ВЕРОЛОМСТВО, ЛЮБОВЬ И ГНЕВ. Детективно-приключенческий роман

Этот незаконный наркотранш процветал буйным цветом, где не было виноватых как в измене Родине, так и в передаче секретных сведений относительно стратегического вооружения. Зато было опасное влияние на молодежь и всё население земного шара, о чем постоянно пёкся каждый член бандитской группировки.

– Нам не дадут срока, что мы дадим толчок мозгам, – стали повторять они тарабарщину, находясь в состоянии эйфории от безраздельной радости, что их не осудят, если они будут продавать кокаин каждому желающему, вплоть до прокурора, у которого давно эти трое вызывали ярое отторжение.

Ослабленные дети сотрудников всей Приволжской железной дороги с вожатыми только собирались на вокзале, чтобы отправиться на отдых в Кабардинку, когда гангстеры уже познакомились с врачами и медсестрами медпункта лагеря отдыха, рядом с которым они обосновались в частном секторе. Знакомство приняло затяжной, вульгарный характер. Все пятнадцать человек обслуживающего персонала, получившие медицинские книжки перед отъездом, что они абсолютно здоровы, случайно заразившись половым путём гонореей от вольнонаёмных чернорабочих – бандитов, срочно вынуждены были лечиться инъекциями антибиотиков, с ужасом проклинали будущий день заезда детей.

Кроме врачей, медсестёр, поваров, уборщиц и воспитателей к ним присоединились взрослые иждивенцы с любовницами, любовниками и сожителями. Всем им не терпелось получить ультрафиолет, накопить потенциальный запас энергии так нужный для развития организма человека, но при таком венерическом заболевании и после прохождения курса срочной реабилитационной терапии больным запрещалось появляться на пляже и окунаться, чтобы не распространить гонококковую инфекцию далее на ослабленных подростков, только готовящихся к отъезду на юг, стоящих на вокзале с чемоданами у своего вагона.

Списки сотрудников, заражённых от бандитов половым путём инфекционным заболеванием, были переданы на рассмотрение в Министерство здравоохранения, что означало: большой штраф или три года заключения в местах не столь отдалённых.

– Мы добьёмся снятия санкций или отомстим за себя, – с жаром доказывала повариха она же фельдшерица Сумасбродова, приехавшая с пожилым мужем, двумя взрослыми сыновьями, их пассиями на месяц в качестве обслуживающего персонала.

– Дойдём до самого верха! Мы – первые! Мы – великие! Только мы достойны хорошей жизни! – загибали пальцы воинствующие любовницы с признаками шизофрении после принятия клофелина, полученного из запасов медпункта.

– Алямс-тралямс! – язвительно в ответ восторгались все поборники – кандидаты в венерический диспансер – благодаря своей нерадивости и низким моральным качествам.

– У нас самый обычный французский грипп, – соглашались с поварихой её родственники, проживавшие рядом с медпунктом.

Они немедленно объявили бойкот и траур, когда узнали, что строители исчезли со стройки, прихватив с собой для продажи весь стоматологический инструментарий – самый дорогой по стоимости.

У директора детского лагеря от таких отрицательных новостей случился сердечный приступ с подозрением на инфаркт и его отвезли в клинику, в Новороссийск. Пожилой муж Сумасбродовой изъявил страстное желание заменить директора – опытного педагога – наставительно, безуспешно навязывая свою кандидатуру:

– Могу работать кем и чем угодно за кусок мягкого хлеба и порцию щей. Пусть подумают там наверху о моих безупречных способностях!

Зато гангстеры, пообещав наркодилеру-турку вернуть деньги за отобранный груз, уговорили турецкого гражданина отправиться в Алушту на его дырявой, парусной лодке, которую спешно отремонтировали доской, позаимствованной с той же стройки.

– Не волнуйся, отдадут тебе все деньги, которые должны, – Пономарь входил в роль сотрудника МВД, демонстрируя свои милицейские брюки.

– Нам только надо цинковать с нужным парнем в Алуште на пляже, – высокомерно сложив руки на груди, а потом извлекая из кармана кастет, демонстрируя холодное оружие опешившему турку, признался Цезарь, что они должны знакомому наркодилеру незаметно передать краденое.

– Мало шаны, – возмутился подельник ехидно, схватив турка за плечо, показывая жестом, проводя у своего горла ребром ладони, в наличии только одного свёртка анаши в захваченном черном пакете.

Смуглый, худой, невысокого роста турок, анархично настроенный, сверкая чёрными глазами от негодования и холодного расчета, резко дёрнулся, вырываясь из цепких объятий бандита, но остался стоять на месте.

– Цинта вам, – сверля  Костыля взглядом, прошипел турок, переняв воровской жаргон у похитителей, обещая им тюрьму.

– И ещё одна цыпа… – выдал свой последний, самый важный секрет Цезарь, который успел перед отъездом договориться на пляже с симпатичной особой, чтобы продать ей часть, захваченных у дилера, наркотиков в порядке очереди.

– Они нас там дожидаются с цуцами, – подтвердил Костыль, что его ждут с хорошими деньгами.

– Долго придётся плясать на волнах, – коверкая русские слова, турок сказал угрюмо, намереваясь свести на нет общение после получения мзды за криминал, избиение и продажу зелья.

– Ничего, мы согласны быть пиратами, – удивляясь собственной компетентности,  Цезарь процедил сквозь зубы.

– Мне этот маршрут не знаком, – соврал наркодилер.

– Ничего, познакомишься, – чуть ли не хором стали орать гангстеры, снова наглядно показывая  кастет.

