Мой Темный повелитель

– И то верно, – он продолжает ласкать, подталкивая меня к импровизированной кровати. Это больше напоминает огромный топчан, накрытый шкурами и покрывалами, но даже такое ложе лучше, чем у других. Я видела кинжей, которые спали, прислонившись к стволу дерева, а кто-то, свернувшись прямо на земле, используя свои пожитки, как подушку.

– Саша, – разворачиваюсь и сажусь на кровать, протягивая к нему руки. – Иди ко мне.

– Когда ты так зовешь, я не могу отказать тебе.

– А по-другому можешь? – подаюсь к нему и тяну в стороны полы его рубашки, чтобы после прижаться губами к его животу и услышать гортанный смешок любимого.

– Ты моя слабость, – он запускает пальцы в мои волосы и целует в губы. Это самое близкое к признанию в любви, но Дарк по-прежнему не произносит заветных слов.

– А ты моя, – обнимаю его за плечи и тяну сильнее к себе.

Но Морозов не спешит, укладывая меня на спину и снимая одежду, словно лепестки с цветка. А после целует мой округлившийся живот. Мне дико и непривычно наблюдать нежность этого мужчины. Но с того момента, как выяснилось, что я беременна, Саша разительно изменился. Даже занимаясь любовью, он словно сдерживает себя, и дело не в его тьме, а в самом процессе. Это одновременно приводит меня в волнение и ступор, а сердце затопляет волна нежности. Глаза наполняются слезами, одна из которых сбегает по щеке, пощекотав висок.

– Милая? – Александр поднимает голову, словно почувствовав перемену во мне.

– Всё хорошо, – обхватываю его голову и притягиваю к себе, целуя крепко в губы. – Хорошо, – приподнимаюсь и стаскиваю с себя оставшуюся одежду. – Я хочу тебя.

Шепот, когда почти касаюсь его губ, и крепкие объятия мужчины. Но даже сейчас, вместо ожидаемого взрыва страсти, всё происходит нежно и медленно. Так медленно, что перед кульминацией я готова рыдать и молить любимого ускориться. Но и кричать я не могу, потому что за стенами шатра дежурит охрана. Закусываю губу с такой силой, что чувствую привкус крови, а после и Дарк закрывает мне рот своим.

– Я люблю тебя, – шепчу, когда сердце возвращается в привычный ритм. – Люблю тебя…

– Лена… – Морозов отводит взгляд. – Не надо…

– Я же не обязываю тебя отвечать, хотя мне бы этого и хотелось, – запускаю пальцы ему в волосы, поглаживая и пропуская между пальцами шелковистые пряди. – Но и не могу сдержать себя.

– Ты же знаешь, что дорога мне, – он переворачивается на спину, притягивая ближе к себе, поглаживая мне спину и плечи. – Очень дорога, – ещё крепче объятия.

– Хоть ты и не признаешься, но я всё равно чувствую, что любишь.

– Это пройдет, Лена, со временем ты поймешь, о чем я.

– Значит, я буду жить так же долго, как и ты? – приподнимаю голову и всматриваюсь ему в лицо.

– Мы будем всегда вместе и вместе изменим мир.

– Ты так красиво говоришь, – губами прижимаюсь к его плечу, – что я начинаю верить в это.

– Скоро поймешь, что это не просто слова.

– Люблю тебя, – снова повторяю и закрываю глаза, засыпая на его плече.

Когда же утром просыпаюсь, очень быстро понимаю, что в постели никого нет, кроме меня. Снова ушел, хоть и обещал провести весь день со мной. А я – наивная дура, до сих пор мечтаю о том, что что-то значу для него. От обиды глаза наполняются слезами. Хотя в последнее время моё настроение скачет, как блоха на собаке. То эйфория, то депрессия, то радость, то слёзы. Вот и сейчас меня опрокидывает на самое дно безысходности, одиночества и неразделенной любви.

– Милая? – поднимаю голову и вижу Александра, остановившегося рядом с кроватью и держащего в руках еду. – Что случилось?

– Я думала, ты снова ушел, – кидаюсь ему на шею, обнимая и прижимаясь теснее.

– Я и ушел, но лишь чтобы принести тебе перекусить. Не на голодный же желудок покидать лагерь.

– Правда? – всматриваюсь в его лицо и вижу только озабоченность моей истерикой.

– Разве я врал тебе когда-нибудь?

– Прости, – прижимаюсь губами к уголку его рта. – Я просто не в себе. Проснулась, а тебя след простыл.

– Я не хотел тебя будить, пока не принесу еду.

– Но почему никто из твоих кинжей не принес завтрак?

– Потому что я сам хотел это сделать, – и он расставляет на столике фрукты, хлеб, на этот раз белый, и горячий чай в двух металлических кружках.

– Ты как пещерный человек, – усмехаюсь, позабыв про то, что совсем недавно ревела.

– И им я был когда-то, – он не разделяет моей шутки, поэтому я поднимаюсь и обнимаю мужчину со спины, прижимаясь губами к его затылку.

– Я всё время забываю, что ты уже дряхлый старик, – поддразнивание срабатывает. Дарк оборачивается, приподнимая бровь.

– Серьёзно? Считаешь меня дряхлым стариком?

– Не считаю, а всё время забываю, что ты и есть старичок… ай! Отпусти меня, Дарк!

– Ну уж нет, сейчас я тебя заверну в покрывало и увезу, а уж там покажу, какой я старичок.

– Я пошутила, – смеюсь, свисая с его плеча. – Отпусти.

– И не подумаю.

– А что подумают твои опричники, когда ты меня вынесешь, завернутую в покрывало?

– Что я лишился рассудка, – хмыкает мужчина и, шлепнув меня по заду, опускает на кровать. – Одевайся лучше, а то на самом деле вынесу тебя так.

– Обожаю, когда ты так заводишься, – усмехаюсь, натягивая через голову шелковую тунику, а сверху надеваю черный кафтан с серебрянной вышивкой.

– Куда мы отправимся?

– В пятидесяти верстах отсюда есть небольшое озеро, скрытое со всех сторон горами, к нему ведет небольшая горная тропа. Всадник или пешеход туда пройдут, караван – нет.

– Горное озеро? Там же холодно.

– Нет, оно даже не замерзает зимой, потому что там бьют горячие источники.

– Как это заманчиво звучит: ты, я и озеро в горах.

– Да, милая, больше никого.

– И ты не опасаешься тхоакорцев? – уже выйдя из шатра и подойдя к своей лошади, я оборачиваюсь к Дарку и вижу, как он кивает одному из своих личных кинжей. – Дарк?

– Да? – для меня шок видеть, как мужчина краснеет. Хотя в последние несколько недель я только и открываю для себя нового Александра.