Ведь там ей лиходей не навредит.
А сам почти бегом пустился к старцу,
Что пас коров на заливном лугу.
Он рад был его доброму участью,
Как друга, в нужный час и наяву.
Тот ждал его и даже чуть сердился,
Предчувствуя возможную беду:
«Ты что-то очень сильно припозднился.
Уж думал, что не свидевшись уйду.
Должно быть, всё же что-то приключилось.
Я вижу, что спешил, даже бежал.
Раз ты ещё в старухиной рубахе,
То значит, облик пришлый потерял.
Так что ж тебя, мой мальчик, беспокоит?
Неужто продолжает злыдень жить?
Коль так, тогда советую немедля
Про всё, что приключилось, доложить».
Рассказывал Давид не очень долго.
Происходило всё, как в прошлый раз,
Лишь громче стон звучал, как бесконечность…
Чернее сердце слышалось в тот час.
Внимательно смотря в глаза Давида,
Старик рассказ в живую представлял.
«Ты спящим был один в дому открытом,
И этим очень сильно рисковал!
С тобой могли тогда что хочешь сделать.
По счастью дух вселиться не успел
В другого, чтобы взять на время силы
И отобрать, что прежде не сумел.
Ты сделал верно, в погреб не спустившись,
И вечером не смей туда входить.
В подземном мире может совершиться
Такое, что нельзя вообразить.
Пугать тебя заранее не стану,
Полезней будет если помогу.
Пойдём-ка и нарвём с тобою вереск.
Да те цветы, что видишь на лугу.
Мы соберём три крупные охапки.
Добавим в них чудесный зверобой,
Не слишком обожаемой крапивы…
Вдвоём мы быстро справимся с тобой.
Придётся видно вечером сражаться
Цветущей и магической метле.
Из дома нечисть станет выметаться
Благодаря, конечно же, игре.
Убраться нужно тщательно, три раза,
Меняя непременно помело.
И обращай внимание на чашки.
Ты вновь налить в них должен молоко».
Он протянул опять Давиду крынку,