* * *
Диковатый, озябший зверек
Просыпается вечером в доме.
Да не греет его огонек
В оголтелом сиротском содоме.
И не кормят, как пламя с руки,
Разговоры о ценах и страхах,
Чепушинки газетной строки –
На пушистых, затравленных лапах.
22 августа 1990
Березы
Возносятся стройные стебли
Мучительной чистоты,
Пронзая свинцовую небыль, –
К святилищу простоты. –
Где ангелов легкие перья
В чернилах сиреневых гроз
Прощают земное неверье
На белых страницах берез.
Сентябрь 1990
* * *
А ночью с тобой ничего не случится –
Бессонниц и страхов озябшие тени
Тебя берегут, черноперая птица,
И губят позорно дождем отречений.
Бездомно и больно в проржавленной хмари,
Пропахшей сиротством седьмого колена,
Сиротством оставленной господом твари
И запахом диким неверной вербены.
Зеленые свечи испуганно дышат
От хриплого бреда и ветра чужого,
Листва засыпает прогнившую крышу
И сети пустые лгуна-птицелова.
Так холодно. Настежь распахнуты двери.
Лети! Это ветер целует нам лица.
Не надо. Не время восславить потери.
А ночью, даст Бог, ничего не случится…
17 сентября 1990
* * *
Отекший от дождей июнь
На золотой щемящей ноте.
Две модильяновские «ню»
В чужом жилище, на комоде.
В незрелом сумраке глумлив
И драгоценен отсвет дара,
Несмел и призрачен прилив
Пустых шагов по тротуару.
Слова неловки и слепы,
Косноязычней, чем ладони,
Когда спасают от толпы
За пыльным мороком бегоний.
Где тихо снится – легион
За легионом из Египта,
Вот эту пыль несли, как сон,
Дешифровальщики с санскрита.
Чужую мудрость подвели
Под час сегодняшний, непрочный,
Чтоб в полудреме мы могли
Сбиваться в путанице строчек.
От печки мило танцевать,
Коря шагов своих неточность,
Сквозь все века существовать,
Храня зрачков печаль и гордость.
Входить в деревья и траву,
С рассветом убегать из дома –
И удержаться на плаву
В надменном небе невесомом.
26 декабря 1990
* * *
Затосковать ли вдруг по сентябрю,
По ветхой позолоте и кармину,
Кочевных птиц слепому словарю,
Неловким танцам девочки-рябины?
Иль утомил одышливый январь
С табачным сумраком у горла узких улиц,
Иль яблоко желтеет, как фонарь,
Что праздность и сиротство мне вернулись?
И виноградный сладостный надкус,
И косточка-печаль под влажным небом,
И жизни задыхающийся вкус
Под потолочным и суконным небом…