ВЕРОЛОМСТВО, ЛЮБОВЬ И ГНЕВ. Детективно-приключенческий роман

– Не хотыте, я пойду одын, рожи вы пьяные, – заявил с усмешкой белобрысый, молодой соглядатай в банде, всеми силами маскируясь, чтобы его не заподозрили в грабеже.

– Мне книги надо читать, недоумок. Ты купи там себе что-то вкусное: коржик или банку консервов, а я подожду тебя здесь с едой, – Цезарь сказал как-то особенно витиевато и грубо, мечтая отнять всю снедь себе.

– Приедем начитаемся досыта, – провозгласил Костыль, обращаясь тихо то к Цезарю, то к Пономарю, призывая их отправиться в ресторан, пообедать за счет официанток, а заодно и обойти соседние купе с деловыми предложениями сексуальных услуг пожилым дамам, как он привык передвигаться по свету, прячась от правосудия.

Мнения разделились: Цезарь остался лежать в купе, а неутомимые Костыль и Пономарь отправились в разных направлениях вдоль состава поезда в поисках лёгкой добычи и съедобной пищи, избегая встречи с начальником поезда или дорожной милицией, прячась то в туалетной комнате, то выходя на остановках, пробуя предложенные продукты питания у торговых лотков или продавщиц домашними заготовками: вареную картошку, присыпанную укропом, яблоки, помидоры, солёные огурчики, вяленую рыбу, пирожки, мороженое, порционные пельмени, вытаскивая деньги из кошельков зазевавшихся пассажиров.

Так разохотившись и расхорохорившись у лотков с продуктами, они восхищались разудалыми, румяными, красивыми продавщицами с рельефными фигурами в пёстрых платках и ситцевых, ярких платьях, спешивших немедленно реализовать свои заготовки, выращенные на приусадебных участках. Проходимцы возжелали обхватить любую из них в крепкие объятья, чтобы заполучить самый вкусный пирожок или банку варенья. Но никто из женщин не хотел снижать цену. Зевак и нерасторопных граждан с дырявыми кошельками, как назло, рядом не оказалось. Бандитам не хватило мелочи на ведро яблок и солёную рыбу. Срочно, не зная, где найти упомянутые шесть рублей, по тем временам приличную сумму, они хотели предпринять свой избитый трюк: взять взаймы насовсем.

– Ладно. Займём деньги у проводницы, – после минутного размышления, сутулясь, сказал Костыль кому-то в сторону, где никто не стоял, принимая вид богоугодного создания, чему он отлично научился в Киеве, путешествуя по просторам Украины автостопом, вдоль южных окраин республики в поисках приключений наподобие как контрабандисты в повести М. Лермонтова «Тамань».

С громадным усилием над собой он приблизился к знакомой, миловидной женщине в железнодорожной форме, стоящей рядом с вагоном.

– Девушка, не одолжишь десятку до получки? – спросил Костыль с естественной улыбкой, стараясь выслужиться перед своим двойником – бандитом, лежащим в купе и жаждущем сытного обеда, охранявшим ценные «книги».

– Могу предложить погрузить два мешка угля в топку про запас. Заплачу ровно половину… Но могу накинуть рубль за труды, – ответила проводница трезво, зная по опыту, что ничего так просто не бывает.

– Согласен, – с неохотой пробурчал Костыль, заметив в толпе приближавшегося к нему Пономаря с пустыми руками.

– Сейчас подъедет тележка для наших внешних дел. Тогда можете приниматься за работу.

– Ты, фраер, будешь мне помогать. Один мешок с углём затащишь сам, – отчётливо шепнул бизнесмен с криминальным прошлым своему подельнику и соседу по купе – Пономарю с угрюмым лицом, строптиво стоящему рядом.

– Ну, ты и лихач! – перейдя на чистый русский, без акцента, согласился «помощник».

Открытая, железная тележка с грузом подъехала через несколько секунд с карщиком в черной форме за рулём.

– Забирай, тебе говорят, – сказал карщик с усмешкой, обращаясь как рабочей силе к нанятым наглым бандитом, стоящим особняком, с опаской оглядывающимся на пассажиров рядом с проводницей.

