Да, мой король

Маркус, младший брат Фердинанда, значился королевским распорядителем, но при дворе не появлялся вовсе, а проживал в родной Тиве практически безвылазно из-за частых проблем со здоровьем. Минувшей зимой ему исполнилось всего пятнадцать лет.

Все прочие маркизы, бароны и баннерлорды к решению каких-либо дел практически не допускались. Они лишь занимались выполнением королевских приказов.

Ричард слушал внимательно и задавал вопросы о каждом из них, включая самого Альберта. Он расспрашивал о проблемах в отдельных землях и об отношениях народа к королю. Старался понять, с какими задачами ему предстояло столкнуться, и кто из советников должен был в этом помогать. Но уже к вечеру после всех долгих разговоров Шенборн пришёл к одному очень важному выводу, который при дамах озвучить не посмел.

Королевство находилось в глубокой конской заднице.

Люди возмущались не зря. Все восстания имели вполне обоснованные причины. Несогласованность управления на местах привела к быстрому упадку сельского хозяйства. Следствием стало то, что простой народ голодал, а голод терпеть никто не мог. И пока одни люди восставали, другие собирали нехитрый скарб и бежали в города в надежде найти там заработок и пропитание. А дальше больше. Нехватка рабочих мест, рост преступности, эпидемии, высокая детская смертность даже на землях Рейнсхафена. Да любой бы взял в руки палицу и разбил голову королю, который совершенно не умел править. Даже не желал в какой-то степени. Монарх просто хотел красивой и беззаботной жизни.

В добавок ко всему, Вильгельм тратил непозволительно много. Он обожал пышные приёмы. Окружал себя роскошью. Всё это создавало ощущение, что казна полна. Но на вопрос о том, как ситуация обстоит на самом деле, Альберт ответил весьма уклончиво. Ричарду это не понравилось.

Вечерние сумерки они вчетвером встретили в библиотеке Альтенвальда. Здесь хранились старейшие книги в королевстве и самые ценные издания, сошедшие с первых печатных станков. Но, конечно, никто и не думал читать.

Королева Джования в обществе принцессы Маргариты восседала на обитом алым бархатом диване в глубокой нише у стены. Они не могли позволить себе носить траур по Вильгельму, но явно обе того желали, потому что одеты были в тёмно-синие оттенки и с минимумом украшений на себе. Лишь усыпанная бриллиантами и рубинами тиара Джовании выдавала в ней королеву. А Маргарита и вовсе надела лишь сотуар из мелких мутно-белых опалов, кисточку которого беспрестанно теребила в попытках унять душевные метания.

Обе дамы пребывали в тени резной ниши меж книжными полками. Марго почти всё время молчала. Королева же ограничивалась короткими замечаниями. Разговаривала она холодно. И с такими интонациями, будто Ричард ужасно раздражал её. Словно бы это он виноват в смерти Вильгельма. Конечно, ей было бы намного проще, если бы это её живой муж сейчас находился с ней в комнате, а тело Шенборна коченело в сумраке склепа.

Говорил, в основном, Альберт. Герцог Зоммерштерн прекрасно осознавал, какая ответственность вдруг легла на его плечи. И как сильно сестра в нём теперь нуждалась.

Они с Ричардом сидели чуть в стороне от женщин, заняв массивные кресла, обтянутые замшей. Между ними на столике для настольных игр были разложены карты королевства и та рабочая документация, которая была при Альберте в момент его отъезда из столицы. В метре потрескивал камин, наполняя воздух тонким запахом жжёной смолы. К нему примешивались ароматы цветущего сада за открытым окном, где вовсю стрекотали цикады и голосили лягушки, кто кого перекричит.

Библиотеку освещали свечи в серебряных канделябрах, белые и высокие. И такие же дорогие, как и всё в убранстве: начиная узорными коврами с густым ворсом и заканчивая золочёной подставкой для кочерги. Ещё одно доказательство того, что Хальбурги не ведали, что такое умеренность. Ничего удивительного, что Вильгельм умел лишь жить по-королевски, но совершенно не представлял, что такое быть королём.

– По возвращении в Линден нужно будет созвать срочный совет, – Ричард рассеянно провёл рукой по волосам, приглаживая непривычную стрижку. – Назначить ответственное лицо за расследование покушения. Вплотную заняться мятежом. И выбрать нового маршала. Это как минимум.

– Не делайте так. Вильгельм так никогда не делал, – Альберт кивнул на его руку, и Ричард поспешно убрал её от головы. – Я всем займусь. Предоставлю списки. Её Величество всё решит. Вы только озвучите её выбор. Не беспокойтесь.

Шенборн нахмурился. И Джования прочла выражение его лица безошибочно.

– Ваша задача изображать короля, а не быть им, – королева выпрямилась, выныривая из темноты ниши, как хищная рыба. – Не думайте ни о чём, что вне вашей компетенции.

Ричард кисло усмехнулся.

