Да, мой король

– Ах, Ваше Высочество, простите нас, – та, что несла кувшин, опустилась в реверансе. – Всякие глупости.

– Ничего себе глупости, – вторая толкнула её локтем и забрала кувшин, чтобы налить дамам компот в бокалы. – Вся прислуга во дворце радуется от души. И повод весьма достойный, смею заметить.

– Говорите уже, – Марго легонько ущипнула служанку за бок, когда та остановилась подле неё. – Иначе мы умрём от любопытства.

Служанки переглянулись. Будто решались, уместно ли сплетничать с принцессой о делах в её собственном доме. Но всё же они решились. И та, что принесла кувшин, с радостным блеском в глазах поведала:

– Король и королева вместе.

– Конечно, вместе, – Маргарита нахмурилась. – Что за вздор? Они уже много лет вместе.

– Нет же, моя принцесса, мы не о том, – затараторила вторая служанка. – Король ходил сегодня ночью к королеве. И он, как прежде, остался у неё до самого утра. Они даже завтракать решили вдвоём. И слуг из комнаты всех при этом выставили. Разве не повод для радости?

Сплетни в королевском дворце строго порицались, но девицы улыбались так счастливо, что Марго смутилась.

– Могло ли быть иначе? – растерянно спросила принцесса.

Однако, мысль, что «Вильгельм» и Джования провели вместе ночь вызвала в ней довольно странное чувство. Такое, что породило незнакомую, болезненную тяжесть в груди. И Маргарита не знала этому чувству названия. Как и повода для его возникновения. Ведь согласно уговору, они были супругами. Но от этого легче почему-то не становилось. И не получалось разделять всеобщую радость.

Маргарита опустила взгляд в тарелку. Лосось уже не казался ей аппетитным, а желток глазуньи некрасиво растёкся липким пятном.

– Его Величество давно не ночевал в покоях королевы, – вполголоса заметила третья служанка. – И мы подумали, что, вероятно, причина в том, что король чуть не лишился королевы и теперь очень переживает за неё.

– Да, – закивала вторая служанка. – Страх утраты возродил былую страсть. Всколыхнул самые прекрасные чувства. Это ужасно романтично.

Марго подняла на них взор, не зная, что ответить. Похоже, прислуга и вправду радовалась этому семейному «единению». Даже Джейн выглядела счастливой, потому что безумно любила королеву Джованию, а их с Вильгельмом называла совершенной парой из рыцарского романа.

Но Лизбет, напротив, надулась и сделалась мрачнее тучи.

– Нечего сплетничать, глупые дурёхи! Не вашего ума дело! – вдруг прикрикнула она на девиц так резко, что они растерянно вздрогнули. – Работайте лучше, лентяйки!

– Простите, миледи, – в унисон произнесли они, а потом засуетились вокруг стола.

– Ладно тебе строить из себя строгую госпожу, Лиз, – отмахнулась Джейн. – Новость и вправду чудесная. Лично я была бы только рада как их примирению, так и последующему рождению ещё одного Хальбурга. Правда, Ваше Высочество?

– Да, конечно, – рассеянно ответила Марго, возвращаясь к трапезе.

Но кусок в горло не лез. Яичница сделалась скользкой, рыба – вонючей, а джем – приторным. Маргарита с трудом запихнула в себя несколько кусочков, когда на балконе появилась ещё одна служанка.

В руке девушка несла свёрнутую пополам записку.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – она присела в реверансе. – Прошу прощения, но у меня послание для миледи от её супруга. Я могу его передать?

– Можешь, – позволила принцесса.

Лизбет приняла листок и развернула его.

– Что пишет? – с едва скрываемым любопытством осведомилась Джейн.

Блондинка с безразличием свернула записку и положила возле своей тарелки.

– Говорит, возвратится только к вечеру и просит не скучать по нему, – ответила Лизбет, а потом пояснила: – Вчера Его Величество назначил его ответственным лицом за расследование беспорядков, и Эдмон поздно вечером уехал за город, в тюрьму Равенсбург. Они с герцогом Фердинандом там кого-то допрашивают. Похоже, что это надолго.

