Метроном вечности. Роман

– Родные…

К детскому саду подъехали на машине.

– Мой папка вернулся, – с гордостью сообщил Гоша детям. – Папа меня на чёрной Волге привез и домой заберёт вечером. Вот!

– Ты не хвались больше, – строго сказал Михаил. – Ты же у меня – мужик, значит должен себя по-мужски вести. Договорились?

– Да, – Гоша кивнул, хотя не совсем понял, что значит вести себя по-мужски. В их доме мужчины появлялись редко. Дед всё время сидел в кресле с газетой или книгой, дремал. Очки в роговой оправе соскальзывали с его носа, и Гоше казалось, что у деда четыре глаза. Он думал, что дед нарочно закрывает человеческие глаза, чтобы через большие стеклянные глазища следить за домочадцами, которые на цыпочках проходят мимо. Быть похожим на деда Гоше не хотелось.

Мужа тети Ани Гоша видел редко. Но каждый раз тот казался ему новым человеком. Понять, какой из дяденек настоящий, мальчик не мог. Он попросту перестал реагировать на незнакомцев, пахнущих табаком.

Его папка пах по-другому. Этот запах сразу стал для Гоши родным, любимым. Ему даже показалось, что он помнил этот запах с рождения. Обрадовался, что мамино лицо посветлело, словно папка вуаль с него снял. Он маму поцелуем своим расколдовал. Он волшебник. Значит, нужно быть похожим на него. Гоша обрадовался, что все так прекрасно складывается в его жизни.

– Веди себя хорошо, сынок, – попросила его Лёлька. – До вечера.

– До вечера, мапа, – выкрикнул Гоша, убегая в группу.

Михаил довёз Лёльку до работы. Спросил:

– Во сколько за вещами приехать?

– Я думала, ты шутишь.

– Разве этим можно шутить, Лёля? – лицо Михаила стало серьёзным. – Мальчику нужен отец, тебе муж, а мне вы. Я пропаду без вас… Когда я тебя увидел у Таши, сразу понял: вот она – та единственная, моя, ради которой можно пережить все удары судьбы. Хочу быть рядом с ней до последнего вздоха. А когда ты танцевала свой танец, то реальность перестала существовать.

Были только ты и я. Огонь, страсть и безудержная, вулканическая сила любви… Ты это тоже почувствовала, я видел. Наш поцелуй на глазах у всех был кульминацией, взрывом. А потом, когда ты меня отчитывала, как нашкодившего ребёнка, я понял, что именно этого мне не хватало для счастья. Мы с тобой из одной вулканической породы. Наш сын – лучший малыш в мире. И свадьбу мы с тобой сыграем…

– Нет, – она мотнула головой. – Нам незачем свадьбу играть, раз мы с тобой муж и жена.

– Умница, – он привлёк её к себе. – Люблю тебя, люблю. Мы с тобой просто распишемся завтра, и всё. Я уже договорился в Загсе.

– Зачем же ты так торопишься? – Лёлька побледнела. – Вдруг я откажусь, вдруг…

Он не дал ей договорить. Поцелуй был крепким, долгим, желанным. Лёлька потеряла равновесие, заблудилась в лабиринтах счастья. Блаженство… Как хорошо, что Михаил не даёт ей опомниться. Как хорошо, что он – настоящий мужчина, готовый защищать их с Гошей.

Михаил разжал объятия.

– Пора. Тебя работа ждёт, а меня друг, которому я должен машину вернуть.

– Она не твоя?

– Не моя, – он рассмеялся. – Я ещё не заработал такую. Но у нас всё впереди. В котором часу заехать за тобой?

– Давай в пять…

Лёлька отпросилась пораньше, прибежала домой. Обрадовалась, что никого нет. Достала чемодан, принялась складывать вещи. Хлопнула входная дверь, вернулась Анна.

– Ты дома? – проговорила она раздражённо, воткнула руки в боки. – Куда собралась на этот раз?

– Я замуж вышла, уезжаю к мужу, – ответила Лёлька победоносно.

– Опять замуж? – Анна рассмеялась. – Неугомонная ты у нас, сестрица. Надеюсь, на этот раз ты вышла за приличного человека.

– Вышла за неприличного, – огрызнулась Лёлька. – Он неприлично красив, умён и богат. У него свой дом, машина чёрная Волга. Пока твой Семён Семенович языком горы сдвигает, мы с Гошей жильём обзавелись. Не будем вам больше глаза мозолить и под ногами путаться.

– Разговорчивой больно стала. Недавно ещё в приживалках была. Смотри, как бы твой богатей не сбежал от тебя, как предыдущий муженёк, – проговорила Анна с такой ненавистью, что Лёлька не сдержалась, бросилась на сестру, вцепилась ей в волосы, завыла:

– Убили Леню, убили… из-за тебя убили…

– Пу-у-сти, – взмолилась Анна. Лёлька ослабила хватку, посмотрела на красное лицо сестры.

