Парадокс Соломона

Выглянула: растерянные соседи сели в машину, уехали. Явно подумали, что девочка тронулась. Не надо было их трогать. Вот до чего довёл меня главный редактор – хамлю соседям…

Как и решила, бросила машину, иду по Невскому проспекту. В центре Питера у меня всегда состояние счастья и восторга. Каждый раз как первый. Гармония и чёткость линий зданий завораживает. Дух захватывает. Пресловутые бабочки трепещут не в животе, а в районе сердца. Здесь хочется смотреть вверх, находить новое в знакомых строениях, удивляться простору, дальновидности Петра…

– Куда прёшь, корова? Гляди по сторонам, а не рот открывай! – неопрятный и небритый человек толкнул меня локтем в бок.

– Пру в коровник, дядя. А ты не Демьян Бедный, мужик вредный?

– Не-е-т, – оторопел бомжеватый тип. Затем сглотнул и быстро пошёл вперёд, покрутив пальцем у виска. Иди-иди, жертва урбанизации. Отомстил за «козлов». Счёт: один – один.

Захожу в метро радостная, предчувствуя развлечение. Охранник посчитал мою широкую улыбку подозрительной и предложил пройти на досмотр. В рюкзаке мышь повесилась, но его это не интересует. Шутить с ним я не буду, себе дороже выйдет. Знакомый вёз железную мыльницу, просветили рюкзак – он просветил проверяющего: это гигиенический передатчик – держали два часа.

Подъехал поезд. Захожу в вагон. Вот где палата №6, в хорошем смысле! Какие лица! Что ни человек, то интересная личность! Подсаживаюсь к бабуле. Розовые брюки, розовая курточка, розовая шапочка, белые кроссовки – как это по-питерски! Она поднимает голову, шевеля губами, недоумённо смотрит на рекламу «ДостАевский – доставим еду!» Замечаю кадык – в розовом прикиде дед!

– Здравствуйте! Вы не на семинар по мямлизму направляетесь? – по-доброму обращаюсь к стильному старичку.

– Это тебе туда прямая дорога, деточка! – басит дед. – Мямлишь тут, блогерша неполноценная.

Пранк не удался. Готовиться надо, а не устраивать шоу «Импровизация»:

– Нет, дедушка, я не блогер.

– Иди с богом, бабушка, – он достал дорогой телефон. Мне на такой работать года два. Грустновато. Гнусновато. Стыдновато. Я пытаюсь плыть, господин редактор. А роль-то явно не моя. Ерунду какую-то несу. А дед – молодец! Хоть и розовый.

Перескакиваю в другой вагон, оглядываюсь. В центре внимания публики белобрысый, красномордый парень, который уже успел принять на грудь, обойдя комендантский режим, купил где-то до 11 часов. Настроение у него хорошее, представляет себя, видно, неотразимым, ловелас потрёпанный. Склонился к соседке, шепчет что-то. Польщённая вниманием девица демонстративно хохочет, потом краснеет, бледнеет и, схватив рюкзак, на остановке внезапно срывается с места.

Выпивоху это не смущает. Он поворачивается к соседу, прыщеватому очкарику, оценивает, наклоняется, начинает что-то говорить прямо в ухо. Наивный. Паренёк в наушниках неотрывно смотрит в телефон, не реагирует. Нахал толкает его. У парня невидящие глаза, ему трудно резко вернуться в реальный мир. Вынимает один наушник, выслушивает белобрысого. Затем молча встаёт, пересаживается. Не боец! На его место сажусь я.

– Козлишь потихоньку? – интимно наклоняюсь к вагонному мачо и тут же пугаюсь. Только что улыбчивые глаза парня сужаются, красные поцарапанные кулаки сжимаются.

Да, зря я так. Наколки на пальцах. Дешёвые, не в тату-салоне делал. Мозг начинает лихорадочно работать, кровь пульсирует в висках, в горле пересохло. Только не бояться, только не бояться…

– Правильно. Молодёжь надо учить, – блею я, делая невинные глазки. – У нас вебинар вчера был, посвящённый ругательствам, препод сказал, что у слова «козлить» старое значение – передавать опыт молодым…

Пьяный парень очумело вращал глазами, не врубаясь в сложную синтаксическую конструкцию. Вагон остановился. Услышав название остановки, редковолосый блондин схватил сумку и выскочил на платформу, попутно показав мне кулак. Ноги у меня подогнулись, задрожали, внутри всё сжалось. Дура, по мор… по лицу можно было получить.

– Дочка, тебе плохо? – маленькая аккуратная питерская старушка (судя по косыночке на шее) заглянула мне в лицо. – Бледненькая какая… Давай я тебя домой провожу? Или скорую вызвать?

Вы видели, как в цирке плачет клоун? Слёзы брызнули из моих глаз. Старушка – единственный человек, в последнее время пожалевший меня, – ахнула и взяла меня за руку:

– Поплачь, поплачь… Легче станет. Чище. Светлее…

Я порывисто наклонилась и поцеловала тёплую сморщенную, пахнущую земляничным мылом руку… Говорить я не могла. Хотелось выскочить на ходу… Знала бы она, добрая душа, что я поганка агрессивная!

Очнулась в своей машине. Не пойду в редакцию. Сил нет. Не стать мне хорошим журналистом. Надо уходить из профессии. Родиться бы лет тридцать назад. Лучше сорок… Я упала на руль и зарыдала. Мне было жалко всех козлов, старого Перуна, небритого мужика с Невского, розового деда, пьяного парня, участливую бабушку, себя…

В окно постучали. Опустила стекло.

