(Из народной песни)
1
Ясновельможная панна. Бунтарская кровь.
В ноги тебе, словно шкура, положена Польша,
Не оттого ль так надменно изломана бровь,
Что пожелала страны величавей и больше?
Повелевала мужами движеньем перста,
Но, равнодушно взирая на страсти стихию,
Гордо расправив точеный и царственный стан,
Синие очи вперяла на Кремль Московии.
Молодость – прочь! – не сокровище. Погружена
В пропасть ума, нарушавшим чужие границы.
Всем оборванцам отныне и вечно – жена,
Душу меняла на трон у лихих проходимцев…
2
Тише, полячка, погубит гордыня тебя,
Слышишь, Марина, смени по дороге коня!
Власть незаконная только имеет крыло,
Тяжесть короны навеки сломает его.
Руки – две трепетных птицы в мерцанье свечи,
Мысли, что обруч вкруг лба, на пороге ночи, –
Знала ли ты, как грубы и страшны топоры
Темной Московии – взятой обманом страны?
Все потеряешь, шагнув за последний предел,
Ева без рая, презревшая женский удел…
3
Вон над Кремлем –
Стая ворон:
Черным крылом,
Страшным судом.
Будет летать,
Очи клевать,
Благо пожива
Нынче так жирна!
Срублено – тыщи,
Ты и не сыщешь
Здесь никого…
4
– Сколько перстней в тонкой оправе!
– Форму руки, губ ли опальных
Не перепутаешь. Спит и не слышит
Всея Руси самозванка – Марина Мнишек.
* * *
– Мне будет плохо без тебя!
Сухого горла хрип:
– Мне тоже…
– Мой бедный брат, кругла земля,
Но встрече это не поможет.
– Остался бы, куда спешить –
У нас всемирная бездомность,
Нам бремя времени изжить
Помогут окрики бессонниц.
…У поцелуя – воска вкус,
Глаза – обрыв в зеленый омут:
– Скажи друзьям, что я вернусь,
Когда меня однажды вспомнят.
Найди в тетрадях дневники
И дом, где жил я летом,
А в нем – безбытности штрихи
И окна голубого цвета.
Еще скажи им всем, что я…
– Как ширится воды граница!
Я все скажу им за тебя,
Мой брат. Ведь ты – не возвратишься…
Среднерусский городок
В дымке садов, тополях и крапиве,
В тиши предутренних снов
Колос ячменный на середине
Русских земель и ветров.
Шелковый, мягкий, как лист лопушиный,
Город глухой тишины,
В нем на рассвете, под крик петушиный
Рвутся, как ниточки, сны.
Стекла, как кроткие взоры оленьи,
Скорбные взгляды с икон
Смотрят с испугом на новое племя
Из почерневших окон.
Вписано «о» даже в вогнутость улиц,
В кружево над крыльцом,
Кажется, это века обернулись
Светлым блестящим кольцом.
Коркой ржаною разбухла дорога,
Чавкает глинистый хлеб.
Время засолено в кадке. До срока.