Шурочка и Александра

С тем же вопросом Александра подступилась к матери.

– Мама, а я занималась хореографией?

– Я водила тебя на танцы, когда ты была маленькой.

– А потом?

– Потом тебе было не до танцев, учеба занимала все время.

Наталья Юрьевна встревожилась. Она помнила Санькину мечту-страсть стать актрисой, помнила ее бесконечные занятия по танцам, вокалу, актерскому мастерству, просмотры и кастинги. Откуда эти вопросы? Женским чутьем своим она ощутила реальную угрозу всему предприятию. «Поговорю с Ильей», – решила женщина.

– Илья, мне кажется, ты должен предпринять что-то решительное, бескомпромиссное, иначе птичка улетит.

– Откуда такие мысли, Наталья Юрьевна? По-моему, все прекрасно. Ваша дочь вполне довольна и счастлива. И я тоже счастлив.

– Про тебя не знаю, а Санька несчастна. И она ищет ответы. Она не любит тебя, Илья. Женись на ней по-настоящему, родите ребенка, иначе ты ее потеряешь.

Илья задумался. Он видел лишь то, что хотел видеть: Санькино преображение, ее заботу о домашнем очаге, занятия по самообразованию. Она делала все то, что делала его мать много лет назад. Это казалось ему правильным. Он, действительно, считал, что вытащил Саньку из помойной ямы, в которую она превратила свою жизнь. Он считал, что девушка должна быть благодарна ему как своему спасителю. Поэтому никаких упреков совести в нем не было. В их союзе каждый получал то, что хотел и должен был получать. Слова Натальи Юрьевны обеспокоили Илью. «Александра всем довольна, иначе… что иначе? Она бы сбежала? Куда? Чем дальше уходит время, тем меньше вероятность, что память восстановится. Она привыкнет к нынешней жизни, убежденная, что другой и быть не может. А если она вспомнит прошлое? Тогда все будет непредсказуемым. Наталья Юрьевна права. Нужно предпринять решительные меры».

В жизни Ильи Александровича наступил период, когда у него все получалось. В клинике его прозвали «везунчиком». За год хирург Стрижов не потерял ни одного пациента, хотя делал иногда крайне рискованные операции, что называется, «на волоске». Риск всегда оправдывался – он спасал жизни. Число спасенных пациентов росло, а значит, росло количество частных консультаций. Устаканивалась и личная жизнь. Дома он получал то, чего был лишен до появления Саньки: удовлетворение, разрядку и наслаждение. В общем, гармония жизни Ильей была найдена: любимая работа и любимая женщина. И он – центр притяжения. Потерять все это он не мог.

*****

– Александра, я пораньше освободился. Можем приготовить ужин вместе. Иду на кухню Спускайся ко мне.

– Здравствуй, Илья, хорошо, что ты пораньше. Ужин как раз подоспеет.

Александра начала накрывать на стол, а Илья достал бутылку вина.

– У тебя что-то произошло на работе? Что празднуем?

– Ничего необычного. Хотел порадовать любимую женщину семейным ужином под хорошее вино.

«Почему он думает, что радует меня? Я что, любитель алкоголя? Он радует себя, а я приложение к этой радости»,– это были дурные мысли, и Александра гнала их прочь. Ей не хотелось ужинать, не хотелось сидеть на кухне, но уйти она не могла.

– Чем занималась сегодня?

– Я была в Эрмитаже. Там есть картина Караваджо «Юноша с лютней». Знаешь, это единственный Караваджо у нас.

– И что?

–Удивительная картина. Я смотрю на этого мальчика, и мне хочется петь, ликовать. А подхожу с другой стороны – хочу плакать, даже рыдать. Понимаешь, в нем – все. Вся жизнь – и гармония. Я сейчас читала…

Илья перебил:

– Я решил, Аля, что нам необходимо пожениться. То есть расписаться. А то, как говорится, живем во грехе. Может, и детей нет поэтому. Выходи за меня замуж, – он улыбнулся, ожидая радостной реакции и бури эмоций. Но Александра молчала. Тогда он достал бархатную красную коробочку и открыл, демонстрируя девушке блеск бриллиантов.

Александра сдалась. Сначала она очень обиделась за Караваджо, ведь хотела поговорить о гармонии жизни, о ее смысле, хотела задать Илье вопросы, а он и слушать не желал. Но своим подарком он как бы искупил собственную вину. Она надела кольцо на палец, предлагая Илье оценить всю красоту.

– Ты согласна?

– Конечно, согласна. Мы так долго вместе, что же может измениться?

– Тогда завтра заявление подадим. И глупо устраивать пышное торжество после стольких лет совместной жизни. Распишемся, а потом я увезу тебя в «Венецию».

При слове «Венеция» глаза Александры заблестели.

– Правда?

– Не скажу. Сюрприз.

*****

Новость о свадьбе Наталья Юрьевна восприняла с облегчением. Она тревожилась, глядя на дочь, и, если с ее стороны не было никаких возражений, значит, все у них в доме спокойно, и она напрасно паникует.

– Мама, никаких белых платьев и шляпок. Мы просто распишемся. Помоги мне выбрать что-нибудь нарядное. Только об этом тебя прошу. Никаких свадебных салонов! Обычный магазин, – слова Александры возмутили.

– Ты выходишь замуж в первый и, надеюсь, единственный раз. Почему не будет свадьбы? Илья так решил?

– Мы оба так решили. Мы живем вместе уже 10 лет. И глупо теперь выкидывать деньги в никуда. Мы не так богаты.

Наталья Юрьевна услышала нотки Ильи в голосе дочери. И не обрадовалась.

– Просто скажи, ты будешь мне помогать?

– Конечно, буду. Как будто у меня есть выбор.

Наталья Юрьевна, помня свою роль, предложила Александре несколько кремовых платьев, но той хотелось чего-то другого. Помня, как изменило ее яркое платье Коломбины, она искала такого же эффекта. Она жаждала праздника и радости.

– Обратите внимание на эту модель, – подошла девушка-консультант.

Александра увидела бирюзовое шелковое платье.

– Я примерю.

Платье село идеально. Оно высветило яркость глаз, подчеркнуло грациозность фигуры. Александра закружилась перед зеркалом, и мягкий шелк поднялся воздушным облаком.

– Мама, посмотри.

Наталья Юрьевна увидела свою Саньку: яркую, заводную, дерзкую, но очень нежную, ранимую.

– Мама, я думаю, это то, что нужно.

«Только вряд ли понравится Илье»,– подумала Наталья Юрьевна, но отговаривать не стала.

*****

Регистрация брака была назначена на 5 июня. Все прошло очень быстро. Загс вообще напоминал конвейер: одна пара пошла – другая – не задерживайся – третья. Их расписали, они обменялись кольцами, получили штамп в паспорте. Илья был доволен, Александра томилась ожиданиями.