– Лёля, что мы делаем? – простонала та. – Мы родные, а ведём себя, как собаки цепные… Что с нами стало? Прости, прости меня, я не знала… Ты же ничего не сказала… тихушница, – Анна уткнулась Лёльке в плечо, разрыдалась. – Прости, Лёлечка… Прости меня, сестричка милая…

– И ты меня прости, Анюта. Прости… – Лёлька отстранилась. – Мне нужно вещи собирать, Михаил приедет скоро.

– Хочешь, я тебе помогу? – Анна оживилась.

– Да…

В передней раздался звонок.

– Кто это? – Анна побледнела. – Это он? Да? Я в ванну пойду. Не хочу, чтоб он меня вот такой увидел. Незачем его в наши склоки посвящать. Скажи, что дома никого нет.

Анна спряталась в ванной, а Лёлька пошла открывать.

– Ну, где твоё богатство? – спросил Михаил с порога. Увидел Лёлькин чемоданчик, рассмеялся. – Не богато. Ну, да ладно. Главное, что мы с тобой нашлись, моя дорогая Лёля, Лёлечка. Поехали. Подхватил чемодан, коробку с игрушками и побежал вниз, перепрыгивая через ступени.

– Лёлька, он и впрямь неприлично хорош, – сказала Анна, выйдя из своего убежища. – Я не удержалась, дверь приоткрыла, уж больно хотелось мне взглянуть на твоего избранника. Хорош, хорош… Ах, как бы мне такого паренька в мужья, уж я бы… – осеклась. – Иди отсюда, что стоишь уши развесила. Не слушай меня, это я от зависти… Иди…

Лёлька потом ещё много-много раз слышала слова «Ах, как бы мне такого», но таких, как Михаил больше не было. Рядом с ним и Лёлька стала другой: нежной, женственной, спокойной. Чувство защищённости придавало ей силы, вселяло уверенность в том, что они с Михаилом всегда-всегда будут вместе. Про вечность она думать не смела. Вечность принадлежала Леониду Белому. Вечность осталась с ним, а у неё остались его письма, дневники и сын, который теперь носил фамилию Рассольцев. Так решил Михаил. Он усыновил Гошу, стал ему настоящим отцом. И даже, когда родилась дочь Татьянка, Миша своего отношения к сыну не поменял. Он проводил с Гошей большую часть времени, а девочкой занималась мама Лёля.

В первый класс Гоша пошёл в шесть лет. Тане исполнился год. Первые уроки для нее начались именно в этом возрасте. Гоша стал первым учителем маленькой девочки. Лёлькина семья Михаила приняла сразу. Во-первых, он был коренным москвичом из обеспеченной семьи. Во-вторых, имел хороший заработок. В третьих, любил Лёльку, взял её с ребенком. В четвёртых, он с почтением относился к родителям, а Леонид Белый был беспризорником, детдомовцем без роду и племени, так считал Лёлькин отец, забыв о том, что после войны многие дети остались без родителей, погибших защищая родину… Винить паренька в том, что он вырос в детдоме, было верхом безумия. Но Лёлькин отец не желал внимать голосу разума.

– Босяки нам не нужны, достаточно того, что мы сами из низов выбрались всеми правдами и неправдами, – твердил он надув щёки для пущей убедительности.

– Леонид своим трудом тоже многого добьётся, – защищала любимого человека Лёлька.

– Вот когда добьётся, тогда пусть и свататься приходит. А то ишь, рыбачок нашёлся, на дармовщинку-то, как хорошо. Раз, и московская прописочка. Не вздумай его в дом привести, выгоню с позором…

Вот они и встречались, где придётся, а потом… потом Леонид ушёл в вечность. И Лёлькина память погрузилась в темноту, только тонкая паутинка осталась нетронутой. Только паутинка…

– Лёля, знай, ты – единственная и самая-самая лучшая. Я тебя никогда не променяю на другую женщину. Не верь никаким слухам, потому что правду ты узнаешь первой, какой бы суровой ни была эта правда, – сказал ей Михаил, когда она переступила порог его дома. – Верь мне. Между нами нет и никогда не будет недомолвок и обмана. Мне пришлось пройти через множество испытаний, вываляться в грязи и остаться чистым. Поэтому лгать и изворачиваться я не буду. Я – человек чести. Да и жизнь слишком коротка и стремительна, чтобы тратить её на предательство дорогих и любимых людей. Я хочу прожить с тобой долго-долго, лет до ста, если Бог даст. Уверен, Он вознаградит нас с тобой за все страдания, выпавшие нам.

В Загсе Лёлька узнала, что Михаил старше неё на семь с половиной лет. Ей двадцать два, ему скоро тридцать. Тридцать – это заоблачная цифра. Он за эти, разделяющие их годы, прошёл длинный путь. Какой? С кем он был? Почему до сих пор не женат? Что с ним не так? Характер у него прекрасный. Или это с ней он такой, а с другими нет? Может виной война?

Лучше не думать, а спросить напрямую. Пусть Михаил расскажет о себе, о своём прошлом. Он ведь сам предложил ей жить без недомолвок…

Михаил