Ты хочешь сказать, что это атака на мою цитадель? В таком случае должен прийти воин и бросить мне вызов. Где он? Может быть, это ты?

– Именно так, Ларс.

– Отлично. И даже забавно. Но тебе ли не знать, как проходят единоборства в моем мире? Или ты никогда не слышала о туннеле, из которого никто, кроме меня, не возвращается в прежнем виде? Тебе, конечно, кое-что известно, но далеко не все. Но я, по старой дружбе, расскажу тебе о деталях. И, вообще, я раскрою тебе все карты без утайки, чтобы ты поняла всю безнадежность своего предприятия.

Сана слушала молча.

– Ты знаешь, что туннель создан магией в живой тьме. Но в нем самом никакая магия не допускается, даже для меня. Это закон туннеля, нарушение которого привело бы к изменению его структуры и непредсказуемым последствиям. Противники входят в этот узкий и длинный коридор с разных концов, и тут же начинается бешеный полет. Трижды должны они миновать друг друга, пытаясь вытолкнуть соперника за зыбкие и проницаемые стенки туннеля.

Ларс приостановился и насмешливо спросил:

– И неужели ты думаешь, что я не знаю в точности, когда, каким движением и с какой силой необходимо выполнить толчок?

Сана не отвечала.

– Ну что ж, тогда я расскажу тебе о последствиях. Вытолкнутый за пределы туннеля попадает в тьму – не в темноту, а в живую тьму. Для меня как создателя туннеля это будет означать, что я просто на некоторое время буду обездвижен. Но для моего соперника все окажется гораздо серьезнее. Тьма высосет из него силы – не все, почти все – и бросит его к моим ногам. А я уже буду решать его дальнейшую судьбу. Тебя устраивают такие условия?

Ларс посмотрел на Сану.