Метроном вечности. Роман

– Так, что же ты плачешь? – обняв её, спросил он.

– От радости, сынок…

– Здравствуй, сын, – отец постарел, но рукопожатие его осталось таким же крепким. Он не любил сантиментов, Миша это помнил, но не сдержался, обнял отца.

– Спасибо тебе, батя. Я выжил благодаря твоей уверенности.

– Ты выжил, потому что ты – Кромм. В нашем роду никогда не было слюнтяев только борцы и победители. Предки наши приехали в Россию ещё при Петре Первом, обосновались в Москве. Революцию 1917 года приняли, не сбежали, не струсили, выжили… Война наш род не истребила. Потрепала слегка, – вздохнул. – Прости, сынок, что мне пришлось предателем стать, фамилию и имя сменить, от корней отказаться. Но, я не мог поступить иначе. Я вас с матерью уберечь пытался… Ты, правда, Мишка, сам на свою голову беду накликал, биографию себе подпортил любовными похождениями, но сделанного не воротишь.

– Батя, прошу тебя, не начинай. Кто же знал, что так всё обернётся, что из-за любви я изгнанником стану.

– Бог знал, – проговорил отец негромко. – Есть в Библии хорошие слова «Не берите за себя жён иноземных, чтобы они не развратили вас».

– Ты мне раньше про это не говорил.

– Вера и сейчас под запретом, но Бог есть, я в этом уверен. Ты вернулся – это одно из доказательств Его существования. Ладно, отдыхай. Будем считать, что всё плохое позади, а впереди у тебя новая, светлая, счастливая жизнь. Вместо справки своей получишь паспорт и станешь полноправным гражданином Советского Союза…

Таша

Паспорт Михаил получил только через девять месяцев. Всё это время он работал дворником на Остоженке. Там-то они и познакомились с Ташей, Наташей Берг. Поначалу она смотрела на Михаила свысока, а когда он помог ей открыть дверь, взобравшись по водосточной трубе на второй этаж, оттаяла. Постепенно между ними завязались дружеские отношения. Таша приглашала Михаила на чай, вела с ним долгие беседы на разные темы.

– Откуда ты, дворник, столько знаешь? – не удержалась она от вопроса.

– Это секрет, – ответил он. – Я ведь не простой дворник, я – тайный агент.

– Надеюсь, ты на нас донос писать не будешь, – она подалась вперед.

– Не буду, – он отстранился. – Я, вообще, писать не умею.

– Ах, Миша, не пойму я тебя, когда ты шутишь, а когда правду говоришь. Но именно это мне в тебе и нравится. Именно это…

Михаил понял, что отношения их выходят за рамки дозволенного и решил ретироваться.

– Наташенька, меня любить нельзя, – сказал он строго. Она вздрогнула, покраснела. Она привыкла побеждать, а тут, какой-то дворник, вздумал ей советовать, что можно, что нельзя.

– Глупость какая. Любить можно, кого захочется.

– Это так, Наташенька, но меня любить нельзя, потому что я не смогу ответить взаимностью.

– Почему? – она разозлилась. – Что за вздор?

– Пойми, ты – юное, нежное создание. У тебя впереди жизнь полная ярких впечатлений, а у меня другой путь, – Михаил старался быть убедительным, но чувствовал, что это у него плохо получается. Ещё немного, и он сдастся, поддастся очарованию этой нимфетки.

– Хватит, – она зажала уши. – Не желаю ничего слушать. Ты еще пожалеешь, пожалеешь, что отказался от меня. А я дважды не предлагаю… – осеклась. – Ты от меня отворачиваешься? Да?

– Нет. Я от тебя, Наташенька, отодвигаюсь на почтительное расстояние, а это не одно и тоже, – он улыбнулся, поняв, что битва закончена в его пользу. Он устоял.

– Наташенька, ты умница, красавица из богатой семьи…

– Заткнись, – она стукнула кулачком по столу. – Да, мой отец большой начальник. Да, у нас пятикомнатная квартира и домработница. Но это не имеет никакого отношения к моим чувствам, к моей любви и страсти…

– Страсть пройдёт, и ты меня возненавидишь, – он поднялся. – А я хочу, чтобы между нами сохранились нежные, доверительные отношения. Мы будем друзьями, Таша. Ты мне еще скажешь спасибо за то, что я отстранился от тебя сейчас.

