Метроном вечности. Роман

Радость, которой сегодня нельзя
В городе сером, в сером пространстве
Жить среди серых, угрюмых людей.
Они погрязли в заботах, в работе
И в поиске новых бредовых идей.
Серые люди в городе сером
По улицам серым бегут…
Не знают, не видят, не любят, не верят,
Бесцветной, никчёмною жизнью живут…

Серые люди живут, а нашей героине придется умереть. Вам, Лёля Наумовна, придётся умереть…

– Мальчик мой, что это вы такое говорите? – воскликнула она побледнев. – Мне уже больше восьмидесяти. Фантастику и мистику я терпеть не могу с детства, не признаю её, не принимаю. Я – реалист до мозга костей и выбираю всегда реалистическую прозу или на крайний случай стихи. Я уверена в том, что всему, происходящему в мире, есть научное объяснение. Всему…

– Не буду вас разубеждать, Лёля Наумовна, – сказал Марк миролюбиво. – Я знаю о вас всё или почти всё, потому что вы – моя героиня. Человек дух вас сумел защитить, поэтому вы прожили такую прекрасную, долгую жизнь.

– Вы пугаете меня, Марк. Давайте прекратим этот разговор, – сказала она строго.

– Прекратим минутой позже, – он улыбнулся. – У вас в сумочке лежит тетрадь со стихами Леонида Белого, которую вы хотите отдать в редакцию. Так?

Лёля схватилась за сумочку, подумала, что никому не говорила про Лёнины стихи и про своё намерение их издать. Михаил ревностно относился к её прошлому, раздражать его она не хотела.

– Ваша главная беда, Лёля Наумовна, – самопожертвование. Вы совсем не думаете о себе. Других вы всегда ставите выше себя, а это не правильно и даже опасно для землян, потому что люди в большинстве своём лживы, напыщенны, эгоистичны, – голос Марка стал мягким. – Вам не нужно меня бояться. Я убивать вас не собираюсь. Я не маньяк убийца, которого ищет Интерпол. Я человек дух, посланный вам на помощь. Отдайте мне стихи Леонида. Я сам отнесу их в издательство…

– Ни за что, – Лёля крепче прижала сумочку к груди.

– Воля ваша, Лёля Наумовна, – Марк встал, поклонился. – Если решите меня найти, то зайдите на телеграф. Там работает моя тётя. Счастливо оставаться…

Он исчез, оставив Лёлю в полном замешательстве. Дверь купе закрыта. На столе стоят два стакана, в которых позвякивают ложечки, лежат надкушенные пирожки и листок с замысловатыми знаками. Лёля взяла его, надела очки, улыбнулась.

– Это же моя любимая формула! Откуда Марк узнал о ней? Зачем он оставил мне такое послание? Странно, очень странно, – Лёля спрятала листок в сумочку, тряхнула головой. – Пора просыпаться. Скоро Чугуевка твоя…

Распахнулись двери купе. Проводник улыбнулся, сообщил, что через пять минут поезд прибывает на означенную станцию и предложил свою помощь.

– Спасибо, милейший, но я сама справлюсь, – сказала Лёля, поднявшись. – У меня чемоданчик на колёсах – настоящая роскошь, кати, куда вздумается.

– Колеса дело хорошее, – сказал проводник. – Правда по сибирским дорогам далеко не уедешь. Асфальта-то нет. Так что вам телега нужна, лошадьми запряжённая.

– Если нужна, найдём, – рассмеялась Лёля, выходя из купе.

Поезд сбавил ход, остановился. Народу вышло много, но Марка среди пассажиров Лёля не увидела.

– Приснилось, – подумала она и пошла по знакомо-незнакомой дороге к дому, в котором они с Леонидом прожили несколько незабываемых лет.

Чем ближе Лёля подходила, тем сильнее в душе нарастало волнение. Думалось, что сейчас ей навстречу выйдет Лёня, обнимет, закружит как тогда, в далёком прошлом, когда она примчалась к нему в Сибирь несмотря на запреты и протесты родных.

Дом за долгие годы почти не изменился. Крепкий сруб покрыт красной черепичной крышей. На окнах белые резные наличники – кружева – Лёнина гордость. Лёлька вспомнила, как он ловко работал лобзиком, выпиливая тончайшие узоры, которые сам же и придумал. Здесь были и звёзды, и солнце, и дурман-трава, и чертополох, отводящий беду. Не отвёл…

– Кого ждёшь, бабуська? – звонкий детский голосок Лёлю напугал. Она ойкнула, уронила чемодан. Вихрастый мальчуган подхватил его, проговорил тоном знатока.