Черные гейзеры Квартерона

Рой непонимающе уставился на офицера.

– Как это? А кто тогда был в приемной?

Тот развел руками.

– Разбираются. Тебе какой протокол нужен?

– Сейчас.

Рой сделал вид, что просматривает на видайзере файлы.

– Вот. Борт «Могучий хомяк».

– Информацию по «Могучему хомяку» вчерашние гости последней просматривали, файл с его делом на экране висел.

– Что?!

Да кто же это был? Ну не Джокер же. Он не способен продумать и выполнить такую операцию. Кому понадобилась информация о грузе с Квартерона? Дьявол!

– Какие еще зацепки нашли?

Офицер отвел глаза, и Рой, понимающе кивнув, положил на колени офицера билет на двоих на посещение Мемориала покорителям космоса. Мемориал открылся недавно, и сразу стал знаменитым. Билетов не достать. Там были не только голографические ожившие фигуры знаменитых астронавтов и панорамные стереофильмы об их путешествиях, но и павильоны с имитацией природы других планет с андроидами в виде аборигенов.

Офицер сглотнул и молча вывел на экран запись с камеры из соседнего с триста четырнадцатым кабинета. Изображение было смазанным, как будто человек влетел в помещение спиной вперед на большой скорости, как от удара, и быстро выскочил. Ни лица, ни возраста, ни примет разглядеть не удалось. Кроме одной. Не человек это был. Амфибия. На спине под тканью куртки четко просматривался поднятый гребень.

– Все.

Офицер быстро спрятал билет и убрал с экрана запись.

– Я протокол с «Хомяка» тебе переслал. Что еще нужно?

– Удали дело, и из памяти тоже. Файл с приказом я тебе сейчас скину.

Выйдя из здания космотаможни, Рой задумчиво побрел к флаеру. Он ничего не понимал. Кто мог такое сотворить? Спецслужбы? А зачем? Ну зачем такие сложности? Достаточно приказа, вот как сейчас провернул Рой, и все. Значит, не спецслужбы. Может, злоумышленникам нужен был именно «Хомяк» и его груз? А остальные дела просто стерли, чтобы напустить туману? Или наоборот. Им нужно было одно из дел, а файл с «Хомяком» просто подвернулся под руку? Замести следы? И насчет помощника-секретаря дежурный что-то напутал. Раз у того железное алиби.

Так и не придумав ничего, Рой посвятил весь день слежке за лаборанткой. Та сходила на занятия в академию, потом была дома, а вечером направилась в парк аттракционов «Водяной». И сейчас Рой, стоя в тени огромного дерева, смотрел, как она общалась с симпатичным парнем, у которого за ушами угадывались паротиды[4 - Паротиды – скопление кожных желез в околоушной области у амфибий.], а куртка на спине время от времени вздымалась от поднимавшегося гребня. Амфибии тоже воевали в Корпусе спасателей. И часто именно от их действий зависела жизнь остальных. Ультразвук действовал не на всех врагов, но на кого действовал, тех было жалко даже Рою.

Как там офицер из триста четырнадцатого говорил? В приемную вошли четверо? Похоже, что двоих Рой только что нашел. Значит, он был прав. Им нужна была информация по рейсу Джокера и инопланетянке. А остальные дела исчезли для отвода глаз. Теперь бы понять, зачем им труп инопланетянки и при чем здесь замначальника таможни. Лаборантка что-то сердито выговаривала амфибии, а тот легко улыбался. Рой выругал свою интуицию, которая так его повела. Надо было не навигатор устанавливать на видайзер лаборантке, а «уши леопарда». Было в его арсенале такое устройство. По виду – тоже маленькая прозрачная капелька, только с радиусом действия больше двух километров.

Двое, казалось, не замечали грохота музыки и что вокруг носятся дети, а у бассейнов с морскими животными слышен смех и визг. Амфибия погладил лаборантку по руке и вдруг поцеловал в щеку. Засмеялся, увернувшись от тычка в бок, и убежал. А Вера вдруг повернула голову в сторону дерева, за которым стоял Рой, и нахмурилась, будто и впрямь могла его увидеть. Рой снова выругался. Закатное солнце вышло из-за туч и теперь светило ему прямо в лицо сквозь густые ветки. Лаборантка не могла его разглядеть, Рой был уверен в этом. Но ощущение, что за ним внимательно наблюдают, не пропадало. Он переступил с ноги на ногу, достал сигареты и закурил. Лаборантка ушла, а Рой так и остался стоять за деревом, размышляя, что здесь, в парке аттракционов с огромной территорией и богатым ландшафтом, спрятать труп хоть человека, хоть инопланетянина, легче всего.

***

На огромном панорамном экране на фоне черного неба, будто живой спрут, пульсировала звездная спираль Млечного пути. Возле некоторых звезд висели схематичные кораблики.

Рой стоял в центре огромного зала офиса космических спасателей и смотрел на кораблики с непонятным ему самому чувством. То ли с грустью, что когда-то и он был частью этой жизни, и кто-то смотрел за корабликом, где Рой летел или высаживался на планету. И все было просто: впереди враг, позади верные товарищи, он делает правое дело, и по-другому быть не может. То ли с благодушной радостью, что сейчас он сам себе хозяин, и его пути-дороги не зависят от чьих-то приказов.

– Привет, бродяга! Какими судьбами?

Рой обернулся и увидел бессменного начальника связи Корпуса космических спасателей, прозванного за певучий голос Сопрано. О прозвище тот знал и отзывался. Поседевший, улыбающийся, он шел навстречу Рою и протягивал руку для приветствия. Рой с удовольствием ее пожал.

– Надо незаметно подключиться к личному компьютеру курсанта Космической академии.