– Скажу, если ты меня поцелуешь. Ну… – она подошла к нему вплотную, вытянула губы вперёд. Михаил поцеловал её в лоб. Таша схватила его за лацканы пиджака.

– В губы, в губы, ну…

И он её поцеловал…

Хлопнула входная дверь. Таша оттолкнула Михаила, процедила:

– Благодарю. Ты целуешься великолепно. Проваливай. Я тебя отпускаю. Я на тебя не сержусь, потому что ты – трус… Хотя, нет, ты не трус. Только сильный человек может отказаться от страсти, побороть её. А значит… – рассмеялась. – Я приказываю тебе стать моим верным рыцарем и приходить ко мне по первому зову.

– Не получится, потому что я поступил в институт, – сказал Михаил.

– В институт? Интересно в какой? – спросила Ташина мама Степанида Андреевна, появившаяся в дверях.

– Во ВГИК на сценарный факультет.

– Поздравляю, – пропела Степанида Андреевна без особой радости. Для нее ВГИК был чем-то вроде института для дворников. Что это за профессия такая – сценарист? Глупость…

Когда Михаил ушёл, Таша подошла к зеркалу, облизала припухшие губы.

– Хорошо… Ах, как же мне хорошо было… Мне понравилось. Его рука скользнула мне под блузку… Ну, почему мама так рано вернулась? Она всё испортила. Еще миг, и Мишка бы сдался, сдался… – отвернулась от зеркала. – Хорошо, что мама пришла. Мишка мне не нужен. Он прав, мы из разных сословий. Родители никогда не одобрят мой выбор. К тому же, быть рядом с дворником – это всего лишь прихоть избалованной девочки. Прихоть и только. Я просто хочу сорвать запретный плод, и Мишка на данный момент подходящая кандидатура. Он симпатичный, умный, но…

Я его не люблю. Он не в моём вкусе. Он не похож на героев любовников из фильмов, которые завоевывают женские сердца, совершая безумные поступки. Мишка – нудный дядька, не понимающий, что такое настоящая страсть. Если бы он что-то в этом смыслил, то бросился бы на меня с горящими глазами, а не шарахнулся в сторону от моего неожиданного предложения… Я, я заставила его целоваться, я силой вырвала долгожданный, желанный поцелуй, – Таша облизала губы. – Мне было хорошо. Очень-очень… А это значит, господин будущий сценарист, что мы повторим поцелуй ещё раз… – рассмеялась. – Мы обязательно повторим его ещё много-много раз… Я что-нибудь придумаю… Ты, Мишка, в моих сетях, в моей власти…

Фантазия у Наташи была богатой, возможности родителей безграничными. Вскоре квартира Бергеровых превратилась в салон всех муз, куда Таша раз в месяц приглашала разных интересных людей. Среди них неизменно присутствовал Михаил. Страсть к нему Таша победить не смогла. Незаметно сама запуталась в собственные сети. Магия первого поцелуя была такой сильной, что сводила Ташу с ума. Все последующие поцелуи были уже не такими страстными и волшебными. Многочисленные испытательные поцелуи лишь сильнее разжигали в ней желание быть с Михаилом.

В свой день рождения Таша намеревалась повторить желанный поцелуй при всех, а Мишка повёл себя, как последний болван. Он всё испортил, насолил ей, Вареньке и Лёльке. Таша была вне себя.

– Раз ты не можешь без соли и слёз, Мишка, то и я тебе насолю, – сказала она решительно и поехала на Лубянку. Возле памятника Дзержинскому остановилась.

– Что я делаю? – спросила она, глядя в пустые глазницы железного Феликса. И сама себе ответила:

– Я собралась предать человека… – вздрогнула, испугавшись собственной откровенности. – Ужас какой, Таша… Оставь его в покое, пусть он живёт со своей Лёлькой… Пусть…

– Кого я вижу?! Наташенька, какими судьбами? – раздался за её спиной знакомый голос. Она обернулась. Папин приятель Борис Ильич Лавренёв.

– Здравствуйте, – она протянула ему руку. Он прикоснулся губами к тонким Наташиным пальцам.

– Ждёте кого-то? – спросил с надеждой в голосе.

– Нет, – она мотнула головой. – Просто шла мимо, и…

Борис Ильич еще ей ничего не сказал, а она уже была согласна на все его предложения, зарделась от предвкушения неизвестного.

– Давайте пообедаем вместе, – Лавренёв снова прижал её руку к губам. – Не отказывайтесь, Натешенька. Вы ведь в Метрополе ещё не были?