– Ты что, Алёнушка? – добрыми испуганными глазами смотрел на меня начальник. – Поезжай домой. Отдохни. Или отвезти тебя?

– Нет, нет! Я сама. Спасибо! – в душе поднялась волна благодарности. Алёнушка… Впервые так меня назвал Сви… Иван Трофимович. Фамилия у него почему-то немецкая, сразу не запомнишь и не выговоришь – Пфайффер. Коллеги выяснили, переводится «свистун». Иван Пфайффер. Ирония судьбы или родители-приколисты?

Поехала домой. Козлы больше не встречались. Водители все как на подбор симпатичные, предупредительные люди. Прав булгаковский Иешуа, что все люди добры.

Парковка свободная. Уже счастье. А возле лифта улыбчивый сосед-викинг. Я напряглась.

– А ты утром верно сказала: жена у меня – истеричка!

– Эгоцентричка, – улыбнулась я, потом засмеялась, захохотала, глотая слёзы. – Истеричка – это я!

Глава 2. Статус: «В активном поиске»

Лопушара… Лопушара… Это всплывшее из детства прозвище, неожиданно произнесённое главредом Свистуном, не давало мне покоя. Мало я в школе натерпелась? Брату было ещё хуже – он был Лопух. Я улыбнулась, представляя его: маленького роста, лопоухий. Точный Лопушок. Я его так и называла, ласково, любовно. А Лопушара – как-то грубо. Сколько слёз я пролила? Но таков закон школы: дали кликуху – носи. Пока не отсохнет и сама не отвалится. В 7 классе я перестала реагировать, и все отстали. Конечно, гадкий утёнок оперился, округлился. Уж и лебеди из 9 класса стали приглашать в свою стаю: «Алёна, приходи… Пойдём погуляем…»

И вдруг в 23 года опять Лопушара! Что к чему? Серьёзный мужик впал в детство? Я покажу тебе Лопушару!

Месть… Какое сладкое слово! Нет, оно не сладкое, а какое-то красное, как острый перчик. Или как уголёк. Тлеет внутри… Требует подпитки, действий. А может, Свистун специально разжигает костёр? Ландау тоже мне. Я вспомнила, что читала о гениальном физике, который специально применял тонкие оскорбления, чтобы мотивировать студентов к действию, и они из кожи вон лезли, доказывая свою состоятельность. Вот и Свистун туда же, тот ещё педагог. Макаренко редакционный. Ну-ну, посмотрим, кто кого.

А что посмотрим? Идеи нет. Статьи нет. Ничего нет. Пустота. «Алёна и пустота», том второй. Пелевину надо подсказать, чтобы написал продолжение.

Полночь. Плюнуть и уснуть. Утро вечера мудренее. Ворочаюсь уже полчаса. Проверила в чатах, кто из подруг ещё не спит. Виталина, она же Вита, она же Виталинка была недавно. Звоню. Отвечает сразу:

– Привет. Не спишь?

– Сплю, поэтому звоню. А ты спишь? – я улыбнулась: классика разговорного жанра.

– Хорошо, что ты позвонила, Алёна, – голосок подозрительно ласковый, вкрадчивый. – Посидишь завтра с Пашкой? Тебе делать-то вечером нечего.

– Ага, я ж на пенсии. Скуча-а-ю… – проверим, кто из нас ехиднее? – Вечером крестиком вышиваю, рассаду поливаю…

– А что не спрашиваешь, куда я пойду? – я чувствую, как Виту распирает желание поделиться.

– Куда-куда? С мужиком встреча, – ворчу надтреснутым старушечьим голосом.

– Ага! – слово короткое, но здесь и радость, и гордость, и торжество.

– Приводи, посижу, – я сразу невежливо отключаюсь, чтобы не выслушивать восторженную характеристику очередного ухажёра. А Пашку жалко. Растёт без отца. Шесть лет пацану, а вокруг одни тётки. Скоро в помаде начнёт разбираться.

Сон ушёл. Лучше так: ушёл сон. Чтобы было понятно, что это не мужчина корейской национальности, а спасительное забвение. Кстати, я хорошо умею интерпретировать сновидения. Подруги это знают, всех консультирую и, как результат, в курсе их проблем. Но мой ротик на замочке.

Недавно Виталинка звонит в панике, приснилось, что родила. А ребёнок – это новое, жизнь будет меняться. Объясняю – радуется дурочка. У неё-то своё толкование: будет свежий мужик. Стоп! А ведь сбылось, раз на свидание идёт.

Сменить работу, что ли? Вывеска «Алёна. Толкование снов». Или «Потомственная гадалка».

– Алиса! Нужен список Лопухиных, – обращаюсь к голосовому помощнику. Или помощнице? Самой-то лень на кнопки нажимать. Изучаю, найденную информацию: – Так, Лопухины. Княжеский и дворянский род. Ветвь Сорокоумовых-Глебовых. Герб: в щите, имеющем серебряное поле, изображён красный Грифон, обращённый в правую сторону. Щит увенчан обыкновенным Дворянским шлемом с Дворянской на нём Короною, на поверхности которой видны семь павлиньих перьев.

И зачем? Кто перья выщипал и для чего? Смотрю дальше:

– Щит держат два вооружённых Воина, имеющие в руках по одному копью.