Очень рано утром, когда они все вчетвером собрались около стройки, двойники схватили турка с двух сторон за руки и потащили к берегу, где был пришвартован отремонтированный парусник турецкого производства. Затащили владельца в лодку, усадили за руль и, оттолкнувшись от берега с помощью усилий Пономаря, который даже не умел плавать, отплыли по направлению к Ялте.

– Лучше бы ехали на автобусе, – Цезарь стал стонать через час, когда они оказались в открытом море, передвигаясь с наибольшей скоростью – восемнадцать узлов в час.

– Обратно поедем на агрегате, – успокаивал его Костыль, обозревая бескрайние, морские просторы, ощущая с наслаждением на себе брызги от волн, сидя на носу парусника.

– Вот так-то лучше будет, – злился турок, мечтавший вернуть или груз, или деньги, наблюдая, куда двойники спрятали сумку с иконами и наркотиками.

– Смотри, не вздумай нас утопить, тогда хуже будет: не получишь ни бабла, ни антрацита, – гангстеры от страха перед стихией и капризами погоды пригрозили, взятому в плен, турку, что собираются продать весь героин за огромные  деньги, намеченному заранее, перекупщику-дилеру, а потом вернуть турецкому подданному его львиную долю.

– Тогда хуже будет, – повторял и повторял турок одну-единственную фразу, выученную заранее наизусть.

– Приближается гроза… – предостерегающе предупредил Костыль, глядя на черные тучи, скопившиеся на горизонте.

Начался сильный северо-западный ветер похожий на мистраль. Скорость парусника резко уменьшилась. Судёнышко противостояло встречным волнам. Лодку стало закидывать то на один бок, то на другой, заливая волнами при каждом порыве. Парус пришлось убрать. Костыль еле справился с задачей, долго привязывая полотнище к мачте, теряя самообладание. и перемещаясь вдоль всей длины парусника.

– Где берег? – кричал беспомощно Цезарь, имея ввиду, исчезнувшую с горизонта, узкую полоску земли, захлёбываясь в солёной воде, катаясь по корме, еле держась за поручни, тщетно надеясь, что ураган быстро стихнет, и они смогут отдохнуть без приступов рвоты.

– Мы скоро приплывём… Часов шесть осталось, – зверея от желания отомстить, отвечал турок – прирожденный мореплаватель, с наслаждением, ощущая на себе всю прелесть, разыгравшейся, бурной стихии.

Казалось, он собирается продать двойников в гарем турецкого султана, но сначала превратив в евнухов. Не брезгуя никакими тяжелыми, подручными средствами:  лопатами, граблями, вилами – эти оскоплённые могли бы оказывать любые доступные, сельскохозяйственные и строительные услуги местным жителям за наименьшую плату: копать огород, сеять пшеницу, собирать урожай, строить дворцы или воспитывать детей без ущерба для здоровья богатым наследникам.

Каждый из них по-своему чертыхался, обвиняя другого во всех мыслимых и немыслимых грехах:

– Ужас! Пурга! Вассер!

– Сумасшедший дом! Зачем мы отправились в эти гастроли!

– Будь ты проклято, чрево господне!

– Членистоногий царь морской!

Стало громыхать, сверкнула молния. Ураганный ветер успокоился, но вызвал ответную, мощную реакцию: огромная туча догнала их и пролилась нестерпимым ливнем, образуя единое водное пространство.

– Вальнём турка. Нептуну надо дать абиссинский налог, – отплёвываясь от проглоченной солёной воды, Цезарь серьёзно предложил умаслить стихию, дать большую взятку, принося в жертву, стоящего у руля, турка. – Он имеет форс… – скандировал главарь, намекая на замеченные у того в кармане доллары.

– Кошмар, сколько может продолжаться эта ладура? – восхищался Костыль, не слыша двойника из-за шума волн и кипящей пучины, сравнивая взбешенную непогоду со свадьбой. Будто двойники собирались подраться, еле удерживаясь, чтобы не смыло очередной волной, подкатывались друг к другу в уродливых позах, боясь, что потеряют свою злополучную сумку, запрятанную в трюм, а потом засунутую хитрым турком в тайный сейф, приготовленный заранее, куда еле поместились иконы. Абсолютно пустая сумка с мятой бумагой внутри для поддержания формы стояла на своём, выбранном гангстерами, месте. Бандитам казалось, что клад или какой-то другой, самый дорогой предмет древнеримского искусства, например, мраморная скульптура, сундук с награбленными сокровищами: свитками, драгоценностями, амфорами, черепами, костями, золотыми монетами должен внезапно всплыть со дна и упасть прямо на палубу за такие адские мучения и морскую болезнь.

– Здесь хуже чем на исповеди, – клялись друг другу подельники, что такая болтанка напомнила им допрос в отделении милиции.

Гроза продолжалась часа два. Наконец выглянуло солнце. Мокрые насквозь, обессилевшие от борьбы с ветром и дождём, двойники вымотались полностью, похоже их кто-то вывернул наизнанку. Они подползли на четвереньках к входу в нижний отсек, еле открыли и, покачивающейся походкой, вошли внутрь, ощущая хлюпающую воду под ногами. Они легли в каюте на сиденья, охваченные ознобом, нестерпимой жаждой и чувством голода.

– Хлебнуть не найдётся? – злопамятный Цезарь стал спрашивать в темноте подельника, не зная, где находится запас пресной воды.

– Нахлебались до сыта, – циничный Костыль ответил, наливая в темноте кружку полную воды из спрятанной бутылки, протягивая двойнику.

– Ажур, а была бы амба, – вместо благодарности сказал главарь, цепенея от холода, страха перед стихией и злости.

– Заначка, – пояснил корыстолюбивый и жадный до чужого добра подельник, ставя   бутылку с пресной водой в темный угол.

– Благодарь, – изрёк косноязычный и немногословный Цезарь, снова выражая с гордостью признательность укрывателю похищенного.