Поняв смысл сказанного, согнувшись в три погибели, подельники затащили в вагон, погрузив по очереди друг на друга, по мешку угля, требуемого про запас, за сравнительно небольшую плату, обрадованные, что внешний бизнес не оставил их голодными.

Карщик проехал дальше к почтовому вагону, выгружая самостоятельно посылки, передавая мешок с письмами и ценными бандеролями, не ведая, что в одном из вагонов находятся иконы исторической ценности в таких же мешках, но без сургучной печати и крепления.

– Вот ваши заработанные деньги, – сказала проводница безразлично, протянув по трёшнице каждому подельнику.

Те с неподдельной радостью кинулись покупать у лоточниц ведро зелёных, сочных яблок, копчёную рыбу, от которой шёл изумительный аромат, и пирожки для главаря банды – Цезаря – разработавшего план налёта на храм.

– Это первый и последний рабочий день в моей шикарной биографии, – прошептал на ухо с укором каждому своему подельнику Костыль – тридцатисемилетний бандит, глубоко заблуждаясь, так как милиция организовала активный поиск гангстеров, а после ареста они обязательно должны были быть водворены в места лишения свободы и отправлены на тяжелые, подённые работы по статьям уголовного кодекса.

Но пока они ехали полные изощрённых мечтаний и фантазий на организацию продажи на рубли или обмена на валюту икон, чтобы «почувствовать себя на седьмом небе среди серой толпы», как любили они сами постоянно повторять заветные слова каждому встречному-поперечному, в том числе и своему соседу по купе – Заварзину, ругавшего себя всеми красочными эпитетами, что поторопился покидать родных в Великом Устюге, а теперь лежащего и ждущего нового покушения на свою жизнь или, что ещё могло быть хуже, смерти при невыясненных обстоятельствах в купе поезда.

Хотя у каверзных бандитов было совсем иное на уме. Они совершенно не хотели связываться с пенсионером с маленьким доходом, у которого ничего не было за душой кроме собственного возраста и отличного взгляда на окружающую обстановку, моментально заметившего, что в мешках находятся какие-то древние реликвии. Об этом недальновидные бандиты не раз говорили ему, когда проживали в его доме, что «намерены ограбить „Оружейную палату“ и весь Кремль, а потом укатить на Багамы, а там погреться в тени пальм и развлечься под палящим солнцем на пляже с хорошенькими девушками в бикини», к кому они всецело не были равнодушны.

– Вы, что здесь, спортивный инвентарь разложили? – скромно, но с достоинством спросил старик Заварзин одного из своих попутчиков, когда они наелись досыта яблок и рыбы, а он полез под сиденье за вещами и продуктами к чаю, наткнувшись на мешок со старинными иконами.

– Это наше дело. Не лезь, куда тебя не просят, дед, – пригрозил Цезарь лениво, не вставая с места.

– Извините, что побеспокоил, господа, – подозрительно сказал навязчивый старик, снова принимая позу спящего человека, теряя от страха аппетит рядом с хладнокровными убийцами.

– Вот так-то лучше будет, – самодовольству и тщеславию Цезаря не было предела, всю свою сознательную жизнь мечтавшего сделать карьеру на криминальном поприще.

На вторых полках, еле уместившись там, дремали Костыль и Пономарь, не вникая в содержательный диалог.

– Скажешь слово – добавят десять, – тут же провидчески предсказал им тюремный срок старик Заварзин посредством народной мудрости.

– Хотим сдать книги в антиквариат, – пояснил Цезарь, гнусавя, лелея надежду заполучить крупную сумму денег за исторические иконы через знакомых перекупщиков краденного, кого он знал не понаслышке, часто обращаясь к ним «за советом», так он называл очередное сбывание краденных вещей «за копейки», а на самом деле получая приличный барыш от этих воровских операций.

– По-ня-тно, – уходя от разговора, отворачиваясь к стенке, чтобы его не узнали бывшие постояльцы, сказал медлительно Заварзин, вспоминая сколько вещей они вытащили у него из кладовки: дырявые кастрюли, ведра и тазы, стеклянные банки, ржавый садовый инструмент, пустые деревянные ящики, доски полок. Все свои востребованные пожитки он хранил на видном месте в квартире на столе, поэтому никто из бандитов не обращал на них внимания.