– Кому надо?

– Мне лично. Ребята что-то незаконное затевают. У меня инопланетный труп исчез.

– Тебе приключений на одно место не хватило, пока ты в Корпусе работал?

Сопрано махнул рукой, приглашая следовать за ним, и Рой ответил, глядя ему в спину:

– Кто хлебнул адреналина, тот навсегда отравился, сам знаешь.

– Видел кого-нибудь из наших стариков?

– Власа-кислотника позавчера на таможенной штрафстоянке встретил.

– А, это тот, которого с Валь Салида привезли, всего кислотой обожженного? Чем занимается?

– Работает охранником.

– Он тогда по здоровью уволился, помню. А ты еще лет пять летал в горячие точки.

– Заработал на домик у океана, открыл круглый счет в одном банке Марсо-Юпитерианского пояса, тогда и ушел.

– Семья, дети?

Сопрано толкнул дверь, и в лицо кинулся шум работающих связистов: шорох клавиш, бормотание позывных, стрекотание печатающих донесения машин.

– Нет.

Какая семья при его работе? Поболтали и хватит.

– Вот тебе специалист.

Сопрано остановился перед лопоухим пареньком, сидящим за столом, над которым висели несколько работающих голографических мониторов разных размеров.

– Неофициальное задание. Отчет не нужен. Сделаешь то, что он просит, – распорядился Сопрано. Паренек, не отрывая взгляда от мониторов, кивнул.

Через пять минут Рой листал личные страницы курсанта Космической академии Вадима Перелетова. Фамилия сразу насторожила Роя. Перелетов, да еще будущий навигатор, притом круглый отличник, сдавший досрочно экзамен на пилота шаттлов и сухогрузов. Парень что, пробирочник из «Родимых гнезд»?

Рой пролистнул табели успеваемости и добрался до данных биографии. Ну, точно. Почти родственник. «Родимые гнезда» – так называлась Федерация генетики и репродукции, которая занималась регулированием рождаемости на планете Земля. Пятьдесят лет назад вышел закон о регулировании рождаемости, о создании Федерации и медицинского банка, куда каждый гражданин планеты от двадцати до тридцати должен был сдать половые клетки для донорства. В сети клиник, принадлежащих Федерации, производили искусственное оплодотворение. Получившихся зародышей исследовали и немного изменяли их геном, чтобы в будущем пробирочники могли устроиться на работу и приносить пользу родному конгломерату. По принципу измененного генома всех распределяли по приютам, так называемым гнездам. И присваивали фамилии «птенцам» тоже по названиям гнезд. Перелетное гнездо готовило пилотов, навигаторов, механиков для космических кораблей. Этому Вадиму повезло. Ему в геном добавили быстродействие и реакцию, что важно для полетов. А вот Рою не повезло. После обследования у него нашли отклонение в легких и отправили в Северное гнездо. Хотя сложно сказать, не повезло или повезло. Ему поставили искусственные легкие, провели, когда он вырос, еще две операции и хотели отправить работать на астероидные шахты Марсо-Юпитерианского пояса – добывать ювелирные металлы. Шахтеры там часто умирали от болезней легких. Рою вовремя подвернулась реклама службы спасателей в космических войсках. Там легкие, снабженные особыми фильтрами и работающие, даже если кислорода было минимум, тоже годились. Поэтому он и выжил на Валь Салиде. Его легкие выдержали выжженный кислотой воздух. Правда потребовалась операция. Третья.

Кстати, у всех, вылетевших из «Родимых гнезд», в подмышечной впадине присутствовала татуировка в виде куаркода: после смерти полагалось возвращать тело в родное гнездо. Переработка, запчасти и все такое. Все-таки пробирочники – люди конгломерата. В смысле, принадлежат конгломерату, их породившему, и духом, и телом. Интересно, друзья Вадима о тату знают?

Вадима, друга Веры и парня-амфибии со смешным именем Кот, Рой вычислил сразу. Он подключился к Вериному видайзеру и скачал звонки за последний месяц. Ничего выдающегося: мама, лаборатория, доставка еды, вызов аэротакси, Кот и… Вадим. А еще Рой увидел подписанное начальником лаборатории заявление на отпуск за свой счет «по личным обстоятельствам». И у Вадима в деканате Рою тоже сообщили, что тот в отпуске по «личным обстоятельствам», что и заставило Роя поторопиться с вскрытием компьютера будущего пилота-навигатора. Хотя, почему будущего? Вот его удостоверение – может водить в пределах малого круга Солнечной системы частные шаттлы и промышленные сухогрузы. А у семьи Кота, как выяснил Рой, есть как раз частный шаттл. И оформлена доверенность на право вождения на имя Перелетова Вадима. Можно предположить, что друзья куда-то собираются. А вот куда? Роя заинтересовало содержимое одной из страниц на компьютере Вадима. Ух ты. Три билета на посещение Марсианского тура. И маршрут, проложенный через несколько червоточин к одному из трех космопортов Марса: к порту Красных бурь.

На Марсе было три космопорта: один принимал корабли с ближних планет Солнечной системы и с Марсо-Юпитерианского астероидного пояса, где располагались Межпланетная банковская ассоциация и несколько ветвей ювелирных шахт. Второй порт был центральным. Продукты тепличного марсианского хозяйства славились на Земле, где почти не осталось экологически чистых мест. Теплицы располагались рядом с домами жителей: работников теплиц и шахтеров с ювелирных астероидных ветвей. Все они жили и работали под огромным куполом, внутри которого поддерживался искусственный климат. Третий космопорт делился на две части и использовался для приемки космического мусора и для туристов-экстремалов. Все три космопорта были связаны местными рейсами.