Гроздь рябиновых ягод. Роман

Геша смышленым ребенком рос, пел хорошо, на гармошке сам играть выучился, да так, что его сызмальства на все застолья, посиделки, гулянки приглашали. Платили кто чем мог: то десяток яиц дадут, то крынку молока, то кусок пирога, то каравай – он все в дом нес.

Веселый, бесшабашный парнишка нравился многим девушкам, и он не прочь был поозорничать с ними, пока не углядел Настю. Гибкая голубоглазая девушка с тонкими запястьями и пушистым завитком над нежным ушком запала в душу. Она выглядела совсем девочкой, хотя оказалась старше Георгия на два года. Встречаться толком не встречались, больше переглядывались да перешучивались на посиделках. Провожал Настю с гулянок, но не одну, с подружкой. Сговориться не успели, не думал Георгий, что ее так неожиданно замуж отдадут. И только потеряв девушку, понял, что ему лишь она одна нужна. Не елось, не спалось, не пелось парню, работой старался заглушить тоску.

Сидя на крыше сарая, Геша пилил доску, звук пилы разносился далеко в стылом воздухе. Березовая роща, отгораживающая Халевинцы от Пустынников, почти облетела, и ему с крыши была хорошо видна тропинка между селом и родной деревней. По тропинке в его сторону бежала девочка в ладном кафтанчике и теплом платке. Там, где тропинка раздваивалась, девочка свернула в сторону их двора. Геша вгляделся из-под руки, чья такая? Никак Уля, сводная сестренка Насти! Он спрыгнул с крыши и поспешил ей навстречу.

– Что стряслося, Уля?

– Вот хорошо, что я вас встретила, дядя Георгий. Меня Настя к вам послала сказать, что она домой вернулась, сбежала от Егора. Ой, чё было! За ней волки гнались! А следом Егор приехал. Только она вернуться отказалась. А маменька всю Настину одежду отобрала и в сундук заперла. И не выпущает ее никуда! А Настя плачет. А давеча в обморок упала, я думала – померла няня! Но ничего, очухалась. Вот. Я обратно побежала, пока маменька не хватилась.

– Погоди, погоди, я с тобой пойду.

– Куда? К нам? Тятенька вас кнутом встретит!

– Я за банькой спрячусь, там Настю подожду.

– Так ей не в чем выйти, в одной рубахе дома сидит, маменька с нее глаз не спускает.

– Как же быть…? Ты скажи ей, как свечереет, буду ждать ее за банькой. Каждый вечер дотемна ждать буду. Авось найдет способ выбежать хоть на минуту.

– Ладно, передам, – уже на бегу ответила девочка и, как козочка перепрыгивая через корни, понеслась домой.

Георгий вернулся в свой двор в полном смятении чувств. Радость, тревога, волнение захватили его душу. Мысли, планы метались в голове, как растревоженные кони.

– Что случилось? На тебе лица нет, – ахнула Саня, когда он вошел в избу.

Брат с сестрой с детства были очень дружны, и секретов друг от друга у них почти не было.

– Ульяна Шиляева прибегала, говорит, Настя от мужа сбежала, домой вернулась.

– Батюшки, – всплеснула руками Саня, – что же теперь будет?

– Что-что, жениться хочу, как только она бумажку о разводе получит.

– Павел Яковлевич своего согласия не даст. Он мужик с характером, не любит, когда супротив его воли идут.

– То-то и оно! Не даст согласия, так сбежим с Настёной.

– Кто это куда бежать собрался? – в избу вошел дядька Еремей. – Вы чего тут лясы точите, от работы отлыниваете? Осенний день короток.

Узнав в чем дело, Еремей кликнул на совет жену. Пелагея схватилась за сердце, запричитала:

– Ой, Геша, ну на что тебе эта Настя сдалася? Мало тебе девок в округе? Или вон Наталья-вдова. Дом, хозяйство справное. И сама как пава, не то, что худышка эта. Ей хозяин в дом ох как нужен, привередничать не будет. А Шиляева девка с норовом, как и отец ее. Это ж надо, от мужа сбежала! Слыханное ли дело! Намучаешься с такой. Послушай нас с Еремеем, мы плохого не посоветуем. Присмотрись к Наталье. А то повремени с женитьбой, молод еще. Погуляй, пока молодой, успеешь хомут на шею надеть.

Она оглянулась на мужа, ища поддержки.