«Наверняка опять украли у кого-то какой-то ветхий хлам, а может быть даже старинные иконы из храма. Эти ухари способны только воровать. Надо остерегаться, а то мигом выкинут с поезда. Тогда пешком не дойду до дома», – у старика ярко сверкнул здоровый инстинкт самосохранения. Он замолчал, чтобы не вызывать ответной злобы, понимая, что ему одному не справиться с матерыми грабителями.

В дорожной милиции города Тарасова, куда передали сведения о передвигающихся на поезде криминальных авторитетах, тщетно дожидались их появления на вокзале. Те, посовещавшись втихомолку в коридоре вагона, когда никого там не было, ближе к конечной станции, решили сойти на любой остановке на два часа раньше, чтобы не попасться прямо в руки служителей порядка. А затем доехать на попутной машине или автобусе, минуя проверку вещей, тем самым обезопасить себя от нежелательной встречи с сотрудниками МВД.

– Устал ехать… Нужна потеха, – высказался не к месту Пономарь, а обеспокоенный Заварзин с горечью подумал: «Буду молчать, если спросят денег в долг. Как отрублю. Велеречье часто наносит увечье».

– Что-то надо срубить перед выходом на конечной станции, – поддержал его Костыль с напрягом, слезая с полки, выходя в коридорчик вагона, чтобы проветриться и проследить, нет ли там кого нежелательного, а затем зашёл снова в купе с выражением удовлетворения на лице.

– Доберёмся сами, чтобы лучше замаскироваться, – заранее скомандовал Цезарь своим подчиненным, поднимаясь с места, продвигаясь ближе к выходу из вагона с тяжёлым мешком в руках.

Двое других опытных бандитов последовали его примеру. Они вытащили из-под сидений пыльные мешки, набитые доверху антиквариатом, и осторожно перенесли всё в тамбур заранее, чтобы не громыхать ими в присутствии посторонних свидетелей, также как они сделали в церкви, убивая отца Пантелеймона, улучили минутку, когда было наименьшее скопление людей, стали избивать беспомощного служителя культа, снятыми со стен, тяжелыми иконами.

Заметив ближайшую, нужную станцию, головорезы легко, с мешками в руках, выпрыгнули из поезда, когда проводница открыла ключом дверь и приподняла железную лесенку сходней. Прекрасная летняя погода не мешала ухарям прятаться от милиции. Они сразу остановили попутную машину – пустой грузовик и, запрыгнув в кузов, не выпуская из рук ношу, легли на солому, накиданную на дне, где перевозили молодняк скота.

– Не будем держаться вместе, – сказал сипло Цезарь, отдышавшись от физических упражнений, потерявший голос от сквозняка, гуляющего по кузову.

– Разбредёмся по городу и отнесём «книги» тебе домой, Пономарь. Так надежнее будет. А ты со своей одной «книгой» кати, куда хочешь, хоть на пляже загорай. Нам теперь вместе нельзя, – разработал дальнейший план Костыль, такой же тщеславный и хитрый как лиса в детских сказках.

– Согласен поехать на природу, – без тени нажима поддержал бывший сотрудник милиции, так как его уже собирались увольнять за многочисленные прогулы, но пока ждали на работе с отчетом о деятельности.

– Знаем, ты нас не сдашь, грузин ломаный, – сравнивая своего подельника с ломаным грошом, крикнул с упором на денежную прибыль Цезарь, стараясь перекрыть то вой, то свист ветра на резких поворотах в кузове, перекатываясь по дну. – Ключи от твоей хаты у нас имеются.

– Нам домой к себе нельзя. Там нас милиция пасёт, – согласился с братом-двойником Костыль, всегда радевший за интересы банды.

– Ты иди на работу, доложи, чтобы тебя не искали. Заодно потом расскажешь нам о срочных заданиях на выезде, а мы сначала спрячем у тебя «книги», а потом двинем к нашему ломбардисту, – так Цезарь назвал одного из перекупщиков краденого, кому они периодически относили вещи, которые потом выставляли на продажу, безбедно существуя, нигде не работая.

