Первые повести. Девочка с бездомными глазами. Бус

– Как ты мне нравишься! Завтра, они к нам в квартиру залезут, а ты и тогда будешь их выгораживать!

– Вот залезут, тогда и видно будет, но поднимать бучу из-за ведра малины – извините! Тем более, она уже не первый год осыпается и гниёт, а тут тебе и ведро принесли, да, ещё и с малиной, а это я тебе скажу, не картошка, поковыряться с ней надо.

– Ой, а, то я не знаю! Ведь ни разу не собирала!

– Тем более.

– Но проблема, то в другом! Может быть, и дом уже по досточкам растащили? Хочешь, не хочешь, но его надо продавать….

– Катя, дом не продаётся, – Маринин сердито махнул на ведро и уткнулся в бумаги.

Катя, скомкав губы, словно хотела их съесть, взяла ведро и затопала к двери, обернулась.

– Съезди, проверь дом.

– Я завтра собирался.

– Матвей?!

– Съезжу. Сейчас не могу.

Как только Катя ушла, Маринин откинулся на спинку кресла и довольно улыбнулся. Потёр глаза и восхищённо покачал головой.

– Ну, коза!

Через минуту вошла вызванная Маргарита Павловна.

– Ритусь, мне надо срочно отъехать, подменишь? – взяв фуражку и сотовый, он направился навстречу.

– Начальник отпрашивается у подчинённого. Забавно.

– Ты отпускаешь?

– Причина уважительная?

– Кто-то в дом залез. Надо съездить, убедиться, что всё в порядке.

– Я уже и забыла, что он есть. Давно не приглашал.

– Не вопрос, – как всегда убедительно соврал он, и почти по касательной поцеловал Риту.

Вмешался рабочий телефон. Маринин обернулся, и, улыбнувшись Рите, радостно, как школьник, сбегающий с уроков, выскользнул из кабинета. Рита тоже улыбнулась, скорее, усмехнулась, и начальственно зашагала на повторяющийся звук.

Маринин был рад. Рад, жизненной хватке этой девочки, рад, что она успела удрать, рад, что свалил с работы, рад, что едет в деревню, и что малина не пропала, рад, что Катя не рада, и что Рита, вроде, рада.

Бросил фуражку на пассажирское сидение, сдал назад, и чуть отъехав от отделения, заметил на тротуаре Аньку. Она, разглядев его в салоне, слегка кивнула, не уверенная, что он видит её. Он тоже кивнул, и быстро уехал. Анька проследила за машиной глазами, и немного постояв, пошла обратно, откуда и пришла, и куда уехал Маринин.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Во двор Маринин вошёл с чувством, которое давно не испытывал. Наверное, потому что, с тех пор, как умерла мать, знал, что тут никого нет, его никто не ждёт, но теперь он был уверен – Надя здесь. И казалось, что за прошедшие три дня, и дом и двор ожили, ощущая её присутствие.

– Всё-таки Катя права, дом – это живой организм….

Он осмотрелся и направился к летней кухне. К его удивлению, в ней не было и следа пребывания Нади.

Дёрнул входную дверь в дом. Закрыта.

– Что, богадул? – бросил Ластику, появившемуся как всегда из неоткуда и скрылся за домом. Осмотрел все окна и под тем, которое находилось в дальней комнате, была не то, что примятая, почти вытоптанная, трава.

– Ну, хоть не выбила…, – снова улыбнулся Маринин.

По гнутым веткам малины и опять-таки примятой траве между рядами было понятно, и здесь ступала Надина нога.

Увидев из леска толпу отдыхающих, и поняв, что Надю он всё равно на речке, забитой взрослой и детской полунаготой, не найдёт, пошёл обратно.

Мысли о том, что Надя испугалась и сбежала, были отметены сразу. Оставалось ждать – ждать темноты и её возвращения, но не пришлось. Слегка опустив голову, на которой по-прежнему красовалась бейсболка, она, морщась, чесала руки и ноги, прислонившись спиной к калитке.

– Пойдём, колхозница. Поцарапалась?

– Пока малину Вашу собирала, ободралась вся, а тут ещё мошкара! – зло кусанула Надя.

– Надо было что-нибудь длинное надеть, чтобы и руки и ноги прикрыть.

Она промолчала, а он вспомнил, что принципиальные девочки чужой одежды не носят.

Подошли к крыльцу.

– Ты как – через дверь или через окно? – Маринин держал увесистую связку ключей.

– Типа, умный? – отбивала атаку гордо закинутая голова, и ленивый рот, отказавшийся произнести два коротеньких слова.

– А что это мы такие хамки? – отбил и он, и почти рассмеялся, не ожидая такой реакции.

– Ну, и чё Вы мне сделаете? – Надя первой прервала молчание.

– В колонию отправлю.

– В колонию суд отправляет, а не Вы. Это, во-первых, а во-вторых, Вы ничего не докажите.

– Докажу.

Надя серьёзно поправила руки на груди, и «поменяв» ноги, приготовилась к важному разговору.

– Тебя на рынке видели человек сто, из них, двое, моя жена и её подруга, опознают тебя стопроцентно! Плюс, отпечатки пальцев на ведре, окне и калитке, а про отпечатки от обуви…, – Маринин глянул на «полуживые» балетки, и ноги, в частных и тонких, красных полосках, и замолчал.

– Ладно, пойдём, демагог.

– А чё Вы обзываетесь всё время?