– Желаете сделать из меня послушную тряпичную куклу и надеть на руку, моя королева? – он встал с места, чтобы пройтись по комнате. От долгого сидения неподвижно спина начала ныть. – Нет, такой подход не сработает. Могу заверить. Если вы хотите, чтобы всё было достоверно, а королевство не развалилось окончательно, нужно что-то делать. Мало перенять манеры Вильгельма и его привычки. Нужно править. Хотя бы на людях. И в те моменты, когда вас рядом не окажется. Не может же король бегать к жене за советом по каждому поводу?

Ричард поймал себя на том, что ходит по комнате, как закрытый в клетке зверь, а королевское семейство глядит на него во все глаза. С раздражением. Даже Маргарита. Впрочем, и они у него не вызывали глубоких симпатий в эту минуту.

– Именно так, граф, – Джования выделила голосом последнее слово. – Ваша задача изображать Вильгельма и следовать моей воле. Исключительно ей. Поверьте, в политических вопросах я умнее большинства мужчин.

– Не сомневаюсь, – Ричард остановился посреди библиотеки и снова пригладил волосы. – Наверное, поэтому Вильгельм…

– Не делайте так, – в один голос перебили его все трое. Даже Марго заговорила из своего уголка.

А потом принцесса добавила, когда Ричард воззрился на неё в изумлении:

– Вильгельм очень любил нашу Джованию, но, вынуждена признать, что было бы лучше, если бы он чаще к ней прислушивался. А вы, Ваше Сиятельство, слишком долго отсутствовали в Атенлау. Резонно будет следовать во всём воле нашей королевы.

Она говорила тихо, а голос её был заплаканным и усталым. Даже слегка безжизненным. И при этом совершенно чужим. Маргарита глядела на него как-то странно. Это сходство Ричарда с покойным братом явно пугало её до чёртиков. Казалось, она бы вовсе предпочла с ним не разговаривать. Но очень хотела поддержать правоту Джовании.

Шенборн вздохнул тяжело и медленно. А потом покачал головой.

– Я не смогу.

– Что? – королева изогнула одну бровь дугой.

– Ваше Величество, простите, но я так смогу, – громче произнёс он. – Я не король. Но и не безвольная кукла.

– Вы уже согласились, – напомнил ему Альберт со своего места в кресле у камина.

– А теперь вник и понял, что не настолько хорош в лицедействе, чтобы справиться с задачей, – Ричард гордо выпрямился.

Выпрямилась и королева на своём диванчике. Рубины в её тиаре блеснули, когда она укоризненно покачала головой.

– Возьмите себя в руки, Шенборн, – твёрдо велела она. – Прекратите паниковать. Королевство уже в курсе, что король жив и здоров. Теперь вы – король. Номинально или нет – время покажет. Но сейчас выбора у вас больше нет. Я вам его не оставлю. Ни как ваша королева, ни как мать, от действий которой зависит жизнь её детей.

Ричард молча смотрел на неё. Будто взвешивал что-то в уме. Но Джования приняла это за простейшую трусость и решила надавить на него.

– Клянусь Избавителем, если вы вздумаете проявить неповиновение, я вас уничтожу, – ровным тоном пригрозила королева. – Вы в моих руках.

Граф улыбнулся одним уголком губ.

– Интересное начало, Ваше Величество, – он низко поклонился, а потом повернулся и пошёл к выходу из библиотеки.

– Куда же вы? Мы ещё не закончили, – Альберт поднялся, чтобы догнать его.

– Спать, – на ходу бросил Ричард. – Я не спал нормально с той ночи, как мой корабль причалил. Завтра закончим этот разговор. Доброй ночи.

Он стремительно вышел прочь, а стоявшие снаружи лакеи и стражники тотчас согнулись в поклоне, а потом разделились. Часть их осталась возле библиотеки, а другая часть вереницей потянулась за своим королём. Это заставило Ричарда мученически закатить глаза.

Джования была права. Но не во всём. Выбор оставался всегда. И он вовсе не обязан покорно слушаться эту избалованную стерву. Сия мысль настолько согрела Ричарда, что внезапно он осознал: уйти может прямо сейчас. Сбрить бороду, переодеться и выйти через дверь для слуг, а потом найти своих людей, которых отправили куда-то в Десхау под каким-то предлогом, и уже с ними возвратиться домой в Хаймарк. К матери и сестре, которые его так долго ждали.

И пока он шёл по широким коридорам Альтенвальда в сторону королевских покоев, чувство горечи в груди сменилось предвкушением радости. Азарта.

Ричард вышел на широкую лестницу и направился по ней наверх, игнорируя встречавшихся по пути слуг и придворных. Он невольно протянул руку, чтобы коснуться подбородка.

Действительно. Сбрить и чёрт с ними. Ничего не докажут. Пусть сами выпутываются, как хотят. Но чужой куклой он точно не будет.

Лестница вывела его в просторный холл третьего этажа, где располагались королевские спальни.

– Папа!

Пронзительный детский голосок заставил его вздрогнуть и замереть на месте.

По коридору ему навстречу неслась маленькая девочка в ночной сорочке. Её светло-каштановые кудряшки так и прыгали на бегу.

– Папочка! Милый! – ясные голубые глазки сияли, когда она врезалась в его ноги и обняла за колени. – Как же я скучала!

– Герти? – Ричард с вопросительной интонацией наклонился к ней.