Заметив первый светофор на въезде в город, когда грузовик съезжал с грунтовой дороги на асфальт, гангстеры постучали из кузова в кабину шофёра, тот затормозил, и машина остановилась. Они выпрыгнули на асфальт, перемахнув через высокий бортик опять по очереди, а последний Пономарь выкинул мешки все вместе на землю, сопровождая свои действия отборными ругательствами в адрес всех святых угодников, которые то ремонтируют, то разрушают дорожные покрытия, нанося, по его уголовному мнению, вред природе, но не государству, в чём он был абсолютно уверен, так как «только природа была строителем будущего, а не люди», так он рассуждал, развлекая граждан в отделении милиции по месту жительства, где он не работал, а только отбывал время положенное для службы в армии, куда ему совсем не хотелось попасть из-за склочного характера и отсутствия дисциплины.

Никто из его бывших сотрудников не спешил искать с ним встречи, чтобы самим не стать жертвой нападения беспартийного хулигана, что очень низко ценилось на службе, поэтому Пономарь все беды страны переносил на кавказцев, талантливо имитируя их акцент и привычки.

Следуя по дороге, они чем-то напоминали незабвенную троицу: Труса, Балбеса и Бывалого из фильма «Кавказская пленница», к чему они не имели никакого отношения.

Грузовик прокатил дальше, оставив позади бесплатных пассажиров с их разочарованиями и разговорами. А те сели на городской транспорт и спокойно доехали, как договаривались, до дома бывшего сотрудника милиции – Пономаря, вышли довольные, что удалось обвести вокруг пальца контролёра, проскочив в среднюю дверь без билета.

Удовлетворённые, что вернулись восвояси, двойники отправились к дому своего подельника, вошли, воспользовавшись его личными ключами. Оставили два мешка лежать прямо посередине комнаты в полупустом пространстве, а самого хозяина квартиры благословили идти по месту бывшей работы, чтобы быть в курсе милицейских новостей и заодно прихватить еще одну форму сотрудника МВД (две у них уже были: одна бывшая форма отца Пономаря, другая его самого), чтобы при удобном случае воспользоваться этими атрибутами для проворачивая ещё более жестоких и дерзких криминальных действий в угоду частнособственнических, эгоистических желаний.

Не вспоминая ни соседа по купе, предрекшего им уголовный срок, ни проводницу вагона, сумевшую использовать гангстеров в своих целях, чтобы таким не хитрым, а очень простым способом сообщить дорожной милиции об их передвижении, джентльмены удачи, освободив руки от тяжелой ноши, поискали в комнате и на кухне что-то из еды, что можно было бы съесть с дороги. Найдя компот и черствую булку хлеба, оставленную родным дядей братьев Пономарёвых им на пропитание, двойники съели и выпили всё сразу, а потом, чтобы «встряхнуться от дорожной усталости», как они сами выразились, отправились на пляж, по дороге зайдя к своему давнему знакомому – ломбардисту с выразительной двойной фамилией Кредо-Штильман, доставшуюся ему от отца и его брата по материнской линии, выходцами из Италии. Туда те переехали из Туниса в период до революции в России, развивая свой мелкокапиталистический «жатвенный» бизнес. Они купили за деньги, полученные в махинациях от продажи бриллиантов, в пригороде Милана небольшую усадьбу и ателье мод. Усадьбу они сдавали внаём приезжим туристам за продукты питания или хорошее вознаграждение, чтобы разбогатеть и путешествовать по всему свету дальше в Северную Америку и Бразилию.

Скромное ателье мод, где они мирковали с клиентами, приносило им хороший доход, чем занималась бабушка, обшивая знакомых, подделывая ярлыки известных фирм, чтобы иметь больший спрос на рынке модной одежды, придумывая фасоны, глядя на самих постояльцев «хибары», называя так свой двухэтажный особняк в викторианском стиле с шикарной мебелью из натуральных сортов дерева с рисунками и излишествами в виде королевских вензелей и украшений.