– Права тётушка, Геша, права! Правильно тебе советует. Жениться – это тебе не игрушки, какова жена, такова и судьба. Тут десять раз подумать надо! – погрозил пальцем Еремей.

– Ой, а то вы больно думали, когда женились! Мне вон тётя рассказывала, как вы сговорились, – вступилась за брата Саня.

– Так молодые были, глупые, кровь взыграла, – начал было дядя.

– Чего?! – тётя уперла руки в бока. – А сейчас поумнел что ли?!

– Чего вы на него напали? Какая еще Наталья? Она стара для Геши. Настя из-за Гешки от Егора сбежала, любовь у них, понимаете?

Георгий, выслушав всех, хлопнул ладонью по столу.

– Тётушка, дядюшка, вы нам как отец и мать. Спасибо за советы, но это моя жизнь, значит, мне и решать. Поможете нам – всю жизнь благодарны вам будем. Откажете – уедем, куда глаза глядят. Но я Настёну ни за что не брошу. Вот вам мое слово.

А на противоположном конце села Пустынники еще один человек не находил себе места от волнения в этот беспокойный день. Как ни старались Шиляевы скрыть от соседей возвращение Насти в надежде, что все как-нибудь утрясется, молва о её побеге со скоростью пожара облетела село. Долетела она и до двора Акулины. Бросив стирку, помчалась она к подруге, невольно ставшей соперницей.

Татьяна встретила ее неласково:

– А ты чего пришла? Чего надо?

– Так я того, за солью. Одолжите маленько? – нашлась Акулина, зыркая глазами по избе.

– Самим покупать надо, нам она тоже не с неба падает, – недовольно ответила Татьяна, но соли в узелок отсыпала.

– Так я пошла за солью, а лавка закрыта чтой-то, а у меня картошка в печке. А вы чего не в настроении? Случилось чего?

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. Ступай уже.

– Я слыхала, Настя вернулась? – спросила Акулина «в лоб».

– Нет. Ты за солью пришла? Вот тебе соль, вот Бог, а вот порог. Иди-иди, а то картошка твоя сгорит.

Но Акулина успела заметить, как дрогнула занавеска на полатях, и мелькнуло за ней заплаканное лицо подруги.

Домой она летела, как на крыльях. Надежда вновь ожила в ее сердце.

Глава 6. Сладкая ягода

Ночью выпал снег и выбелил всю округу. Даже небо посветлело, стало жемчужно-серым. Георгий, посвистывая, быстро шел по тропке через лес, и снежок весело поскрипывал под сапогами. Он пошел дальней дорожкой, чтобы выйти к огороду Шиляевых незамеченным. В кармане кафтана была припрятана краюшка хлеба, натертая кусочком сала для рыжего пса Гусара, охраняющего Настин двор. Геша по очереди согревал дыханием замерзшие руки и думал о том, что пора уж доставать тулуп и пимы, а пимы бы ещё надобно подшить.

Черные ветви деревьев, опушенные нежно-белым инеем, сплетались в причудливое кружево на фоне серых, словно размытых, облаков. Стайка снегирей вспорхнула с ближней рябины. Вокруг ствола на белом снегу, словно капельки крови, были разбрызганы склёванные ягоды. А на ветвях краснели тяжёлые гроздья, посеребренные инеем. Георгий невольно залюбовался такой красотой, потом осторожно, стараясь не стряхнуть изморозь, сломил несколько веточек. Получился нарядный букет для птахи. Только бы она пришла сегодня за баньку!

Начинало смеркаться, когда он дошел до условленного места. Быстро привыкший к ежевечернему угощению Гусар ждал Гешу, дружелюбно виляя пушистым хвостом. Уже несколько вечеров до темноты коротали они время вместе, а Насти все не было. Но вот хлопнула тихонько дверь, заскрипел снежок под быстрыми ножками. Настенька в наброшенном на плечи детском тулупчике сестренки и в чунях на босу ногу бросилась на шею милому.

– Насилу убежала! Тятенька в город уехал да, видать, заночует там. Татьяна прихворнула, в баньке попарилась и на печке заснула. Маша на посиделки пошла, Ульяне поручила за мной приглядывать. Ну а с Улей мы заединщицы. Вот, тулупчик мне свой дала.

– А я тут который вечер тебя поджидаю. Смотри-ко, что я тебе принес, – и Георгий протянул Насте рябиновый букет.

– Ой, красота какая, Геша!

– А ты попробуй ягодки, какие вкусные! И полезные – страсть!

– Так рябина ж горькая.