– Допрашивают? – Джейн часто заморгала. – В смысле, пытают?

– Не знаю. Мне всё равно, – Лизбет сердито наколола кусочек лосося на вилку. – Не хочу это обсуждать.

– Правильно. Лучше сходим посмотрим щеночков, – радостно захлопала в ладоши рыжая фрейлина.

Она даже не заметила, как печальна принцесса Маргарита и как сердита Лизбет Пфаллен.

* * *

В покоях королевы тоже завтракали. Королева Джования и король Вильгельм сидели за столом лишь вдвоём. Лакеев они отправили за дверь, решив остаться наедине. Это привело всю прислугу в тихий восторг. И ужасно озадачило «короля».

Ричард фон Шенборн по привычке проснулся весьма рано. И обнаружил себя в халате покойного друга, на супружеском ложе покойного друга, с женой покойного друга. Он не помнил, как уснул, но знал, что между ним и королевой ничего не было. Он проспал всю ночь совершенно беспробудно и проснулся отдохнувшим. Первым его порывом было встать и тихо уйти к себе, но Джования во сне закинула на него руку. Благо, только руку. И всё же он очень не хотел беспокоить её. Просто лежал и смотрел в её умиротворённое лицо без тени тревоги, гнева или негодования. Ричард даже успел прийти к выводу, что Джования Августа действительно прекрасна. А ещё, что ему бесконечно жаль её в свете всего происходящего. Впрочем, эта жалость не успела трансформироваться ни во что иное.

Около семи утра в спальню королевы зашла служанка, чтобы разбудить свою госпожу. Девице, вероятно, не сказали о том, что «Вильгельм» остался у жены. Она растерялась. Забормотала извинения, поймав на себе суровый взгляд короля. И, конечно, разбудила Джо.

Проснувшаяся королева первым заметила Ричарда подле себя. Затем служанку, которая всё ещё топталась у дверей в нерешительности. И помрачнела.

– Вон! – коротко велела она, убирая руку с широкой груди «мужа».

– Простите меня, – девица опустила голову и попятилась, однако, на её лице вдруг расцвела искренняя улыбка. – Прикажете подать завтрак для двоих, моя королева?

– Да, – после короткого колебания ответила Джо.

И служанка выскользнула за дверь.

Пришедшие позже слуги тоже едва скрывали свою радость. Даже лакеи короля, которые принесли его одежду и личные вещи. Королева переодевалась у себя в гардеробной. «Вильгельма» же приводили в порядок в её ванной комнате, где места было чуть ли не больше, чем в спальне.

Лишь когда королевская чета осталась наедине, отправив всю прислугу за двери, Ричард задал мучивший его вопрос:

– Вы с Вильгельмом были в ссоре?

– Тише говори, – шикнула на него Джо, выразительно распахнув глаза, но после всё же сухо ответила: – Нет. Но он почти не ночевал у меня с того момента, как родилась Анна.

– Винил тебя, что нет наследника? – Шенборн нахмурился.

– Нет, – Джования взяла в руку бокал с апельсиновым соком. Сделала глоток. – Мы были близки. Супружеского долга он не избегал. Но ему просто не нравилось рано просыпаться. А я никогда не лежу до обеда.

Ричард кивнул, но подумал о том, что вряд ли причина заключалась в этом. Скорее, в графине Пфаллен или ком-то ещё вроде неё. А то и вовсе в банальном эгоизме Вильгельма, который очевидно процветал.

– Джо, насчёт нашего вчерашнего разговора…

– Августа, – холодно перебила королева и сделала очередной глоток сока, пристально глядя на Шенборна. От этого взгляда ему снова стало не по себе.

Будто бы не лежала с ним в обнимку всего каких-то полчаса назад. Будто не звала его ночью в свою спальню, чтобы зачать наследника. Пусть и не из страсти, а из соображений рациональной необходимости. В конце концов, Джования могла разбудить его или же попросту выдворить прочь из комнаты. И уж точно никто не заставлял её прижиматься к нему во сне. Но сейчас она и виду не подавала. Теперь-то королева помнила, что перед ней лишь её покорный слуга. Человек, который должен был подчиняться и защищать её.